О. Бердслей. «О Неофите, или Как демон Асомуэль воздействовал на него искусством черной магии»

Следует запомнить один момент, который он особо выделяет и кото­рый заслуживает подробного рассмотрения. Вампирами, как мы уже успели заметить, кишат, в первую очередь, славян­ские страны, а в Западной Европе такого рода явление до конца XVII века было достаточно малоизвестным. Несо­мненно, случаи вампиризма имели место, и они должным об­разом зафиксированы. К тому же там сталкивались с прояв­лениями колдовства, в которых есть немало общего с тем, что рассказывают о вампирах — особенно использование вредо­носных магических способностей, с помощью которых, на­пример, ведьма могла истощать силы своих врагов: недруги слабели, хирели и чахли, иссыхая так, что становились похо­жими на скелеты — однако подобная магия не является соб­ственно вампиризмом. Более подробные сведения об этих ужасах стали доходить до Западной Европы уже в XVIII ве­ке; они сразу в значительной степени пролили свет на те от­дельные, не связанные друг с другом случаи, свидетельства о которых появлялись время от времени; однако эти случаи казались совершенно изолированными, и их нельзя было от­нести к какой-либо конкретной категории. Рассуждая об этом в 1746 году, дон Кальмэ, долгое время изучавший дан­ную тему, отмечает, что определенные события, движения, проявления фанатизма и зверства характеризуют несколько конкретных веков. Далее он пишет: «В данный период време­ни и за последние лет шестьдесят мы стали свидетелями но­вого ряда необычных случаев и происшествий. Основным по­лем действия, где разворачиваются эти события, стали Венгрия, Моравия, Силезия и Польша. Ведь здесь нам рассказы­вают, будто покойники — люди, умершие несколько месяцев назад, — я бы сказал, возвращаются из могил и, по слухам, ходят и разговаривают, наводняют окрестные деревушки и села, нападают как на людей, так и на животных, высасы­вая их кровь, отчего жертвы слабеют, чахнут и в конце кон­цов умирают. Люди не могут избавиться от подобных напас­тей, оградить себя от подобных налетов, если только не выко­пают трупы из могил, не пронзят острыми кольями им грудь, не вырвут сердце и не обезглавят; бывает, что трупы просто сжигают дотла. Люди называют эти исчадия ада упырями или вампирами, т. е. кровопийцами. Рассказы о них настоль­ко необычны, изобилуют такими подробностями и связаны с обстоятельствами столь правдоподобными (что можно ска­зать и о наиболее важных, тщательно зафиксированных сви­детельских показаниях под присягой), что, кажется, просто нельзя не присоединиться к бытующему в указанных странах поверью, будто эти призрачные создания на самом деле вы­ходят из могил и способны на те ужасные злодеяния, которые им приписывают... Брюколаки (vrykolakes) континентальной Греции и греческого Эгейского архипелага — это призраки совершенно нового типа». Затем автор сообщает, что у него есть веские основания заняться темой вампиров — в особен­ности тех, которые заполонили Венгрию, Моравию, Силезию и Польшу, — хотя ему известно, что тем самым он подстав­ляет себя под перекрестный огонь унизительной критики. Многие будут вменять ему в вину опрометчивость и безрас­судство, которые он якобы проявил, осмелившись усомнить­ся в определенных подробностях этих рассказов, чья досто­верность уже установлена. Другие же станут подвергать его нападкам за то, что он напрасно потратил время, взявшись писать на тему, которая кажется им пустой и легкомысленной. «Как бы то ни было, — продолжает он, — пусть каждый от­носится к этому как угодно, однако, на мой взгляд, полезно и воистину должно исследовать вопрос, имеющий, судя по всему, самое серьезное отношение к религии. Если правда, что вампиры обладают способностью выходить из могил, то возникает необходимость доказывать и отстаивать эту ис­тину; если же подобные поверья ошибочны, иллюзорны, то отсюда следует, что в интересах религии — раскрывать глаза на это тем, кто заблуждается, что мы должны разобла­чать беспочвенные суеверия, заблуждения, которые могут иметь серьезные и опасные последствия».

