Глава V. Если слушаешь - вслушивайся

Телефон под подушкой издал печальный визг, оповещая об очередном сообщении. Шестом, за последние полчаса. Видимо, когда Дитон сказал, что не сможет выполнить все мои просьбы – он имел в виду, что виртуальный терроризм никто не запрещал. Я взяла в руки орудие эмоциональной пытки и привычным движением открыла новое послание.

«Мы просто поговорим, пожалуйста, приходи», - гласило оно с яркого экрана.

Парень уже несколько дней уговаривал меня об обычном, ничего не значащем разговоре, хотел расставить все по своим местам, извиниться за резкость и чрезмерную искренность. Намеревался заглянуть в гости, если я не приму его приглашение, и не появлюсь в пекарне «Болло» к назначенному времени. Собственно, то самое назначенное время истекало ровно через час, но я не спешила поддаваться очередному соблазну. Тяжело вздохнув, я лишь зарылась лицом в одеяло и постаралась сдержать громкий вопль, ограничившись чуть слышным рычанием. Если бы в соседней комнате не было слышно размеренное похрапывание Питера, и менее заметное – Аманды, то мой крик запросто оглушил бы ближайшие квартиры, а пока, нужно сохранить в тишине наши первые совместные выходные за долгие месяцы. Раньше, я бы порадовалась такой родной, уютной обстановке, когда получалось насладиться компанией старых друзей, но теперь, всё изменилось. Беременность подруги сводила с ума не только её мужа, но и меня. Досталось даже собакам, которые временно перекочевали в логово свекрови, не доставляя ей ожидаемого удовольствия. Нервы, психозы и вечные страхи о предстоящих родах преследовали, в основном, на работе, а дома я могла вздохнуть с облегчением, ведь общие отгулы являлись чем-то за гранью разумного. До вчерашнего дня…

Аманда долго и настойчиво отказывалась уходить в заслуженный декрет и только под давлением грозного начальства, на восьмом с половиной месяце беременности, приняла беспрекословную волю старшего по званию. И после всего этого, она называет меня законченным трудоголиком? В отличие от нее, я быстро прислушалась к уговорам Уилла, перестав работать по пять-семь смен подряд, а он, наконец-то, перестал доставать меня вечными упреками и расспросами о душевном состоянии. Каждая сторона обрела, хотя бы, видимое спокойствие. Видимое оно было, только по отношению ко мне. Улыбаясь и непринужденно радуясь новым рассказам о чужих успехах, я не могла поделиться своими достижениями в ответ, потому что, их не было. Работа оставалась прежней, тоска и обида окутывала сердце, тоже по-прежнему, а глаза пытались высматривать в лицах прохожих знакомые черты. Нет, меня не тянуло к Дитону, словно завороженную - для этого мало одной ночи. Не манило за каждым словом – для этого нужно знать немного больше, чем одно лишь имя, но и забыть его, я тоже не могла. Я просто чувствовала что-то теплое и щемящее в груди, как будто там медленно разливалось подогретое, ароматное молоко. Оно согревало, окутывало, цепляя сознание за единственное, приятное воспоминание с момента смерти родителей. Последняя мысль в моей голове вызвала счастливую и довольную улыбку. В одно мгновение, всё стало гораздо понятней: я не безнадежный романтик, не наивная дурочка и не отчаянно влюбленная, обиженная на реальность, девушка. Я - тот человек, который слишком долго прибывал в одиночестве. Во всех смыслах. И, как итог, мое сердце всего лишь стремиться к тому, кто смог на короткое время избавить его от горечи утраты. Сердце всего лишь тянется к тому, кто сумел пробить толстую, защитную броню своей хозяйки. Да, это объяснение меня вполне устраивает. Это звучит лучше, нежели нелепая, слепая влюбленность в мужчину, после единственной, пусть и такой ошеломительной ночи.

- Ты не поверишь, но я слышу, как работают шестеренки в твоей голове, - голос Аманды был сонным и уставшим. Она зевнула, поправила сползающие на бедра пижамные штаны и отправилась на кухню. - Слишком громко думаешь, дорогая. Хотя, твой телефон вибрирует еще громче. Не хочешь ему ответить?

