2015-04-06
192
21 августа 1925 г.
Пожаловавшись на печальные события70, которые ему пришлось пережить здесь, в Москве, во время моего отсутствия, граф передал, что Штреземан сообщил ему подробно о моей беседе с ним, главным образом в части, касающейся политических переговоров. Граф повторил, что мне говорил также Штреземан, что наше контрпредложение идет слишком далеко и что мы недооцениваем предложенной немцами преамбулы *. Я ответил, что мы преамбулы не отвергаем, но что
мы желаем, чтобы она действительно была лишь преамбулой, т. е. вступлением в определенное соглашение, между тем как немцы хотят лишь ограничиться одним вступлением. Кроме того, всяческие заверения должны быть зафиксированы письменно. Опасения фон Шуберта неблагоприятного впечатления в Англии и Франции, которое затрудняло бы переговоры о пакте, могут быть устранены сохранением нашего соглашения до поры до времени в тайне, нбо мы вряд лн будем настаивать на немедленном опубликовании соглашения. Граф соглашался с недопустимостью подвешивания политического соглашения к торговому договору. На мой вопрос, имеет ли траф поручения от Штреземана продолжать переговоры на эту тему, он ответил, что имеет подробный письменный анализ нашего контрпредложения, с которым он на днях к нам явится. Он намекал при этом, что ответ Берлина нас мало удовлетворит.
|
|
|
Перейдя к вопросу о торговом договоре, я указал графу, что, по моим наблюдениям, интерес к договору начинает испаряться с обеих сторон и что у нас создалось к тому же впечатление об отсутствии у немцев действительного желания подписать договор. После стольких усилий, затраченных на преодоление всяческих затруднений и устранение разногласий, когда спорными остались, может быть, полтора вопроса, нам представляется странным предложение Шлезингера о подписании протокола ** или о предварительном подписании договора ад референдум ***. к моему величайшему изумлению я услышал от графа, что предложение Шлезингера совпадает якобы с аналогичным предложением, сделанным Раппопортом Дирксену на обеде в полпредстве, Когда я выразил сомнение в этом, граф прочитал мне текстуально письмо
* См. док. № 233 и стр. 43!. ** См. док. №275. ** — под условием одобрения вышестоящей инстанцией (лат.).
Дирксена, в котором говорится о предложении Раппопорта ограничиться зафиксированием достигнутого соглашения по отдельным пунктам.
Я заявил графу, что Раппопорт слишком дисциплинированный человек, чтобы он мог высказывать личное мнение, ио что, во всяком случае, предложение Шлезингера о протоколе противоречит нашим намерениям и является для нас абсолютно неприемлемым, Мы должны попытаться в ближайшие же дни договориться по оставшимся спорным вопросам, и, если соглашение будет достигнуто, мы не видим препятствий к немедленному подписанию самого договора, тем более что Штреземан определенно сказал, что московская делегация имеет для этого достаточные полномочия. Граф пожал плечами; я поставил ему вопрос в упор: уполномочен ли он подписать договор в случае окончательного согласования спорных вопросов, Граф ответил, что он должен будет предварительно запросить Берлин. Он полагает, что старик Кернер пожелает приехать сюда для подписания.
|
|
|
Сославшись на последнюю записку т. Ганецкого Шлезингеру об изъятии Турции из наибольшего благоприятствования, граф отметил, что в записке перечислено решительно все и что это равносильно полному изъятию Турции. Я возражал, что льготы, предоставляемые Турции, не задевают экономики Германии,
Сообщив графу о благополучном разрешении вопроса о перелете Юнкерса Берлин — Пекин, я вскользь упомянул, что мы ожидаем и от Германии такого же благосклонного отношения к нашим перелетам и что мы обратимся на днях за разрешением для перелета двух самолетов в Париж и двух самолетов из Парижа в Москву.
Литвинов
Печат. по арх,
279. Доклад Полномочного Представителя СССР во Франции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР
22 августа 1925 г.
Истекшая неделя должна в деловом отношении считаться совершенно потерянной, так как Париж в буквальном смысле слова опустел и никого из сколько-нибудь влиятельных персонажей не осталось в городе.
Вопрос о флоте, по имеющимся у нас сведениям, которые, впрочем, не могут считаться абсолютно точными, находится сейчас всецело в руках министерства иностранных дел, которое имеет прислать нам ноту с извещением о состоявшемся решении кабинета министров и о выдаче нам флота. Согласование действий министерства иностранных дел и министерства
морского, в ведении которого находится флот, поручено статс-секретарю Бонне. Необходимо, однако, заметить, что никаких официальных подтверждений о состоявшемся решении кабинета у нас до снх пор не имеется, и мы основываемся в данном случае лишь на словесном сообщении Даль-биеза, который сам персонально не был приглашен иа заседание кабинета, а также ряда других более или менее достоверных свидетелей, имеющих то же самое сообщение из вторых или третьих рук. Ни Пенлеве, ни Бриана нет в Париже, и ранее 28 августа они здесь не ожидаются. Бертело также где-то удит рыбу поблизости от Парижа, недоступен даже и Бойне, также уехавший из Парижа. Мы теперь несколько сблизились с депутатом Муте, привлекая его в качестве юрисконсульта по разным делам (Нефтесиндиката, Северолеса и пр.). Муте вхож во все министерства и довольно хорош с Бертело, но, к сожалению, сам Муте сейчас тоже живет иа отдыхе в Шамоии, а приехав иа 2 дня в Париж, он оборвал все телефоны и все-таки не мог добиться ни до кого из достаточно влиятельных людей, чтобы узнать, как обстоит дело.
