Семейная обрядность

У народов Карачая и Черкесии семейная община заменила родовую, когда последняя распалась на отдельные семьи. И если родовая община не могла сохраниться при распаде родового строя, а остались лишь ее отдельные пережитки, то семейная община сохранилась и внутри соседской.

Большие семьи или семейные общины жили одним хозяйством, подчиняясь старшему в семье. Он распоряжался общим семейным имуществом, выдавал замуж дочерей, женил сыновей, определял размер калыма. Он решал все хозяйственные вопросы, а также представлял семью на народном собрании сельской общины – джамагате. Женщинами семьи командовала свекровь. Невестки находились у нее в полном подчинении. Эта власть стариков, чрезвычайное уважение к ним, когда взрослый женатый сын не имел права сесть без разрешения отца, когда невестка не смела заговорить со старшими без особого разрешения, были отражены в адатах, сохранились на многие века, даже после распада большой семьи и даже соседской общины, когда частная собственность восторжествовала над патриархальными порядками и подчинила себе многие старинные обычаи.

Семейная община продолжала существовать внутри соседской и в XIX веке. Каждая большая семья насчитывала до 25-35 человек, иногда и значительно больше, живших в одном дворе и имевших общее хозяйство.

В конце XIX – начале ХХ века крупные патри­архальные семьи уступают место небольшим, компактным. Горцы начинают расселяться, вести самостоятельное хозяйство, не утрачивая при этом родственных связей. Переход к мало­семейному укладу был вызван как совершенство­ванием средств производства, так и особенностями аграрного строя в горах, сформировавшегося на ба­зе террасного земледелия.

Как в большой патриархальной семье, так и в малой существовало строгое разделение труда. Считалась верхом неприличия, чтобы мужчина вмешивался в женские дела, а женщина – в мужские. Тип семьи влиял и на ее структуру, то есть на характер взаимоотношений между ее членами. Патриархально-феодальные адаты вызвали к жизни относительно единообразный порядок подчинения женщины мужчине, детей – родителям, младших – старшим.

Вместе с тем было бы ошибкой видеть в патриархальной регламентации личных отношений произвол старших по отношению к младшим. «Взаимность» уважения, конечно, была едва ли сопоставима. Но адаты не лишали женскую половину дома или младших членов семьи определенных прав и привилегий. Раздел семьи или выдел женатых сыновей полностью зависел от воли главы семьи. По адатам дети не имели права требовать раздела имущества при жизни родителей. Самовольно отделившийся сын не получал ничего. Разведенная жена или овдовевшая невестка, сколько лет не проработала бы в семье, имела право только на свое приданое. В то же время адаты предусматривали и некоторое равноправие всех членов семьи. Например, отчуждение семейного имущества производилось только в случае «безусловного единодушия на этот счет всех домочадцев».

Семья складывалась на основе брака и давала начало новым бракам. Только женитьба могла принести дополнительные рабочие руки, обеспечить жестко регламентированное в традиционном обществе половое разделение труда, сделать возможным продолжение рода. Тем более, что обычное право не допускало половой жизни вне брака, и в замкнутом крестьянском быту приходилось считаться с установленными нормами нравственности. Адатами регламентировался брачный возраст мужчин от 16 до 35, а для женщин — от 14 до 20 лет.

Причем в семье строго соблюдалась очередность: младшую не выдавали замуж, пока не выйдет старшая сестра. Это правило распространялось и на мужчин.

Адаты запрещали браки между отцовскими и материнскими родственниками любых степеней родства, однофамильцами, а также между членами разных, но возводивших себя к единому корню фамилий. Не разрешались браки между родственниками по усыновлению, аталычеству, побратимству и молочному родству. Нарушителям экзогамии грозили крупный штраф, позорный столб или вождение на осле на посмешище односельчанам.

Свободу брачного выбора ограничивали также еще сохранявшиеся обычаи утробного и люлечного обручения, обменного брака и особенно левирата и сорората. Адаты запрещали браки также между представителями разных сословий.