Последние фразы доносились эхом по комнате, на чуть повышенных тонах. Кофе-машина грозно заурчала, выполняя свою работу, а в раковине зашумела вода, пытаясь скрыть намечающееся преступление.

- И автоматически признать своё поражение? Вот уж нет, - я сладко потянулась, поднимаясь с надувного матраса. - Он хочет встретиться, а я больше не вижу в этом смысла. В конце концов, финал той ночи был заранее спланирован, и он это четко дал понять.

Я подошла к ней, забирая из рук свежезаваренный кофе с молоком.

- Эй! Вы что, сговорились все? – буркнула подруга, злобно прищурив взгляд.

- Тебе нельзя. Еще возражения?

Аманда расслабилась, но во взгляде до сих пор читалось недовольство.

- Почему ты не хочешь с ним поговорить? Ты же еще недавно розовые слюни по нему пускала, – она заварила себе дурно пахнущий травяной чай и обернулась через плечо, наблюдая, как я усаживаюсь за круглый обеденный стол. - Желудок узлом, мозги в отключке…и всё такое.

- Я узнала слишком много ненужной информации, и «всё такое», - я показала в воздухе кавычки, - теперь не имеет значения. Как ты и говорила: хорошо провели время и важно лишь то, что с ним у меня получилось отбросить все переживания. Если я встречусь с Дитоном, то…боюсь…короче, я боюсь, что снова могу натворить глупостей и разочароваться в себе окончательно.

Язык не поворачивался сказать ей реальную суть нашего с ним разговора. Аманда, при первой же встрече, вырвет ему кадык собственными зубами, в этом нет и капли сомнений. Безусловно, его слова проникли мне глубоко под кожу, ведь, согласитесь, быть в курсе того, что тебя изначально рассматривали, как одноразовое развлечение – омерзительно. Всё сказанное после этого, вряд ли загладит произведенное впечатление, потому что, отныне, ты всегда будешь знать истинную причину его поведения, истинные намерения его поцелуев и прикосновений. Отныне, ты вряд ли поверишь в правдивость фразы «Я думал о тебе». Тогда, почему же, так хочется ему поверить и защитить от ярости лучшей подруги? Вопрос…Очередной, немой вопрос…

Рыжие волосы взмахнули в воздухе, переплетаясь с редкими солнечными лучами, и быстро превратились в аккуратный, высокий хвост. Аманда присела напротив меня, пристально всматриваясь и чуть прищуривая глаза. О, да! Этот взгляд я знала наизусть. Укоризненный, рентгеновский взгляд, который сканировал насквозь, знал все твои потаенные мысли. И дело не в том, что она немного старше и опытней меня, не в том, что имеет за плечами неудавшийся брак и вместительный мешок с переживаниями. Просто, она умела быть слишком хорошей подругой.

- Дитон нравится тебе, Кали, не смей отрицать, – девушка наклонилась чуть ближе, упираясь локтями в стол, - иначе, той рождественской ночи не было бы и в помине. Не каждый день встречаешь того, кто западает в сердце от одного лишь взгляда. Вспомни, разве такое происходило раньше? Я твоей разборчивости в сексе всегда завидовала, а тут, щелчок тумблера, и разум ушел в отрыв. Задумайся о причинах.

- Говорю же тебе, это больше не имеет никакого значения. Ну, нравится он мне, и что дальше? – я нервно передернула плечами, - существуют слова, после которых все остальные теряют всяческий смысл. Поверь мне, Дитон сказал достаточно нужных для этого слов, а у меня нет желания делать себе еще больнее, от возможного разговора. И, тем более, у меня нет ни малейшего желания настраивать себя на призрачное будущее, от которого потом будет не отмахнуться, если оно рухнет. Нет уж, я предпочла бы провести этот день с тобой, если не возражаешь.

Подруга встрепенулась и злобно нахмурила брови. Голубые глаза сверкнули раздражением, а губы сжались в тонкую линию, что говорило о надвигающемся атомном взрыве. Доигралась.