В первой главе второго тома, в котором непосредственно обсуждается тема вампиров (первый том посвящен предвари­тельному, в общих чертах, описанию разных видов призраков и привидений), дон Кальмэ снова дает определение вампирам, и, несмотря на опасность некоторого злоупотребления повто­рами, мы все же должны вновь его процитировать⁵⁶: «Призра­ки (ревенанты) Венгрии, или вампиры... — это люди, уже в течение более или менее значительного периода являющиеся покойниками; они выходят из могил, нарушая покой живых, чью кровь они сосут и пьют. Внешне вампиры выглядят, как люди; они с громким стуком ломятся в двери, и стук этот гул­ким эхом гуляет по всему дому; стоит им попасть внутрь, как они сразу же сеют смерть. Такого рода призраков называют вампирами или упырями, что в славянских языках означает «кровопийцы». Единственный способ оградить себя от домо­гательств вампира — это выкопать труп из могилы, обезгла­вить его, воткнуть ему в грудь кол, дабы пронзить самое серд­це, или сжечь труп дотла».

Здесь можно отметить, что хотя на протяжении нашего повествования вам доведется столкнуться на страницах книги со многими призраками из семейства вампиров и познако­миться с родственными суевериями и преданиями, но главная черта, отличающая собственно вампира, — то, что он пред­ставляет собой мертвое тело, ожившее и ведущее жуткое, дьявольское существование. Он выходит из могилы, чтобы терзать живых людей, высасывая у них кровь, которая и дает ему новую жизненную энергию и свежие силы. Так как вампиры, в частности, нередко встречаются в Греции, давайте по­следуем в описании этой язвы за греческим автором. Одним из первых — если не самым первым — кто в XVII веке стал писать о вампирах, был Леоне Аллаччи (Алачи), более изве­стный под латинизированным именем Лео Аллациус (Leo Allatius)⁵⁷. Этот ученый — филолог-классик и богослов — родился на острове Хиос в 1586 году и умер в Риме в январе 1669 года. В четырнадцать лет он поступил в греческий кол­ледж в Риме. Закончив его с отличием и получив самые лест­ные отзывы, он возвратился на Хиос, где его знания весьма пригодились католическому епископу Марко Джустиниани. В 1616 году Аллаччи была присвоена степень доктора меди­цины, а чуть позже он, получив назначение в библиотеку Ватикана, стал еще и преподавать риторику в греческом кол­ледже. В 1622 году папа Григорий XV направил Аллаччи в Германию руководить перевозкой в Рим пфальцграфской библиотеки Гейдельберга, которую пфальцграф Максимили­ан I передал в распоряжение папы в обмен на субсидии, кото­рые обеспечили княжеству Пфальц возможность вести войну против федерации протестантских князей. Свою задачу, представлявшую неимоверную сложность, если учесть разру­ху, в которой пребывало княжество, Аллаччи выполнил са­мым успешным образом, и в годы правления пап Урбана VIII и Иннокентия X продолжал свою работу в ватиканской биб­лиотеке, особо сосредоточившись на пфальцграфских манус­криптах. В 1661 году папа Александр VI в знак признания выдающейся учености Аллаччи и его обширных научных изысканий назначил его хранителем этой библиотеки. Ученый был горячим приверженцем идеи воссоединения Церквей, в связи с чем написал свой великий труд «De Ecclesiae Occidentalis atque Orientalis» («О вечном согласии между Церковью Западной и Церковью Восточной»), в котором всячески подчеркивал моменты единодушия, а о разногласиях старался говорить как можно меньше и вообще упоминать о них вскользь.

