Европа разделенная и нераздельная, 1945-1991 813

Этим докладом Хрущев положил начало традиции, когда каждый новый советский лидер разоблачал предыдущего как преступника; что же касается разоблачения преступлений Сталина, то они были тщательно отобраны в соответствии с установками партии. Доклад больше утаивал, чем открывал, и тем не менее, преуменьшавший преступления Советов Хрущев снискал себе репутацию правдолюбца. Этот доклад принадлежит советскому жанру гласности, который, начавшись разоблачительными речами о Сталине, доходит через 30 лет до эпохи Горбачева.

Следующие три явления были важнейшими в правление Хрущева: дискуссии о разнообразии путей к социализму привели к исключительным трениям по всей Восточной Европе, к открытому конфликту с Венгрией и роковому разрыву с Китаем. Затем достижения в военной науке и запуск первого спутника Земли привели к интенсивному соперничеству с США и Кубинскому кризису в 1963 г. Тот факт, что продукция советской экономики количественно росла, позволил Хрущеву хвастать, будто Советский Союз перегонит Запад в течение 20 лет: «Мы вас закопаем». Авантюризм Хрущева напугал его товарищей, и в октябре 1964 года он был смещен в результате кремлевского переворота и отправлен на пенсию.

Леонид Брежнев, второй выходец с Украины, возглавлял советский блок в течение долгих 20 лет. Ему ставят в вину то, что в этот период Советский Союз возвращается к сталинизму и стагнирует. Со временем, возможно, его станут считать тем лидером, который понимал систему лучше других, который, сколько мог, продлевал ее жизнь. Кроме того, будучи осторожным и хитрым аппаратчиком, он сознавал пагубность экспериментов с этой несовершенной машиной. В короткий период, когда он столкнулся с либерализацией во время «Пражской весны», он убедился (и верно!), что нельзя доверять ближайшим союзникам и что необходимо выработать собственную доктрину (см. ниже). Короткий флирт с экономическими реформами в стране, который обычно связывают с именем его главного партнера Алексея Косыгина, убедил его, что потери будут больше, чем выигрыш. Он лично хорошо знал Украину и, возможно, поэтому считал, что малейшее послабление в национальном вопросе принесет только неприятности. Проводя политику детанта (разрядки) с

Западом, когда агрессивная милитаристская позиция сопровождалась тщательным разграничением сфер влияния, он достиг такой стабильности, которая, казалось, навсегда обеспечит положение СССР на международной арене.

Брежнев прекрасно понимал, как устроен СССР. Но он также понимал — чего не скажешь о его преемниках — что, убрав ложь и искажения, неизбежно разрушишь самую ткань всего строения. Поэтому Брежнев крепко сидел в седле. То, что его критики назвали стагнацией, застоем, можно рассматривать как покой и стабильность, к которым стремился не только он сам, но и все его поколение. Самое большее, что можно было сделать, — это свести насилие и обман к терпимым масштабам. В отличие от Сталина, он не убивал миллионами; в отличие от Хрущева, он не задавался безрассудными планами; в отличие от Горбачева, он не разрушал вверенную ему систему.

По иронии судьбы сменявшие друг друга генеральные секретари страдали различными старческими болезнями, как и сама система. К 1970-м годам стабильность начала превращаться в инертность. Речь Брежнева становилась все более нечленораздельной и замедлилась настолько, что ходили шуточки, будто он был уже трупом, жизнь которого поддерживалась искусственно. С его смертью инерция превратилась в паралич, пока его болезненные и слабеющие преемники спорили о преимуществах реформ или бездействия. Юрий Андропов (1982-1983), представитель реформаторов, умер от рака еще до того, как реформы начались. Константин Черненко (1983-1985), страдавший эмфиземой, не имел и желания что-нибудь затевать.

Советская политическая диктатура, окончательно сформировавшаяся после смерти Сталина, не соответствовала представлению о ней за границей. Она опиралась на величайшую в мире тайную полицию, на ГУЛАГ, на предварительную цензуру (в ее агрессивной разновидности), на громадный арсенал танков и разветвленную систему органов безопасности. Но не они были главными инструментами подавления: диктатура опиралась на двойную структуру партия-государство, то есть на гражданские органы Коммунистической партии и их контроль над всеми параллельными государственными институтами.