Мировой двигатель, 1815-1914 591

борьбы, так что многие пункты Силлабуса были сформулированы в общем виде, но касались вполне конкретной местной ситуации. Этот недостаток породил множество недоразумений. Например, слова, звучавшие как осуждение всех клерикально-либеральных обществ, восприняли как нападки на всех просвещенных клириков, начиная с Монталамбера. На самом же деле этим пунктом Ватикан намеривался сдержать ту часть духовенства в Пьемонте, которая поддерживала планы правительства распустить монастыри.

Если внимательно читать текст документа, то становится ясно, что по многим позициям Ватикан просто подтвердил свою позицию. Так, в определении «неверно, что понтифик должен сообразовываться с

современной цивилизацией» Syllabus всего лишь фиксировал очевидное: что Церковь руководствуется вневременными принципами своей религии и не склонится перед модными лозунгами.

Но документ произвел совершенно иное впечатление. Некоторые из ключевых положений были, к сожалению, сформулированы так плохо, что их вовсе не следовало бы включать. Как только эти отрицания стали обсуждать во враждебно настроенных печатных изданиях, у многих людей сложилось мнение, что католическая церковь настроена решительно против всякой терпимости, рационального мышления, всех форм разделения супругов, всякого национального самоопределения, а также против любой формы обще-

ственной благотворительности.

В области политической ватиканские правоведы на удивление неловко смешали в одну кучу социалистов, коммунистов, тайные общества, независимые библейские общества и либеральных клириков, поместив их в один круг ада. Но это было знаком времени. Другие высокоинтеллектуальные консерваторы в Европе думали так же. Федор Достоевский - возможно, величайший ум своего времени, мог бы одобрить пункт 18. Только со своей

специфически русской точки зрения он бы добавил: «и все римско-католические2». [О

политических взглядах Достоевского, который считал, что социализм, анархизм, терроризм и католицизм тесно связаны друг с другом, см. [инквизиция] - перев. ]

представительное правление. Первой большой победой либерализма можно считать Американскую революцию, хотя она обильно черпала из опыта английского парламентаризма и конституционной фазы Французской революции. В своей самой радикальной форме либерализм включает республиканскую форму правления, хотя большинство либералов готовы приветствовать и народную, ограниченную и благонамеренную монархию как фактор стабильности. Для либералов важнее всего власть закона, гражданские и личные свободы, конституционные процедуры, веротерпимость и универсальные права человека. Либералы выступали против унаследованных привилегий, где бы они ни сохранились: у короны, Церкви или аристократии. В XIX в. либералы также придавали большое значение собственности, считая собственность главным источником ответственных решений и действий в гражданской сфере. В результате, хотя они и стали первыми, кто подрезал крылья абсолютизму и заложил основы современных демократий, они не были готовы к радикализму будущего всеобщего избирательного права и эгалитаризму.

Экономический либерализм опирался на концепции свободы торговли и свободного предпринимательства (laissez-faire 24 ) — учение, которое было направлено против привычного вмешательства правительств в экономическую жизнь через протекционистские тарифы. Экономический либерализм выступал за право собственников заниматься торговлей и производством без лишних ограничений. Таким образом либерализм, с одной стороны, боролся за снятие экономических барьеров, которых было множество внутри стран и между ними, а с другой — выступал против всяких форм коллективизма, будь то старинные цехи и гильдии или новые тред-юнионы.

Либерализм часто считают идеологией новых средних классов. Он действительно обращался к этому широкому и растущему социальному слою, который занимал место между старой привилегированной аристократией и неимущими рабочими массами. И, тем не менее, либерализм был привлекателен для более широкого круга людей. Он отвечал интересам гораздо более широких масс населения, при-

DYNAMO

чем интересы эти не были обусловлены социально или экономически. Таковы были интересы Burschenschaften, или студенческих союзов, 1820-х гг., франкмасонов, свободномыслящей интеллигенции, сторонников реформ в образовании и пенитенциарной системе, аристократических британских вигов и польских магнатов, даже русских офицеров-декабристов, которые в 1825 г. осмелились составить заговор против самодержавия.