- Возражаю. Ты уже итак достаточно провела со мной времени, пора проводить его с мужчинами, черт возьми! Не знаю, что он там тебе наговорил, но вижу, что парень отчаянно пытается это обсудить. Хочешь знать, как бы я поступила, окажись на твоем месте? – она указала в мою сторону своим длинным пальчиком с красным маникюром. - Подняла бы свой прекрасный зад и пошла к нему, если он так желает поговорить. Мне было бы плевать, как именно мы познакомились. Плевать на стереотипы о первом свидании, первом поцелуе или первом сексе. Мне. Было бы. Плевать. Понимаешь? Важно лишь то, что ты чувствуешь и время здесь, вообще, не аргумент. Ты можешь видеть его всего пять минут, не знать его имени, но быть уже влюбленной по уши. Потому что, как ты там говоришь? Судьба – такая сука, дорогая.

Я тяжело вздохнула и закрыла лицо прохладными ладонями. Если бы сомнения и переживания можно было стереть одним движением руки – я полюбила бы эту жизнь каждой клеточкой своего тела. Но, увы, реальность никогда не будет совпадать с нашими желаниями. По крайней мере, с моими желаниями точно. Солнце немного пригревало оголенное плечо сквозь открытые шторы и, на мгновение, я отключилась от внешнего мира, сосредотачиваясь на ощущениях. Тепло, что растекалось по коже, совпадало с тем самым, что растекалось внутри, словно, сращиваясь в единое целое и совпадая в унисон. Если признаться себе окончательно, то можно вынести только один вердикт: «Виновна». Я виновна в том, что не могу контролировать эту химию в крови; в том, что бездумно поддаюсь соблазну и даже после всей известной мне информации, я не могу перестать думать об этих чертовых зеленых глазах. Я – виновна. По всем статьям.

В кухне послышались чьи-то шаги и, подняв взгляд, я увидела ковыляющую подругу, молча удаляющуюся из просторов моих мыслей. Недолго думая, я отправилась следом за ней, наклоняясь к подушке и доставая многострадальный телефон. На экране высвечивался один пропущенный вызов и новое сообщение:

«Жду десять минут и больше не потревожу тебя никогда».

Пальцы быстро набрали ответ, и две следующие секунды колебались над кнопкой «Отправить». Если я сделаю это сейчас, то расставлю всё по своим местам и оставлю лишь два варианта развития событий: крутой поворот, с быстрым разгоном вначале или крутой обрыв, с быстрым полетом вниз и без права на возвращение к отправной точке.

«Буду через пять», - ответила я коротко и закрыла глаза, волнительно вдыхая такой нужный сейчас кислород.

~

До пекарни «Болло» оставалось несколько минут. Придерживая вязаный берет, я быстрым шагом петляла по узкой тропинке Гринвуд Парка, сопротивляясь сильному ветру. Зима не уставала предъявлять свои права на замерзший, но по-прежнему солнечный город, то опуская температуру практически до минусовой отметки, то устраивая подобные мини-ураганы. Я плотнее укуталась в шарф, встала возле пешеходного перехода и оглянулась по сторонам, припечатывая взгляд к зданию напротив. За огромным окном, в одиночестве и туманной задумчивости сидел Он. Облокотившись на пустующий стол, мужчина смотрел в свой стакан, из которого тонкой струйкой поднимался пар. Его черные волосы небрежно вздымались в разные стороны, а тонкий синий свитер облегал напряженные мышцы рук и плеч. Капкан защелкнулся. Опять и снова. Сердце перестало биться на несколько долгих секунд, дыхание замерло и, казалось, вокруг испарилось пространство. Знаете, так бывает. Живешь себе и живешь, кушаешь, ходишь на работу, плескаешься в больных воспоминаниях, мечтаешь о лучших временах и тут… Проваливаешься в бесконечность, утаскивая за собой все остатки разума. Видишь его, и… Пытаешься не сойти с ума окончательно. Пытаешься смириться с тем, что тебя заклинило, а потом наслаждаешься своей одержимостью. Я видела Дитона третий раз в своей жизни, из которых прикасалась к нему лишь однажды, но это не мешало мне смотреть на него, с такой щемящей тревогой. Не мешало ощущать теплое солнышко в груди, что плавило меня под своими лучами.

Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт!