В своем трактате «De Graecorum hodie quorandam opina-tionibus» (Кельн, 1645) Аллаччи обсуждает множество преда­ний и довольно много говорит о вампирах, о которых, в частно­сти, сообщает следующее: «Вриколак (Vrykolakas) — это труп человека, при жизни предававшегося греху и распутству, не­редко — одного из тех, кто был отлучен от церкви своим епи­скопом. Подобные тела не подвергаются разложению и не пре­вращаются в прах, но, обладая кожей крайне прочной и упру­гой, раздуваются во все стороны так, что у них едва можно со­гнуть суставы; кожа их растягивается, как пергамент, которым обтягивают барабаны, и если по ней постучать, она издает точ­но такой же звук, вследствие чего вриколак и получил название «барабаноподобный». Согласно этому автору, таким телом ов­ладевает демон, и тогда оно встает из могилы и, преимущест­венно по ночам, ходит по улицам села, громко стучась в двери и выкликая по имени одного из домочадцев. Но если назван­ный человек невольно отзовется, то на следующий день непре­менно умрет. Однако вриколак никогда не вызывает по имени дважды, и поэтому жители Хиоса, прежде чем отозваться лю­бому, кто стучится ночью, всегда на всякий случай ждут, пока зов не повторится. «Говорят, что это чудовище столь пагубно для людей, что на самом деле может появляться и в дневное время, даже в самый полдень⁵⁸, причем не ограничиваясь дере­венскими домами, а посещая огороженные виноградники или выходя на открытую местность, набрасываясь внезапно на ра­ботающих в поле крестьян или на прохожих, идущих по боль­шой дороге. Оно способно убивать одним своим видом, внуша­ющим ужас, даже не пытаясь хватать людей и не произнося ни слова». Соответственно, и скоропостижная смерть по невыяс­ненной причине должна вызывать самые серьезные подозре­ния, и если есть какой-либо повод для беспокойства или начи­нают ходить слухи о появлении призраков, спешат разрыть мо­гилу умершего, и труп нередко находят в описанном выше со­стоянии. Тогда без промедления «его извлекают из могилы, священники произносят подобающие молитвы, и труп бросают в жарко пылающий погребальный костер. Еще до того, как бу­дут завершены молитвы, кожа станет отходить, и тело начнет распадаться, а затем огонь истребит его дотла».

Затем Аллаччи обращает внимание читателей на то, что обычай этот в Греции отнюдь не нов и происхождение его нель­зя считать недавним. Автор рассказывает, что «в древности так же, как и в современную эпоху, святые и просто люди высокого благочестия, исповедовавшие христиан, всегда старались отвра­тить их от подобных суеверий и выкорчевать эти предрассудки из народного сознания». И с этой целью, разумеется, он приво­дит цитату из номоканона — авторитетного указа⁵⁹ греческой церкви: «Что касается умершего, то, если труп его оказывается целым и невредимым, его называют вриколаком».

«Невозможно, чтобы покойный стал вриколаком иначе чем по воле дьявола, который, желая поиздеваться над неко­торыми людьми и ввести их в заблуждение, дабы они навлек­ли на себя гнев Небес, вызывает эти темные чудеса и столь ча­сто по ночам он насылает чары, благодаря чему людям кажет­ся, будто им является покойник, с которым они прежде были знакомы, и ведет с ними беседы; и в снах они тоже видят странные картины. Иной раз им может привидеться, будто он расхаживает туда-сюда по проселочной, а то и по большой до­роге или просто стоит на месте; более того — рассказывают, что он принимался душить людей и убивал их.

Сразу же начинается прискорбная суета, по всей деревне поднимается переполох, всюду шум и гам, так что все броса­ются к могиле и откапывают покойника... и кажется им, что покойник — тот, который давно умер и был похоронен — сейчас перед ними как живой... И поэтому они общими усили­ями собирают громадный штабель дров для погребального ко­стра и поджигают его, положив сверху труп, дабы огонь ис­требил его окончательно».

Что чрезвычайно любопытно, после настойчивых заявле­ний о том, будто подобные явления — это просто суеверия и игра воображения, в номоканоне говорится следующее: «Да будет вам известно, однако, что по обнаружении подобного неразложившегося тела, которое, как мы уже говорили, явля­ется делом рук дьявола, следует без промедления вызвать свя­щенников, дабы они пропели молитвы Пресвятой Матери Бо­жьей... и провели заупокойную службу по усопшему с после­дующими поминками⁶⁰». Данный пункт является по меньшей мере явным свидетельством того, что автор или авторы указа в какой-то степени сами верили во вриколаков, и сдается мне, эти люди не включили бы в указ столь значимую предосто­рожность, если бы не находили ее совершенно необходимой; успокоив свою совесть подчеркнуто официальным тоном это­го документа, они сочли своим долгом предложить меры безо­пасности на случай возможного инцидента и вследствие за­труднений и подозрений. В действительности же они самым очевидным образом страховались.

