Триста восемьдесят седьмая ночь

Когда же настала триста восемьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Азза приписала Аише, дочери Тальхи, такие качества, Мусуб женился на ней и вошёл к ней. А потом Азза позвала Аишу и корейшитских[406]женщин к себе домой и пропела (а Мусаб стоял тут же) такие стихи:

«И женщин уста издают аромат,

Сладка их улыбка и их поцелуй,

Вкусила лишь мысли свои я о нем,

Но судят за мысли ведь судьи у нас»

А в ночь, когда Мусаб входил к ней, он ушёл от неё только после семи раз, и его встретила одна из его вольноотпущенниц, когда он проснулся утром, и сказала: «Я выкуп за тебя! Ты был совершенен во всем, даже в этом».

А одна женщина говорила: «Я была у Аиши, дочери Тальхи, и вошёл её муж, и Аишу потянуло к нему, и он упал на неё, а она начала храпеть и стала делать движения чудесные, невиданные и диковинные, а я слушала. А когда он вышел от неё, я сказала: „Как ты можешь это делать при твоём благородстве, происхождении и положении, когда я у тебя в доме?“ И она отвечала: „Женщина делает для своего мужа какие только может волнующие, диковинные движения, что же ты в этом порицаешь?“ – „Лучше, чтобы это было ночью“, – сказала я. И она отвечала: „Так днём бывает, а ночью я делаю ещё большее, так как, когда мой муж меня видит, в нем начинает двигаться страсть и поднимается похоть, и он тянется ко мне, а я ему послушна, и бывает то, что ты видишь“.

Дошло до меня, что Абу‑ль‑Асвад купил невольницу косоглазую, из местных уроженок, и был доволен ею. И его родные стали порицать её перед ним, и Абу‑ль‑Асвад удивился им и, подняв ладони кверху, произнёс такие два стиха:

«Её предо мной бранят, хотя в ней порока нет,

Вот только в глазах её как будто бы пятнышко.

Но если в глазах её и есть порок, то она

Стройна в верхней части тела и тяжела внизу».

Рассказ о Харуде ар‑Рашиде и невольницах (ночь 387)

Рассказывают также, что повелитель правоверных Харун ар‑Рашид был однажды ночью между двух невольниц, – мединки и куфийки. И куфийка стала растирать ему руки, а мединка растирала ему ноги, и протянула руки к его телу, и тогда куфийка сказала ей: «Я вижу, ты раньше нас взяла капитал для себя одной. Дай и мне мою долю». И мединка ответила: «Говорил мне Малик со слов Хишама ибн Урвы, который передавал со слов своего отца, что пророк говорил: „Кто оживит мёртвое, – принадлежит оно ему и его потомству“.

И тогда куфийка поймала мединку врасплох и оттолкнула её и взяла его всего обеими руками и сказала» «Говорил мне аль‑Амаш со слов Хайсамы, передававшего со слов Абд‑Аллаха ибн Масуда, что пророк говорил: „Дичь принадлежит тому, кто её поймал, а не тому, кто её согнал“.

Рассказывают также, что Харул ар‑Рашид лежат с тремя невольницами – мекканкой, мединкой и иракийкой. И мединка протянула руку к его товару, и тогда меккатака вскочила и потянула его к себе, и мединка сказала ей: «Что это за преступление! Говорил мне Малик со слов аз‑Зухри, который передавал слова Абд‑Аллаха ибн Салима, слышанные от Сайда ибн Зада, что пророк, – да благословит его Аллах и да приветствует! – говорил: „Кто оживит землю мёртвую, тому она принадлежит!“ А мекканка сказала: „Передавал нам Суфьян слова Абу‑з‑Зинада, которые тот слышал от аль‑Араджа, слышавшего их от Абу‑Хурейры, что посланник Аллаха – да благословит его Аллах и да приветствует! – говорил: „Дичь принадлежит тому, кто её поймал, не тому, кто её согнал“. И иракская невольница оттолкнула их и воскликнула: «Это будет моё, пока не окончится ваш спор“.