Это несправедливо. Это лишало меня возможности возводить вокруг себя неприступную крепость. Это опасно, потому что, может снова причинить боль. Только, момент упущен. Капкан, действительно, защелкнулся. Окончательно.

Я на секунду прикрыла глаза, собираясь с духом и, перейдя дорогу, уверенно потянула на себя прозрачную стеклянную дверь. Лавина дразнящих, заманивающих, моих любимых ароматов укутала собой, как мягкое одеяло: корица, молоко, пряные специи и сладкая ваниль. Вдоль стены расположились маленькие, уютные столики с коричневыми кожаными диванами, левее несколько витрин со сдобой, пирожными и тортиками, а белый деревянный паркет отсвечивал в ярком дневном свете. Пекарня всегда притягивала к себе воркующие парочки, но сегодня было на удивление пусто. Я украдкой поздоровалась с девушкой за кассой и, сняв пальто, присела за третий столик. Зеленые глаза моментально обожгли меня своим блеском, а милая, нежная улыбка резко ударила под дых, выбивая последний воздух из легких. Ни «Здравствуй», ни «Привет», между нами воцарилось молчание, но оно было таким правильным и нужным, несмотря на то, что внутренности скручивало в болезненном спазме. Подошедший официант поставил на столик два стакана с горячим кофе, спешно удалился, а нос защекотал приторный аромат карамели и воздушного молока.

- Никогда не думал, что начинать разговор так сложно. Кажется, эта чёртова ваниль вытравила из головы все мысли, - он вздохнул, устало потер глаза и взглянул на меня.

- Не надо так смотреть, я и подавно не знаю с чего его начинать, - растерянно покачав головой, я осторожно отпила согревающий фрапучино и почувствовала, как он тонкой, обжигающей струйкой стекает по горлу.

- Ты не подумай, еще недавно у меня был отличный план, но этот взгляд в тысячу вольт, - Дитон помахал указательным пальцем в воздухе, - окончательно разрушил мою тактику. Серьезно.

- А чего ты ожидал? – я усмехнулась, облокачиваясь на спинку дивана. – Что на тебя будет литься мое обожание? Я ведь не глупая, Дитон, мне и с первого раза всё было понятно. Давай уже внесем ясность, хорошо? Потому что, я ни черта не понимаю. Как можно так легко противоречить своим словам? Зачем нужно было сыпать на меня откровения, чтобы потом извиняться за них?

Я устала переживать. Я просто-напросто, устала о нем думать и хотела лишь одного: как можно скорее расставить всё на свои места, соглашаясь с любым решением. Главное, освободить голову от этих надоедливых мыслей и угрызений. Распрощаться. Либо с Дитоном, либо с прежней жизнью. Раз и навсегда.

- Слушай, твоя реакция вполне ожидаема и, согласен, порой, я слишком честен, что не всегда играет мне на руку, – голос мужчины был серьезен, а взгляд полностью вторил его тону. – Но, если я не извинюсь, то это сведет меня с ума, потому что… Не знаю… Не могу объяснить. Это всё как-то неожиданно и абсолютно не по сценарию.

Я удивленно округлила глаза.

- У тебя что, на каждую случайную ночь заготовлен свой сценарий? О, господи, Дитон, скажи, что мне послышалось.

- Нет, тебе не послышалось, но смысл ты точно не уловила, - он нахмурил брови и отвернулся к окну, позволив мне взглянуть на отточенный профиль. – Привязываться к тебе не входило в мои планы, точно так же, как и обижать. И думать о тебе постоянно, я тоже не собирался, не то что говорить подобные вещи. Вот в чем смысл моего рухнувшего сценария.

Напряжение в груди достигло апогея. Казалось, что пульс бьется так сильно, что я не могу улавливать его ритм. Казалось, что я услышала самые нужные для меня слова, хоть и была в них заметная капля отчаяния.

- И поэтому ты злишься. На себя или меня? – я сделала очевидный вывод и старалась не шевелиться, просто наблюдая за ним, за его пересохшими от волнения губами и напряженным взглядом, которым он до сих пор сверлил прозрачное стекло. – Если все-таки на себя, то, поверь, это нормально. Я чувствовала то же самое, когда понимала, что зарываюсь в глубокую яму, питая слабые надежды. А, если на меня, то…

Дитон резко повернул голову и мои лёгкие, в сотый раз, отказались соблюдать правила вдоха.

