Сообщение советской печати об интервью Полномочного Представителя СССР в Китае Л. М. Кдрахана корреспонденту японской газеты «Ниппон дэнпо»

12 июня 1924 г.

Пекин, 12 июня. В беседе с представителем газеты «Ниппон дэмпо» iKatpaxaH заявил:

«У меня нет данных, чтобы судить, как повлияет на советско-японскую конференцию перемена кабинета в Токио. Возможно, что премьер Кдто будет более стремиться к соглашению с Советским Союзом, чем его предшественник. Успех переговоров зависит не столько от общих настроений и стремлений достичь соглашения, которые, конечно, также являются важными факторами, как от правильной оценки взаимных интересов и выгод, каковые получат договаривающиеся страны, придя к соглашению. Чтобы не создавать затруднений, Япония должна всегда помнить несколько важных пунктов:

1) Восстановление нормальных сношений служит одинаково интересам обеих стран; следовательно, ни одна из сторон не должна давать какой-либо компенсации другой за свое признание; 2) Япония ставит вопрос о концессиях таким образом, как если бы мы должны были ее компенсировать за что-либо. Это мы отклонили. Мы согласны предоставить концессии Японии, но с точки зрения взаимных выгод и в интересах развития экономических сношений, но ие ради каких-либо других соображений-, 3) Япония не может рассчитывать ii a более выгодное для нее урегулирование вопросов, касающихся долгов или претензий, чем Италия и Великобритания — первые великие державы, признавшие Советское правительство; 4) Япония ие должна предъявлять такие требования, какие она сама не была бы готова удовлетворить.

Я полагаю, что если обе стороны будут руководствоваться этими соображениями, то соглашение будет быстро подписано. По моему мнению, вышеприведенные соображения не подлежат никакому сомнению: никаких возражений на них со стороны японцев я не слышал. Надеюсь, что кабинет премьер-министра Като ускорит переговоры и доведет их до успешного окончания».

Псчат, по газ. ^Известия» M /34 (2169), 14 июня 1924 г.

169. Нота Полномочного Представителя СССР в Китае Министру Иностранных Дел Китая Гу Вэй-цзюню

13 июня 1924 г. № 2127/19

Господин Министр,

Согласно инструкции моего Правительства имею честь сделать Вашему Превосходительству нижеследующее сообщение:

Заключенное 31 мая с. г. Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Республикой * является выражением политики Советского Правительства, которую оно сформулировало еще в 1919 г. в "известной Декларации, обращенной к Правительству и народу Китая **. Политика Советского Правительства в отношении Китая основана на началах равенства^взаимности и справедливости. Царское правительство вместе с некоторыми державами всегда рассматривало Китай как неполноправную сторону, которую путем принуждения заставляло подписывать унизительные договоры, сковывавшие развитие страны. Одним из выражений такого отношения было то, что царское правительство России рассматривало Китай как державу неравную и поэтому имело всегда в Китае дипломатическое представительство второго ранга. Между тем Китай — это страна более чем 400-миллионного народа, страна, которая призвана теперь играть громадную роль в международных отношениях, и, наконец, страна, которой предстоит сыграть величайшую роль в ближайший период развития человечества. Теперешнее тяжелое положение не дает права рассматривать Китайскую Республику как недостойную занять место державы первого ранга. Правительство Союза Советских Социалистических Республик в своих отношениях с государствами Азии отказалось от разделения народов на ранги и строит свою политику на принципе полного равенства. Таким образом, все страны Азии сейчас 'имеют (послов в Москве я в своих столицах сами принимают послов Союза.

Исходя из этих соображений, а также принимая во внимание, что Китай теперь может рассчитывать на осуществление его естественного желания посылать и принимать послов, Правительство Союза Советских Социалистических Республик считает своим долгом довести до сведения Правительства Китайской Республики о своей готовности учредить в Пекине Посольство Союза Советских Социалистических Республик, а также принять в Москве Посольство Китайской Республики.