Поскольку Англия развивалась быстрее других, неудивительно, что самые последовательные изложения идей либерализма мы находим в трудах англичан. В области экономики «Принципы политической экономии» (1817 г.) Давида Рикардо (1771-1823) стали завершением трудов класси-ческих экономистов, начало которым положил Адам СМИТ. Ученики Рикардо приняли практическое участие в деятельности Лиги противников ввозных пошлин на хлеб и в акциях "манчестерской школы", отстаивавшей свободу торговли, под руководством Ричарда Кобдена (1804-1865) и Джона Брайта (1811-1889). В политической философии труды Джона Стюарта Милля (1806-1873) стали главным памятником умеренного либерализма. В ero трудах некоторые из крайних принципов либералов предыдущей эпохи были очищены и модифицированы в свете новейшего опыта и дискуссий. Так, Милль был сторонником экономики свободного предпринимательства, но требовал, чтобы власть работодателей-капиталистов была уравновешена правами тред- юнионов наемных работников. Он подписывался под утилитаристским принципом

«наибольшего счастья» — в том виде, как его выдвинул его отец — философ Джеймс Милль (1773-1836), но с оговоркой, что счастье не будет пониматься как удовольствие. В эссе «О свободе» (1859 г.) Милль разработал образцовый манифест прав личности, которые должны быть ограничены только там, где они затрагивают нрава других. «Единственная цель, ради которой человечество правомочно вмешиваться в свободу действий любого количества людей, — писал он, — это самозащита». В трактате «О подчиненном положении женщины» (1869 г.) он сформулировал аргументы в пользу феминизма, заявив, что во множестве различий между мужчинами и женщинами нет ничего, что бы оправдывало различие в правах.

Однако главная драма, связанная с либерализмом, должна была разыграться во Франции, родине побежденной революции и арене самых продвинутых, отточенных и диаметрально противоположных политических воззрений. Для политической жизни Франции было характерно не только укрепление позиций консервативных католических монархистов и радикальных антиклерикальных республиканцев. Картина усложнялась наличием таких парадоксальных фигур, как бывший якобинец-республиканец и «король- гражданин» Луи-Филипп (правил в 1830-1848 гг.) или несостоявшийся либерал и революционер, оказавшийся на императорском троне, Луи-Наполеон (Наполеон III, правил в 1848-1870 гг.).

Результатом стала серия сменявших друг друга консервативных и либеральных режимов, в промежутках между которыми разражались вспышки неистовой революционности. Реставрация Бурбонов с правлением Людовика XVIII (1815 -1824 гг.) и Карла X (правил в 1824-1830 гг.) была сметена Июльской революцией 1830 г. Июльская монархия Луи-Филиина была свергнута революцией 23 февраля 1848 г. Недолго просуществовавшая Вторая республика была сметена тем, кто вначале был ее должником, а потом провозгласил себя императором. Вторая империя (1851-1870 гг.) пала среди общего унижения франко-прусской войны и кровавых битв Парижской коммуны. Третья республика, провозглашенная в 1870 г., просуществовала 70 лет, однако это время было отмечено чрезвычайной нестабильностью правительств, исключительно оживленными и столь же бесплодными дебатами и невероятной враждой противоборствующих лагерей. Известное дело капитана Дрейфуса, захватившее Францию в 1894-1906 гг., показало, что либеральные и антилиберальные настроения во Франции так и не нашли своего modus vivendi.

Похожие приступы насилия бушевали и в Испании, которая была своего рода лабораторией Либерализма. Непроходимая пропасть разделяла Испанских exaltados — крайних радикалов, и apostolicos - поддерживаемых Церковью крайних монархистов. С

1829 г. многие из этих монархистов начинают поддерживать претензии на престол Дона Карлоса (ум. в 1855 г.) и его наследников, получивших поддержку также среди басков и каталонцев. Последовала вереница оскудевших и