Таким образом, у народов Карачая и Черкесии существовали четыре способа заключения брака: сватовст­во с согласия родителей девушки; похищение в случае отказа ее родителей или насильственное, сорорат и левират.

По нормам адата уже в рассматриваемый период похище­ние девушки считалось оскорблением для целого рода, так как не предусматривало выплаты калыма. Поэтому, если во время преследования родственники похищенной девушки настигали похитителя, то его могли убить и по адату убийцы не несли ответственности.

В большинстве случаев молодые люди вступали в брак толь­ко с согласия родителей, имевших неограниченную власть над своими детьми. Когда брак заклю­чался с согласия родителей, то обе стороны готовились к свадь­бе, длившейся иногда больше года. Брак оформляли по обрядам мусульманской религии в доме родителей невесты.

Свадебный обычай включал в себя сватовство, согласие на брак, выплату калыма, свершение некяха (записи у муллы), по­ездку товарищей жениха за невестой и увоз ее, сопровождав­шийся фиктивным сопротивлением односельчан и родных невес­ты и ее «выкупом». Невесту увозили на арбе, убранной коврами, сопровождающие ее всадники везли флажок с изображением тамги жениха и невесты.

Ввод невесты в помещение для новобрачных в доме жениха сопровождался рядом обычаев, в частности, девушку осыпали зерном в знак пожелания богатства и плодородия. В нем она находилась и во время свадьбы и после нее, вплоть до свершения обряда введения ее в помещение родите­лей, через полтора-два месяца после свадьбы. После этого она получала право участвовать в трудовой жизни семьи. Ранее, на­ходясь в отоу, она занималась вышиванием и шитьем. Жених, как и невеста, не участвовал в свадебном празднестве и нахо­дился в доме своих друзей или родственников. Пребы­вание его там, во время которого он мог только тайком ночью посещать свою жену, продолжалось до полутора месяцев и кон­чалось обрядом возвращения его в родительский дом.

Примерно через год после свадьбы невестка уезжала на несколько месяцев к матери, везя родителям почетные подарки. Часто в родитель­ском доме проходили и первые роды.

Несмотря на то, что ислам разрешал многоженство, у народов Карачаево-Черкесии оно встречалось редко и главным образом среди духовенства. Брак заключался со строгим соблюдением родовой эк­зогамии и сословного равенства. Выбор невесты или жениха не всегда зависел от воли родителей. За невесту выплачивался ка­лым, размер которого определялся сословной принадлежностью девушки. Такая его регламентация была особенно четкой в дореформенное время, когда сильнее сказывалось сословное деление общества. За девушку из семьи таубиев полагалось платить 500 рублей, узденей – 220 рублей, кулов – 150 рублей. Калым платили чаще всего скотом. В его состав обя­зательно входила лошадь с седлом, в феодальной среде бывали случаи вхождения в калым и рабов. В уплате калыма участво­вали вся семья жениха и его родичи. Существовал обычай оказания помощи в выплате калыма. Жених с дружкой ездили по кошам, и им дарили скот — овцу, козу, иногда и быка.

Со стороны семьи невесты полагались подарки всем членам семьи жениха: предметы одежды, различные мелочи — кисеты, шнуры для пистолетов и т. д., которые являлись показателем мастерства невесты, т.к. подарки должны были быть выполнены ею самой. Трудности в выплате калы­ма и устройстве свадьбы, требовавшей больших расходов, приводили к тому, что мужчины из небогатых семей женились часто в довольно зрелом возрасте.

В XVIII и в начале XIX в. еще в значительной степени сохранялись большие семьи, но уже шел процесс разложения, И на сцену выходила приобретавшая все большее значение малая индивидуальная семья.