Аллаччи, во всяком случае, без колебаний провозглашал свои взгляды и вполне верил в существование вампиров. Он утверждает, причем совершенно искренне: «Это верх глупос­ти — отрицать, что нередко в могилах находят подобные не­разложившиеся трупы и что, используя оные, дьявол, с Божь­его позволения, строит самые жуткие козни против человече­ства и вынашивает самые страшные планы с целью как можно больше ему навредить». Отец Франсуа Ришар, на чью важ­ную работу мы ссылались выше, недвусмысленно заявляет, что, в частности, в Греции дьявол может орудовать посредст­вом этих мервых тел так же, как и через колдунов, и все это становится возможным благодаря какому-то непостижимому провиденциальному замыслу. И не вызывает сомнений, что вампиры действуют под сатанинским влиянием и под сатанин­ским руководством. Здесь уместнее всего привести мудрые слова св. Григория Великого, хотя и сказанные по другому случаю⁶¹: «Qui tamen non esse incredibilia ista cognoscimus, si in illo et alia facta pensamus. Certe iniquorum omnium caput diabo-lus est: et huius capitis membra sunt omnes iniqui». Все это, ра­зумеется, с божественного разрешения. Авторы труда «Молот ведьм» в первой части книги учат нас, каковы «три необ­ходимых сопутствующих элемента колдовства — это Дьявол, Ведьма и Позволение Божье». Вот вам, соответственно, и три необходимых сопутствующих элемента вампиризма, а именно: Дьявол, Мертвое тело и Позволение Божье. Отец Ришар пи­шет: «Дьявол оживляет и снабжает энергией эти мертвые те­ла, которые долгое время сохраняет целыми и невредимыми; это именно он действует под личиной умершего, под его насто­ящей внешностью, начиная разгуливать по улицам, а вскоре уже расхаживая по полям и проселочным дорогам. По пути он врывается в дома, нагоняя на людей жуткий страх; многие це­пенеют, а иные даже умирают от испуга; дьявол же принима­ется за жестокие и кровавые деяния, вселяя ужас в сердце каждого». Далее святой отец повествует, как сначала он счи­тал, что эти призраки — просто привидения из чистилища, вернувшиеся с просьбой о помощи, о мессах и о благочестивых молитвах за упокой их душ⁶²; однако, изучив этот вопрос во всех подробностях, он обнаружил, что столкнулся с чем-то со­вершенно иным: привидения из чистилища не совершают раз­нузданных поступков, яростных налетов — таких, когда стра­дает человеческое имущество, скот, а порой и сами люди. Зна­чит, у этих пришельцев чисто дьявольское происхождение, и тогда за дело берутся священники, которые собираются по субботам, ибо это единственный день, когда вриколак остает­ся в своей могиле и не способен разгуливать по земле.

Стоит вспомнить, что суббота была единственным днем в неделю, когда ведьмы избегали проводить свои сборища; в этот день они никогда не устраивали шабашей, ибо суббота посвящена Непорочной Матери Божьей⁶³. «Хорошо извест­но, — говорит великий врачеватель св. Альфонсус⁶⁴, — что святой церковью суббота предназначена деве Марии, потому что, как сообщает нам св. Бернард, в этот день — на следую­щий день после смерти Ее Сына — Она осталась тверда в ве­ре своей» (Per illud triste Sabbatum stetit in fide, et saluata mil Ecclesia in ipsa sola; propter quod, aptissime tota Ecclesia, in laudem et gloriam eiusdem Virginis, diem Sabbati per totius anni cir-culum celebrare consuevit)⁶⁵. В Англии этот превосходный обы­чай посвящения был известен давно — с англосаксонских вре­мен, так как еще в Леофрийском служебнике за субботами была закреплена специальная месса в честь Богоматери.

Мистер Г. Ф. Эббот всвоей работе «Македонский фоль­клор»⁶⁶ рассказывает, что в Северной Греции «считается, что люди, родившиеся в субботу (отсюда и их название — «сав-ватиане», т. е. «люди субботы»), пользуются сомнительной привилегией видеть призраков и фантомов, а также способны сильнейшим образом воздействовать на вампиров. В Сохо ме­стный житель рассказывал автору: про одного такого челове­ка известно, что он как-то хитростью заманил вриколака в ам­бар и усадил пересчитывать зерна в куче проса⁶⁷. Когда демон увлекся этим занятием, савватианин набросился на него и при­гвоздил к стене... В местечке Льякковикья убеждены, что сав­ватианин силой своей обязан маленькой собачке, которая каж­дый вечер сопровождает его и отгоняет вриколаков. Говорят вдобавок, что в таких случаях савватианин невидим для всех, кроме этой собачки».