Доводя вышеизложенное заявление моего Правительства до сведения Вашего Превосходительства, я буду очень благодарен получить ответ Китайского Правительства по возмож-

* См. док. № 156. ** См. т. 11, док. № 142.

иости незамедлительно, чтобы не затягивать вопроса о назначении дипломатических представителей с обеих сторон.

Пользуюсь настоящим случаем заверить Вас, господин Министр, в моем самом высоком уважении.

Кар ахая

Печат. по арх. Опубл. в сбор я. «Советско-китайские отношения». М„ 1959, стр. 93.

На эту ноту Гу Вэй-цзюнь направил 14 июля 1924 г. Л. М. Карахану ответ, в котором говорилось:

«Министр Иностранных Дел Гу по поводу ноты, полученной 13 июня, уведомляет, что им получена инструкция от его Правительства следующего содержания:

Политика Советского Правительства в отношении Китая базируется на принципах равенства, взаимности и справедливости; в сообщении Советского Правительства о том, что оно намерено учредить в Пекине Посольство СССР и желает видеть в Москве Посольство Китайской Республики, наш Министр усматривает новое доказательство того, что дружественные отношения между Китаем и Россией будут поддерживаться на принципах равенства, взаимности и справедливости, чему наше Правительство весьма радо. Наше Правительство в отношениях с вашей страной также будет проводить политику, основанную на таких же принципах. Поэтому оно желает учредить в Москве Посольство Китайской Республики и весьма приветствует учреждение в Пекине Посольства СССР».

170. Письмо Председателя Правления Российско-Восточной торговой палаты Народному Комиссару Иностранных Дел СССР Г. В. Чичерину

13 июня 1924 г.

Российско-Восточная торговая палата сообщает, что на заседании правления палаты был заслушан доклад заместителя председателя правления палаты, вернувшегося из поездки в Баку, о Бакинской ярмарке, из коего важным надлежит считать следующие заключения о Бакинской ярмарке:

1. На Бакинской ярмарке благодаря режиму торговли, расширившему свободный ввоз и вывоз (приказ № 70) ⁵², определился приток персидских торговых [грузов], на 5 июня превысивший по количеству грузов в 3 раза привоз на Нижегородскую ярмарку 1923 г.

2. Количество персидских фирм, прибывших на ярмарку, равняется 51.

3. Оборот ярмарки на 5 июня превосходит в 2 раза оборот Бакинской ярмарки 1923 г. и равняется обороту Нижегородской ярмарии 1923 г. (3,5 млн. руб. *).

4. Главным покупателем товаров свыше чем на миллион рублей является кооперация.

5. Обороты персидского] купечества по продажам и покупкам на 5 июня достигают 1 млн. руб.

* Имеется в виду торговый оборот персидских купцов.

6. По количеству персидских товаров на первом месте находится рис, затем идут сушеные фрукты, шерсть, хлопок, кенаф, гуммидрагант.

7. Водный транспорт поставлен в значительно лучшее состояние, и ежедневно прибывает по 3—4 парохода из персидских портов.

8. По 7 июня продано персидским] купцам 90 вагонов сахара 'И для Персии — кооперации >и госорганам — 50 вагонов, имеется еще неудовлетворенный спрос на такое же количество.

9. Цены на русские товары совпадают с ценами персидских рынков, и спрос персидского] купечества на сахар, текстиль и другие товары удовлетворяется на 50% за недостатком товаров.

10. Валютные взаимоотношения и вопрос о ввозе валюты в связи с работой русско-персидской конторы не возбуждают неудовольствия со стороны и разрешаются вполне удовлетворительно.

Учитывая указанные обстоятельства, палата принимает меры к тому, чтобы дополнительно снабдить Бакинскую ярмарку необходимыми товарами, главным образом текстилем, сахаром, бумагой, растительным маслом и т. д., и привлечь представителей некоторых наших заготовительных органов к участию в покупке привезенных персидскими] купцами сырьевых товаров.