Во главе семьи стоял старший мужчина; жен­ской половиной семьи руководила его жена. Главе семьи принадлежало право распоряжения в семье, причем в бо­лее ответственных делах он советовался с хозяйкой дома, совместно живущими братьями и старшими сыновьями

Между сыновьями обычно существовало более или менее по­стоянное разделение труда — одни занимались скотоводством, другие — земледелием, а иногда в составе семьи была и ремес­ленники, но заработок всех шел в семью, и им распоряжался старший в доме. После смерти отца главой большой семьи ста­новился старший сын.

Среди женщин работа была также распределена — старшие невестки по очереди готовили пищу для всей семьи, обрабатыва­ли шерсть и изготовляли одежду, младшие помогали им, а так­же убирали помещение. Девушки носили воду, шили, вышивали, приготовляли себе приданое. Распределением продуктов, пищи и одежды ведала старшая женщина. Ее авторитет в семье был очень ве­лик. Женщины у карачаевцев пользовались большей самостоятельностью, чем жен­щины других горцев. По обычаю за женщиной сохранялось пра­во собственности на имущество (в том числе и на скот), полу­ченное ею в приданое или подарок при выходе замуж.

Положение невестки в семье, в особенности до рождения пер­вого ребенка, было тяжелым и бесправным. Она должна была соблюдать обычай избегания свекра и старших родственников мужа. Жена не имела права появляться на людях с мужем, на­зывать его по имени и т. п.

Воспитанием детей обоего пола в раннем детстве занимались женщины, причем главную роль играла жена главы дома — свекровь. Мальчики лет пяти переходили в значительной степени в ведение мужчин, а лет с 6—7 их брали на коши, где они помо­гали старшим и на правах слушателей присутствовали при бе­седах мужчин. Девочки с малых лет участвовали в работе жен­ской половины семьи. Детей воспитывали в строгом послушании и с детских лет прививали характерное для патриархального уклада почитание старших. Даже взрослый женатый сын не имел права без разрешения отца сесть, участвовать в еде, вмеши­ваться в разговор.

Однако сказанное о семье и семейных отношениях не отно­силось к наиболее угнетенной части карачаевского народа — рабам (кулам), которые не имели права на законный брак.

Шариат оказал большое влияние на взаимное положение мужчины и женщины. Как и другие религии, он освятил господство первых и подчинение вторых. Но его предписания относительно женщин не были такими однозначно беспощадными, как это представляется в научной и пропагандисткой литературе.

Ряд предписаний ислама отменял или заметно смягчал те нормы патриархальных адатов, которые лишали женщину достоинства. Коран не одобряет «удручение» по поводу рождения девочки. По Корану выкуп идет самой женщине, как ее обеспечение на случай вдовства или развода: «и давайте женам их вено в дар» (сура 4, ст.3). Обычай левирата Коран отменял: вдовы могут «делать сами с собою согласно обычаю» (сура 2, ст. 234). традиционный калым с этого времени разделился на две части: собственно калым, поступающий родителям невесты, и кебин – самой невесте. Калым могли обратить в приданое, кебин целиком или частично мог остаться в семье мужа, считаясь, однако, собственностью жены, получаемой ею в случае развода или вдовства.

По шариату, в отличие от адатов, женщине положена при наследовании 1/2 часть полученного мужчиной, то есть она получает вдвое меньше наследника мужского пола.

При наследовании по шариату восьмая часть имущества шла вдове, а остальное – сыновьям и дочерям, но таким образом, что братья получали вдвое больше сестер. Золовки, если они оставались в семье, могли получить в свое распоряжение долю несовершеннолетних детей. В бездетных семьях вдова получала четверть, а остальные три четверти переходили к ближайшим родственникам умершего. По шариату общесемейное имущество могла получать и женщина, но при этом сыновья получали вдвое больше дочерей.

Коран осуждает излишнюю жестокость по отношению к женщине и допускает развод по ее инициативе: «и если женщина боится от своего мужа суровости или уклонения, то нет греха на них, чтобы они устроили между собой согласие» (сура 4, ст. 127) и так далее.