Кроме того, по субботам священники возглавляют процес­сию, направляющуюся к могиле, где лежит покойник, подо­зреваемый в вампиризме. Труп торжественно эксгумируют, и «если он оказывается неразложившимся, это воспринимают как убедительное доказательство того, что он служил орудием в руках дьявола».

Подобное противоестественное состояние тела считается верным признаком вампира и важной чертой вампиризма во­обще. В греческой церковной среде бытует мнение, что вампи­ризм является результатом отлучения от церкви, и это дейст­вительно четко и определенно вписывается в догматы право­славной веры, о чем мы поговорим чуть позже.

Мне думается, вполне возможно, что развитию преданий о вампирах и укреплению веры в феномен вампиризма способ­ствовали случаи каталепсии, или временного прекращения функций организма: это приводило к тому, что людей прежде­временно хоронили. Некоторые светила медицины считают, что каталепсия целиком или почти целиком относится к сфере психики и определенно не является болезнью в истинном смысле этого слова, хотя и может быть симптомом неизвест­ных заболеваний, возникающих в результате нервных расст­ройств. Один крупнейший медицинский авторитет заявил, что «сама по себе каталепсия абсолютно не смертельна». Она при­надлежит к области явлений, связанных с гипнотическим сном; говорят, она приходит на помощь человеку, когда нужно срочно отдохнуть и восстановить силы, особенно тогда, когда имеют место длительное умственное перенапряжение или фи­зические перегрузки, Очень часто она возникает по причине сознательной или подсознательной аутосуггестии, т. е. само­внушения; каталепсию характеризуют как «экстренную по­пытку природы дать усталым нервам столь необходимую им передышку». Несомненно, что роковая ошибка, столь часто имевшая место в прошлом, случалась из-за того, что больного спешили радикальными средствами привести в сознание, вме­сто того чтобы дать позаботиться о выздоровлении самой природе. Если подобная попытка оказывается успешной, то она оборачивается страшным потрясением для нервов, ко­торые жаждут отдыха; если же она явно не приносит результатов, больному грозит опасность аутопсии, т. е. вскрытия, или же он рискует быть погребенным заживо — трагедия, ко­торая, надо опасаться, приключилась со многими людьми. Яс­но, что на эти ужасные происшествия до сих пор еще не удо­сужились обратить самое серьезное внимание, какое только можно. Четверть века назад было подсчитано, что в Соеди­ненных Штатах обнаруживается и фиксируется в отчетах в среднем не менее одного случая преждевременного погребения в неделю. Это значит, что риск до срока подвергнуться подобной процедуре устрашающе велик. В прошлые столетия, когда знания были распространены гораздо меньше, когда адекватные меры предосторожности принимали редко, если вообще принимали, случаи прижизненных похорон, особенно в разгар эпидемий чумы и других массовых заболеваний, тем более не были из ряда вон выходящими. В связи с этим уме­стно проиллюстрировать данное явление двумя-тремя приме­рами, относящимися к сравнительно недавнему периоду, т. е. к концу девятнадцатого века.

Молодая леди, проживавшая близ города Индианаполис, вернулась к жизни после четырнадцати дней временной оста­новки жизненных функций организма. Перед этим не менее шести врачей проводили обычное в таких случаях обследова­ние, и все без колебаний подписали документы, свидетельст­вующие о ее смерти. Братишка «покойной», вопреки единоду­шию врачей, вцепился в сестру и заявил, что она жива. Роди­телей охватила глубочайшая скорбь, но в конце концов настал момент выносить мертвое тело. Мальчуган всячески пытался этому воспрепятствовать, и в крайнем волнении задел за бин­ты, поддерживавшие челюсть сестры. Повязка ослабла и час­тично съехала; тут стало заметно, что губы девушки дрожат, и она медленно шевелит языком. «Чего ты хочешь? Чего ты хочешь?» — вскричал ребенок. «Воды», — последовал ти­хий, но отчетливый ответ мнимого трупа. Тут же подали воду, пациентка окончательно пришла в себя и после этого прожила в добром здравии до глубокой старости.