Если эту задачу удастся разрешить, то надлежит признать, что Бакинская ярмарка закончится вполне благоприятно и создаст хорошую конъюнктуру для Нижегородской ярмарки, подготовительные работы к которой ведутся палатой с учетом всего того, что дала Бакинская ярмарка.

Председатель правления палаты М. П. Павлович

Лечат, по арх.

171. Письмо Полномочного Представителя СССР в Китае Народному Комиссару Иностранных Дел СССР Г.В.Чичерину о советско-японских переговорах*

16 июня 1924 г.

Дорогой Георгий Васильевич,

Посылаемая при сем сводка⁵³ обрисовывает состояние переговоров с японцами к 7 июня, ко дню последнего заседания, которое у нас было с ними. В переговорах было две стадии. Первая — до июня, когда переговоры шли довольно гладко и Иосидзава при обсуждении вопросов проявлял большую

* Печатается с сокращением.

уступчивость, и если по некоторым из спорных вопросов не давал окончательных формулировок, то во всяком случае высказывался таким образом, что у меня создалось впечатление благополучного результата переговоров и даже в краткий срок. Я мог бы указать, например, на статью о торговом договоре. Иосидзава отказался от наибольшего благоприятствования и согласился на оговорку о том, что при заключении торгового договора будут приняты во внимание наши торговые соглашения с другими государствами, а в начале июня я получил от него два варианта ст. 5, которая должна была заменить мою статью о торговом договоре. По вопросу о старых договорах еще в первом японском предложении от 22 марта* было сказано лишь о Портсмутском договоре, а об остальных договорах ничего не было, но 4 июня я получил громадную детализованную ст. 6. По вопросу о концессиях Иосидзава, обсуждая мою ст. 4 о концессиях, заявил, что она ему «очень нравится», но он только считает, что нужны некоторые незначительные уточнения. Когда я ему в одном из первых заседаний заявил, что никаких уточнений я не приму, что это усложнит дело, он меня успокоил, сказав, что эти уточнения будут самые незначительные, выразятся в нескольких дополнительных словах к моему проекту. То, что мною было получено 4 июня, а именно ст. 4 японского проекта, показывает, как неожиданно японцы пошли вперед в своих требованиях. Ст. 9 ** моего предложения об аннулировавши договоров с третьими державами первоначально была принята Иосидзава с одной лишь поправкой, чтобы говорить не о соглашениях всякого рода, а о военных союзах и секретных соглашениях. Между тем теперешнее их предложение, дополнительная нота, значительно отступает от того, иа что Иосидзава был согласен в 20-х числах мая. Что же касается заключительной части соглашения, то Иосидзава сначала согласился с моей формулой, и она была как бы принята. Но 4 июня они выдвинули свой проект об обмене ратификационными грамотами. Все это заставляет меня думать, что после доклада Иосидзава о ходе переговоров в течение первых двух недель он получил новые инструкции, которые отличались существенно от первоначально данных ему. Так меня заставляет думать то обстоятельство, что до предъявления этих новых требований 31 мая и 4 июня по просьбе Иосидзава у нас был недельный перерыв, в течение которого он усиленно обменивался телеграммами со своим правительством. Из того, что нам сообщили его секретари, можно было понять, что эти инструкции его не удовлетворяют и он ведет переговоры, чтобы изменить их или смягчить, ибо предыдущими переговорами

* Ом. док. № 84. ** Имеется в виду ст. 7 советского проекта соглашения от 15 мая 1924 г.; см. стр. 308.