В свадебной обрядности довольно скромное место занимало оформление брака, проводившееся по нормам шариата. Бракосочетание (некях) совершал мулла с участием двух свидетелей (векил) и составлял брачный контракт (кебин хак). При браке сговором это должно было происходить в доме невесты, при браке похищением – в доме, где находилась похищенная.

В то же время ислам дал новую пищу для пренебрежительного отношения к женщине: «разве ж тот, кто выращен в украшениях и кто в препирательстве, не ясен?» (сура 43, ст. 17), для господства и даже карательной власти мужей: «мужья стоят над женами. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их» (сура 4, ст. 38). Исламское право, как никакое другое, открыло дорогу скрыванию и затворничеству женщин.

В детском цикле самым важным обрядом для мальчиков было обрезание (сунет), которое полагалось делать в возрасте от 3-4 до 7-8 лет. Это был официальный мусульманский обряд, не имевший корней в народном быту, поэтому особых празднеств по этому поводу не устраивалось. Лишь с течением времени и по мере усиления исламской религиозности суннет стали отмечать также, как и другие события жизненного цикла.- пышным праздником с приглашением всех родственников.

С принятием ислама большое значение стали придавать религиозному воспитанию детей. Девочек лет с девяти, а мальчиков лет с двенадцати заставляли держать пост по три дня в начале, в середине и в конце поста, а позднее – весь месяц. С двенадцати лет должны были совершать намаз. С этого же возраста мальчики должны были посещать мечеть.

В то же время сохранялись обряды, имеющие многовековую историю. Эти обряды сопровождали детей в первые годы жизни. Сразу после рождения кто-нибудь из мужчин должен был прочитать молитву в ухо новорожденному в знак приобщения к мусульманской вере, а старшие члены семьи приносили жертву богу в знак благодарности за удачное разрешение женщины от бремени и рождение здорового ребенка. Затем дедушка и бабушка по отцу нарекали имя ребенку. В три месяца первый раз брили голову ребенку, делал это дядя по матери и в этом проявляется его роль, сохранившееся со времен первобытного общества. В первые месяцы жизни проводили обряд пеленания в люльке (сравнимо с обрядом крестин). Родственники со стороны матери и отца ребенка богато одаривали его. При прорезывании зубов варили зерна кукурузы и раздавали родственникам и соседям, которые в ответ одаривали ребенка. Обязательно праздновали первый год жизни ребенка, считая что без этого жизненный путь ребенка будет полон невзгод.

Если в обычаях и обрядах брачно-семейного и детского циклов шариату лишь отчасти удалось оттеснить местные патриархаль­ные традиции, то заключающий жизнь погребально-поминальный цикл во второй половине XIX века был несравненно сильнее исламизирован. Духовенство. не игравшее никакой роли в родинах и лишь очень ограниченную роль в свадьбе, пользовалось страхом перед уходом в «иной мир», чтобы укрепить позиции официальной религии и свои собственные.

Было принято, чтобы у постели тяжело больного находились не только домашние, но и кто-нибудь из пожилых родственников и соседей. В преддверии близкой смерти больному предлагали сделать завещательные распоряжения. При этом опять-таки по­лагалось присутствовать родственникам, чтобы завещание не могло быть оспорено. По шариату, умирающий, если он был совершеннолетним, в своей последней воле не должен был забывать о милостыне бедным. «Старше 15 лет больной, - писал В. М. Сы­соев о карачаевцах, - обязательно должен это сделать, а мень­ше - может и не делать». Мулла читал над умирающим мо­литвы, он же в последние минуты читал напутственную молитву.

Скончавшегося с соблюдением положенного ритуала обмыва­ли, облачали в траурное, чаще всего белое, одеяние, придавали ему предписанное шариатом положение, накрывали его покрыва­лом, и в доме начиналось громкое оплакивание. У карачаевцев покойного оплакивали только женщины. По обычаям избегания, муж не оплакивал жену, а отец и мать - маленького ребенка. Имелись профессиональные плакальщицы или певцы-сказители, исполнявшие похоронные песни-импровизации, в которых воспе­вались достоинства покойного и скорбь его близких.