- Чёрт возьми, да я сижу и сдерживаюсь, чтобы не поцеловать тебя, а ты говоришь мне о злости?! Говорю же, это просто неожиданно, а разговаривать об этом, для меня еще неожиданней.

Кульбит. Сердце совершает грандиозный кульбит и рушит всё мое представление о теории постоянного невезения. Это и есть тот резкий поворот, с быстрым разгоном в самом начале. Это и есть моя пропасть, в которую я упала, без возможности возврата к отправной точке. Это и есть моя разбитая реальность, которая уже никогда не будет прежней. Мне не послышалось. Мне точно не послышалось.

- Если так хочешь поцеловать меня… тогда почему не целуешь? – голос прозвучал, будто чужой и дрожал от волнения и нахлынувшего возбуждения. Очень не вовремя нахлынувшего возбуждения, от которого закладывало уши, превращая звуки в белый шум на периферии барабанных перепонок.

Дальнейшие слова исчерпали свой смысл и фантомные мечты обрели четкую оболочку. Он слегка навалился на стол, обхватил мощной ладонью мою шею и притянул к себе, увлекая в чувственный поцелуй. Губы медленно соприкасались, невинно изучая друг друга, словно, раньше они и не встречались вовсе. Знакомые нотки настойчивости проявились чуть позже, спустя два чуть слышных стона, и его язык принялся жадно вторгаться в податливый рот, намереваясь снести мой мозг окончательно. Я даже забыла, где мы находимся, концентрируясь на давящем, но таком приятном чувстве где-то под ребрами. Я забыла всё, что помнила раньше: алфавит, правила трех свиданий, необходимость дышать и своё имя. Я забыла о том, что надо сдерживать желания и порывы. Нам не мешало бы вспомнить это… По крайней мере, вспомнить о том, что нельзя зарываться в мои волосы с такой страстью. Не здесь и не сейчас.

- Остановись… - прошептала я ему в губы, когда очередная волна схлынула, а до новой волны оставалось всего несколько секунд. – Это похоже на дежавю. Скажи мне, Дитон, почему наши разговоры всегда такие короткие?

Дитон провел ладонью по моей скуле и рвано выдохнул, усаживаясь обратно на диван. Его радужка была затоплена черным зрачком, давая понять, что возбуждение накрывало дымчатой пеленой не только меня. Губы и подбородок горели от жесткой щетины, но лицо все равно расплывалось в довольной и слегка ехидной улыбке. Я доказала себе, что моя личная одержимость, отныне, является нашей общей одержимостью, и это пьянит похлеще самой крепкой текилы. Это сравнимо с долгожданным вдохом, после глубоко нырка или, с брызгами света в кромешной тьме, к которой ты так привык.

- Что мы будем делать дальше? – голос мужчины был хрипловат, а дыхание громким и неровным. – Решение зависит от тебя.

- Ты спрашиваешь меня об этом дне или обо всех последующих?

Он размял шею руками, словно долго спал в неудобной позе.

- Чем мы будем заниматься этим вечером, я уже знаю. Вопрос был обо всех последующих днях.

Я сглотнула ком, застрявший в горле и воображение тут же нарисовало картинку, от которой бросило в жар: снова его руки; снова его горячие прикосновения и томные, медленные толчки; снова приглушенные стоны и сладостная нега от разрывающего душу фейерверка. И больше никаких: «Я позвоню». Никаких «испорченных сценариев». Хочу, чтобы было только: «Моё» и «Навсегда».

- Попроси счёт. Об остальном поговорим завтра, - коротко ответила я, замыкая в нескольких словах нужный для нас обоих смысл.

И эта ухмылка, оголяющая его белоснежные зубы…

Эти ямочки на смуглой коже и взгляд бесконечно-изумрудных глаз…

Отныне, моя вновь обретенная реальность сомкнулась на одном лишь человеке, который, так же как и я, знает о своей одержимости не больше, чем просто имя.