ОН До некоторой степени связан. Переговоры, которые у

нас были в промежутке с 31 мая по 7 июня, сводились главным образом к обсуждению вопроса о долгах и концессиях, причем, как Вы знаете по телеграфу, я отказался принять к обсуждению его предложение о концессиях. Он, по-видимому, ожидал такого оборота, ибо не был этим удивлен, а только просил указать, что именно для меня в этом проекте неприемлемо. Я отказался рассматривать их предложение даже в таком порядке. Он тогда заявил, что запросит у своего правительства инструкций и постарается изменить эту статью, сделать ее более приемлемой для нас. Указав на трудность своего положения, он просил дать ему какие-нибудь намеки, в каком направлении эта статья могла бы быть изменена. Я сказал, что ничего не могу прибавить к моей ст. 4, но добавил, что, может быть, Советское правительство согласилось бы дополнить эту формулу указанием, что концессии будут даны льготные или выгодные и долгосрочные. Что если бы японское правительство удовлетворилось этим, то я тогда обязуюсь ходатайствовать об этом в Москве и думаю, что мне удастся этого добиться у моего правительства, во всяком случае я лично обязуюсь приложить все усилия, чтобы эта формула была принята. На этом мы расстались. С 7 июня до настоящего дия у нас не было заседаний.

Сегодня Иосидзава неожиданно явился ко мне и сообщил, что он получил разрешение своего правительства выехать с докладом в Токио. Вся поездка у него займет около двух недель, может быть, на два-три дня больше. Он надеется, что к этому времени я буду в Пекине и мы возобновим наши переговоры. Свою поездку он объяснил следующим образом. Ои ведет телеграфную переписку с Токио в связи с тем, что по ряду вопросов, и б частности по вопросу о концессиях, я занял такую непримиримую позицию, но что эта телеграфная переписка не дает результатов, ибо правительство в Токио, по-видимому, неясно представляет себе положение, создавшееся в Пекине. Его задача заключается в том, чтобы убедить правительство в необходимости пойти мне навстречу н не настаивать на формулировках, которые он мне вручил. Он сразу заявил, что он прекрасно понял точку зрения Советского правительства, он понимает, что японское предложение для нас неприемлемо, и, желая соглашения, он хочет убедить правительство пойти навстречу нашей точке зрения. В частности, он отметил 4 пункта, по которым он будет специально разгова-1ривать. Это вопросы: о концессиях, о долгах, о сроке эвакуации Сахалина и об обмене ратификационными грамотами. Что касается вопроса о концессиях, он заявил, что, наверное, его правительство согласится существенно изменить свои требования, но что он надеется, что я со своей стороны соглашусь несколько расширить ст. 4, ибо в таком общем виде прави-

тельство никогда не согласится. Я ему ответил, что я могу ему обещать только дополнить эту формулу словами о выгодных или льготных и долгосрочных концессиях, причем я не могу сейчас дать окончательного согласия на это дополнение, но если японское правительство меня известит о приемлемости этого дополнения, то я буду ходатайствовать (т. е. то, что я ему сказал еще 4 июня). Что касается долгов, то я сказал, что есть три способа разрешения этого вопроса, о которых я говорил, и к этому я ничего прибавить не могу, что это есть самые крайние уступки, на которые мы идем, и поэтому японскому правительству остается только избрать один из этих трех способов. Относительно срока эвакуации Сахалина я сказал, что мы, наверное, не согласимся ни на какое увеличение двухнедельного срока, ибо считаем, что он совершенно достаточен и даже больше срока, необходимого для фактической эвакуации. Он мне сказал, что, может быть, можно не три месяца, а один или полтора. Я сказал, что для нас это абсолютно неприемлемо, что всякое увеличение срока мы будем.рассматривать как желание продлить оккупацию Сахалина. Кроме того, я сделал особое добавление, которое просил не рассматривать как мое предложение, или требование, или пожелание, а просто как соображение, которое японское правительство могло бы обдумать. Я указал ему, что поскольку воевать ни та ни другая сторона из-за Сахалина не собирается, то нет никакого основания держать на Сахалине оккупационные войска, поскольку вопрос решается мирным путем на переговорах и обе стороны не сомневаются, что вопрос этот будет решен мирным путем, а раз так, то японское правительство могло бы уже сейчас начать эвакуацию своих войск и, таким образом, облегчить разрешение вопроса о сроке, с одной стороны, а, с другой стороны, создать «хорошее впечатление» в Москве в правительственных кругах, что очень важно, ибо за последнее время в связи с заминками в переговорах, с появлением японских миноносцев в наших водах*, самовольной посылкой японского судна к Командорским островам в Москве начинают брать 'верх пессимистические настроения, что может отразиться и на переговорах. Иосидзава сказал, что он в принципе считает это совершенно желательным и обещает об этом переговорить в Токио. Что же касается обмена ратификациями, то он уже телеграфировал об этом в Токио, настаивая на том, чтобы соглашение вступало в силу немедленно по подписании. Он об этом будет специально говорить в Токио, и они будут стараться найти выход, если возможно, в пределах имеющихся у нас полномочий, а если пет, то обе стороны должны будут заменить теперешние полномочия новыми, более полными.