Все селение бросало работу и спешило отдать последний долг покойному и выразить соболезнование его близким. Каждый проезжавший должен был спешиться, каждый проходивший ми­мо - войти, помолиться и произнести установленные слова собо­лезнования. По дальним кварталам и окрестным селениям к родственникам и знакомым - и в отдаленные районы рассыла­лись горевестники, которых легко узнавали по тому, как они дер­жали плеть - не в правой, а в левой руке, а если спешивались, то делали это не слева, а справа. Смерть переиначивала обычное течение жизни, и это находило отражение в символике. Те иэ родных и знакомых, кто почему-либо не мог явиться на похороны, присылали своих представителей, но сами они все равно должны были посетить дом умершего в один из ближайших дней. Соби­ралось тем больше народа, чем выше был социальный статус и авторитет покойного. Безвременная смерть молодого человека или девушки привлекала на похороны больше народа, чем смерть старика или старухи.

Обычай запрещал на протяжении трех дней зажигать в доме покойного очаг и готовить пищу. Прибывших издалека кормили близживущие родственники, а также соседи.

Оплакивание, выражение соболезнования, молитвы за умер­шего - все это регламентировалось предписаниями шариата или народными обычаями, которые предусматривали традиционные действия и формулы, их последовательность и т. п. Так, прибывавшие на похороны входили во двор группами по кварталам и селениям, мужчины спереди, жен­щины сзади. Последние, уже приближаясь к дому, начинали оп­лакивание. Мужчины подходили к стоявшим во дворе полукру­гом старикам и родственникам покойного во главе с муллой и со­вершали обряд дуа - произносили заупокойную молитву, заканчи­вая ее установленным скорбным жестом. Затем старший из при­бывших произносил одну из формул соболезнования, например: «да облегчит бог ваше горе». В ответ мулла или старший из родственников благодарил прибывших, и те отходили к другим сто­явшим во дворе мужчинам. Женщины в этом обряде не участво­вали, сразу же уходя в дом к оплакивавшим покойного женщи­нам.

Ритуал предания земле был обычным исламским. Покойного обмывали и заворачивали в саван. В зависимости от пола умер­шего это делали мужчины или женщины и, соответственно, в ку­нацкой или в семейном помещении дома. Погибших в бою, что считалось почетным, не обмывали и одежды на них не меняли.

На грудь покойному клали нож, ножницы или другой острый железный пред­мет, это способствовало сохранению тела покойного. Затем тело покрывали буркой, кошмой или куском ткани и на носилках несли на кладбище. Не­сли поочередно мужчины, так как ни женщины, ни дети к участию в похоронной процессии, как и в самой церемонии захоро­нения, не допускались.

Хоронить полагалось в тот же день, а если смерть наступала к вечеру - назавтра: у мусульман считается, что после захода солнца царство мертвых закрыто. В последнем случае всю ночь над умершим бодрствовали и читали заупокойные молитвы.

На кладбище происходила мусульманская панихида с чтением молитв и обрядом «выкупа грехов». Затем наступала предписанная шариатом раздача милостыни.

Могилу рыли глубиной в человеческий рост, для женщин не­сколько глубже. Информаторы объясняют это тем, что женщины «боязливее»; вероятно, большая глубина женских могил восхо­дит к древнему представлению об опасности, исходящей от чу­жеродок. Захороняли в подбое, который закрывали досками, ка­менными плитами или саманным кирпичом. Вообще детали захо­ронения у разных народов варьировались. Сверху ставили над­гробный камень или врывали два столбика - в головах и в но­гах, с указанием на них даты смерти и изображениями различ­ных предметов, которые, как верили, могут понадобиться на том свете: оружия, арбы или ее частей, домашней утвари, украшений и т. п. На памятниках начала ХХ в. изображались и такие пред­меты, как часы или швейная машина.