Некую леди, которая сейчас заведует хозяйством одного из крупнейших в Соединенных Штатах сиротских приютов, аж два раза признавали мертвой присутствующие врачи. Дважды ее тело успевали окутать саваном, и оба раза она воз­вращалась к жизни благодаря своим друзьям. Во втором слу­чае с учетом предыдущего опыта были приняты исключитель­ные меры предосторожности. Врачи провели все мыслимые обследования, и, как говорится, не осталось места для сомне­ний. Медики на тот момент уже покинули дом, и владелец по­хоронного бюро приступил к своим скорбным обязанностям. Но тут тело леди случайно укололи булавкой, и друзья жен­щины, к радости своей, заметили, что из уколотого места стала сочиться кровь. Семья больной настояла на том, чтобы от­ложить похоронные приготовления; пациентке решительным образом обеспечили надлежащий уход, и вскоре она вернулась к жизни. На сегодняшний день эта женщина исключительно активно и энергично проявляет себя в должности администра­тора. Следует отметить, что, по ее словам, все эти печальные дни ее ни на мгновение не покидало сознание, и она прекрас­но понимала, что значат все эти усердные неутомимые обсле­дования, но в то же время испытывала полнейшее равнодушие к их результатам. Приговор врачей, констатировавших ее смерть, не вызвал у нее ни удивления, ни намека на тревогу. Очень похожий случай произошел с весьма состоятельным джентльменом, одним из самых видных горожан Гаррисберга, штат Пенсильвания. После продолжительной болезни он буд­то бы скончался от ревматической атаки, которую осложнила сердечная недостаточнрсть. Были произведены все приготов­ления к похоронам, однако его жена решила отложить сами похороны по меньшей мере на неделю: настолько сильно она боялась, что ее супруга могут похоронить заживо. Через два или три дня она заметила, что муж пошевелился: глаза его ши­роко раскрылись, а одна рука вышла из того положения, кото­рое ей заботливо придали. Жена пронзительно закричала, об­ращаясь к нему по имени, после чего супруг медленно поднял­ся и с ее помощью сел на стул. Немедленно вызвали врачей, но еще до их прихода к пациенту в значительной степени вер­нулись силы, причем вместе со способностью двигаться, кото­рой он был лишен на всем протяжении болезни. Джентльмен быстро пошел на поправку и вскоре уже был в превосходной форме, и, что весьма примечательно, он утверждал, что в пе­риод временного прекращения жизненных функций организма он прекрасно сознавал все, что происходило вокруг, и что из-за горя, которое испытывала его семья, сердце его разрыва­лось от жуткой скорби; его страшили приготовления к похоро­нам, однако он был не в состоянии пошевелить хотя бы одним мускулом и произнести хоть слово.

В свое время произвела настоящую сенсацию смерть Ва­шингтона Ирвинга Бишопа, знаменитого телепата. Прежде ему приходилось пребывать в каталептическом состоянии по семь часов, но однажды его транс длился так долго, что двое врачей констатировали его смерть. Сегодня мало кто сомнева­ется, что решение о вскрытии тела приняли с недопустимой поспешностью и что несчастный был жив, пока нож хирурга не проник в его мозг.

Хотя фактически на протяжении веков были зафиксирова­ны лишь отдельные подобные случаи, на самом деле трагиче­ских эпизодов, когда мнимых покойников хоронили заживо и аутопсию производили на живых людях, бесчисленное мно­жество. Один из таких случаев чуть было не произошел с ве­ликим гуманистом Марком-Антуаном Мюрэ⁶⁸, который во время одного из путешествий заболел и слег и которого доста­вили в местную больницу как простого иностранца, чьего име­ни никто не знал. Когда он, даже не потеряв сознания, лежал с закрытыми глазами на грубом соломенном тюфяке, вокруг больного в полном составе собрались врачи, читавшие в это время лекцию по анатомии и жаждавшие найти подходящий объект, который помог бы им проиллюстрировать их теории. Медики рьяно обсуждали спорные вопросы, и старший врач,