* См. док. № 167.

От беседы у меня осталась полная уверенность, что вопрос заключается именно в том, что Иосидзава не согласен с чрезмерными требованиями японского правительства и хочет поехать в Токио, чтобы, использовав имеющиеся там у него связи, непосредственными переговорами с министрами и с МИДом добиться необходимых уступок, которые дали бы возможность договориться с нами. В беседе он, между прочим, отметил, что он не дал приложений, на которые ссылается их ст. 4 (о концессиях), ибо после того приема, который был оказан самой статье, он считает бесцельным давать эти приложения, ибо они представляют собой подробное и, как он думает, совершенно неприемлемое для нас изложение условий концессий. Так как меня эти приложения все-таки интересуют, я указал ему, что хотя я отказываюсь обсуждать эту статью, но для полноты архива я был бы рад иметь эти приложения. Он обещал мне их дать. Они, конечно, очень любопытны, ибо раскроют перед нами районы, в которых японцы собираются получить концессии, и максимум их аппетитов.

В некоторых японских газетах, в частности в «Осака май-нити», промелькнуло сообщение о том, что кабинет Киёура неожиданно в конце мая послал Иосидзава инструкцию, которая может затруднить переговоры ввиду чрезмерных требований японского правительства. Таким образом, это подтверждает мою мысль, что в конце мая что-то произошло и Киёура в отступление от первоначальных инструкций Иосидзава прислал новые, которые были неожиданностью и для Иосидзава и для некоторых японских кругов, осведомленных о ходе переговоров. Одно из объяснений такого переворота в позиции Киёура нужно искать в том, что сначала Киёура рассчитывал на скорый ход переговоров и на заключение соглашения еще во время своего нахождения у власти. Но в конце мая, когда выяснилось, что он уходит, что ему не удалось удержаться, ибо все комбинации с другими партиями не вышли, он, по-видимому, решил затруднить переговоры с нами для кабинета Като, ибо если при кабинете Киёура были предъявлены определенные требования, Като будет трудно от этого отказаться, и он должен будет считаться с уже сделанным предложением. По-видимому, Киёура рассчитывал в известной степени отомстить своим преемникам. «Я, мол, начал переговоры, они при мне шли успешно, а вот теперь посмотрим, как вы распутаетесь с ними». Такую догадку я считаю очень правдоподобной, и я сегодня Иосидзава такое свое соображение сообщил. Он рассмеялся, но не опроверг его, а сказал лишь, что он в Токио выяснит, в какой мере это верно, но что его задача заключается в том, чтобы объяснить теперешнему кабинету неприемлемость предъявленных нам требований. Поездка Иосидзава, с его точки зрения, может быть и целесообразна, ибо он, как бывший директор департамента

министерства иностранных дел, имеет большие связи в дипломатических кругах и вообще в правительственных кругах. В теперешний кабинет в качестве министра путей сообщения вошел его тесть Ииукаи. Он представитель левобуржуазной партии «Какусин клуб», и Иосидзава, по-видимому, рассчитывает через Ииукаи и через других членов кабинета повлиять и отменить инструкцию, которая его связывает по рукам и ногам. [...]

С коммунистическим приветом

Л. Карахан

Печат. по арх.