На третий день после похорон резали скот и раздаривали мясо, а также лепешки, сладости и т. д. Тогда же беднякам и тем, кто обмывал умершего, отдавали его одежду и постель. Изношенное и бедное раздавать не полагалось, и такие вещи необходимо было сжечь. Давали также день­ги помогавшим мулле ученикам духовных школ. Самому мулле, помимо положенной платы, давали бурку или покрывало, кото­рыми был накрыт покойник по дороге на кладбище. Те, кто имел возможность, приглашали за плату кого-нибудь в течение не­скольких дней читать вечерами над могилой молитвы.

От обычных похорон отличались похороны убитых молнией. Считалось, что такой человек избран богом и смерть его почетна. Поэтому его хоронили на месте гибели, не оплакивали и не соб­людали траура. Здесь мусульманский ритуал не смог вытеснить древнюю языческую обрядность, связанную с культом божества грома и молнии.

Траур соблюдали от сорока дней до года, а иногда и больше: его длительность зависела как от степени родства, так и от личности покойного. Признаком траура была черная одежда. Мужчины, кроме того, не брили бороды и усов. Все это время не толь­ко сами носившие траур избегали каких- бы то ни было увеселе­ний, но и другим в их присутствии не полагалось смеяться или как-нибудь иначе выражать радость. Особенно строгим был траур жены по мужу. Она должна была все время оставаться в одежде, в которой была в день похорон, для нее считалось предосудитель­ным даже спать на мягкой постели. Снимали траур с разрешения старших родственников, и делал это обычно кто-нибудь из сосе­дей; снятие траура приурочивали к определенному событию: на­пример, уговаривали принять участие в справляемой в селении свадьбе.

Поминки в отличие от похорон не были строго регламентиро­ваны исламом. Первые поминки могли устраивать сразу после похорон или через несколько (ча­ще всего семь) дней. Через 52 дня, иногда также через полгода, а затем через год происходили большие поминки. Умерших поминали во время курбана, уразы, нового года. Кроме того, каждая семья хотя бы один раз в году устраивала в четверг ве­чером поминки сразу по всем усопшим родственникам. Все по­минки сопровождались угощением, раздачей мяса или денег бед­някам, сластей детям, поминальных кушаний односельчанам. Во всем этом сквозь оболочку исламской религиозности явственно проглядывали остатки древнейших языческих верований. Так, на поминках говорили: «Дай бог, чтобы пища досталась душе покойного». На большие поминки, как на похороны, собиралось множество народа - родственники, односельчане, знакомые, духовные лица, для которых устраивали обильное уго­щение, резали скот. Поэтому поминки нередко вели к настояще­му разорению крестьянских хозяйств.

Поминальные ку­шанья готовились для гостей, раздавались соседям, детям, бед­ным.

Шариат в XVIII – XIX веках не оставил без влияния и наследование. В то же время он не изменил порядок открытия наследства, круг наследников и очередность их введения в наследство, доли наследников на движимое и недвижимое имущество и систему их распределения.

Таким образом, большую роль в повседневной жизни населения горских округов Кубанской области играли нормы обычного права - ада­ты, и мусульманского права - шариат. Они отражали процесс становления феодальных отношений и уровень их развития, сте­пень влияния мусульманского окружения на народы Северного Кавказа. Наибольшее влияние нормы мусульманского права оказали на последний жизненный цикл человека – похоронно-поминальную обрядность.

Рекомендуемая литература:

1. Алейников Н. Обряды и обычаи карачаевцев при свадьбе и похоронах. М., 1986.

2. Казиев Ш.М., Карпеев И.В. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. М., 2003.

3. Магаяева П.И. Реформы 60-70-х годов XIX века в горских округах Кубанской области. Карачаевск,2003.

4. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992.

5. Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV – XIX вв. /Сост. Думанов Х.М., Думанова Ф.Х. Майкоп, 1997.

6. Смирнова Я. С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа. М., 1983.