Я уже сообщал вам, что у Дальбиеза под влиянием разговоров с де Моизи произошло было некоторое размагничивание. Де Моизи его напугал, что после выдачи флота с нашей стороны поступят столь несуразные предложения о долгах, что он, Дальбиез, станет всеобщим посмешищем и вся Франция будет указывать на него как на простака, одураченного большевиками.
Чтобы устранить или, по крайней мере, смягчить эти внушения, я решил повидаться с Дальбиезом, проживающим в 4 часах езды от Парижа на берегу моря. В свиданиях, имевших место в прошлую субботу и воскресенье [15 и 16 августа 1925 г.], я говорил с Дальбиезом начистоту и, кажется, убедил его в искренности наших намерений и в выгодности для французских держателей предлагаемого нами урегулирования вопроса об их претензиях. Конечно, мы предлагаем признать лишь 10—12% всей суммы: долга, но ведь и это кое-что, и, отказавшись сегодня от такого предложения, французы рискуют не получить абсолютно ничего. Во всяком случае, с Дальбиезом придется держать постоянный контакт, и при этом условии он будет нашим сторонником. Де Моизи отсутствует, как и все прочие министры, и его весьма неблагоприятное для иас влияние начнет сказываться только с конца месяца.
|
|
|
Сегодня мне представилась возможность встретиться с Кайо, и я имел с иим часовой разговор. Кайо завтра уезжает в Лондон, и, когда я вошел в его кабинет, он показал мне таблицу разных долгов, в которой, между прочим, фигурирует и государственный долг СССР Франции в сумме около 6 млрд. фр, Я заметил, что меня эта сумма в данный момент не интересует, так как о государственных долгах и наших
контрпретензиях мы еще будем иметь время поговорить. А вот более срочным является вопрос об урегулировании претензий держателей русских государственных бумаг, урегулировании, на которое мы готовы пойти, поскольку оно необходимо для создания здесь благоприятной атмосферы, способствующей экономическому и политическому сближению СССР с Францией. Я подчеркиваю, что речь не идет о признании царских долгов, которые мы по-прежнему целиком отвергаем, а лишь об известном компромиссе. Я указал далее, что мы предложим известную сумму в качестве нового обязательства СССР по отношению к французскому правительству, с тем чтобы последнее приняло на себя целиком в дальнейшем удовлетворение претензий держателей русских бумаг, освободив Советское правительство от каких-либо требований со стороны этих французских граждан. Кайо не возражал против этого положения, соглашаясь с технической и политической невозможностью непосредственного урегулирования этого вопроса между нами и 1,5 млн., а по другим данным даже 4 мли. французских держателей русских бумаг. Далее я начал говорить о редуцировании долга в первую очередь из-за лимитрофов — равным образом никаких возражений со стороны Кайо. Зато, как только я упомянул о необходимости дальнейшего редуцирования суммы долга по причине того, что большая часть царских займов была израсходована по сметам министерств военного, морского и путей сообщения для подготовки к будущей войне, Кайо вскипел и в весьма колючих выражениях начал мне доказывать абсолютную неприемлемость этого аргумента для французского правительства. Кайо довольно сильно напоминает по манере говорить и даже по внешнему виду Г. В, Плеханова (облысевшего и обритого дочиста), и с ним почти так же нелегко спорить, как и с покойным Георгием Валентиновичем. «Если мы хоть на минуту согласимся принять такую аргументацию с вашей стороны, то мы вынуждены будем пойти на генеральный пересмотр обязательств целого ряда наших дебиторов, как Испания, Италия и пр. Впрочем, ведь не в этом дело. Если СССР рассматривает все соглашение как деловой компромисс, то надо начинать прямо с того, на какую сумму СССР может пойти или, что одно и то же, какую именно сумму может СССР предложить французским держателям».
|
|
|
Вопрос был поставлен в упор, и я на него ответил указанием на то, что единственным объективным основанием для количественной Оценки претензий может служить котировка русских бумаг заграничной биржей. Биржа в целом ряде сделок постепенно, а иногда и толчками уменьшала действительную стоимость русских бумаг, учитывая совокупность всех политических, экономических и финансовых факторов, включая также и перспективы. В конце концов биржевая стоимость
русских бумаг более нлн менее стабилизировалась на чрезвычайно низком уровне, который и представляет собою действительную реальную стоимость этих претензий, или, точнее, даже не действительную их стоимость, а учет этой стоимости с точки зрения биржевого капитала. Но если сами капиталисты пришли к этой низкой оценке, то едва ли против нее могут возражать владельцы бумаг, если она предлагается им со стороны Советского правительства. Так как, однако, мы не предполагаем выкупать бумаг, а лишь заменить их новым долговым обязательством и так как мы хотим ускорить заключение соглашения, то мы будем готовы признать что-нибудь около двойной биржевой стоимости русских бумаг по курсу парижской биржи на день признания СССР. Кайо, вероятно, не имел в голове точных цифр биржевой оценки, и такая несколько сакраментальная формула не произвела на иего плохого впечатления, в действительности она означает 180 млн. руб. золотом; с этой суммы мы и думаем начать торг.
Дальше я говорил о необходимости учесть все активы, находящиеся в руках французского правительства, а также об организации кредитов сроком от 5 до 7 лет на сумму, равную сумме новых обязательств СССР, для покрытия наших платежей и заказов, передаваемых во Францию, Упомянул о том, что для гарантии этих кредитов мы готовы будем задержать во Франции брест-литовское золото*, а, может быть, также и положить некоторую сумму свежего золота. Последнее доставило министру финансов видимое удовольствие, и при этом условии он считает, что, быть может, организация кредитов будет возможна. Затронул я также возможность использования натуральных поставок, получаемых Францией из Германии, в качестве добавочного ресурса для организации необходимых нам кредитов. И к этому вопросу отношение Кайо было вполне положительное, хотя он и указал, что здесь придется предварительно выяснить дело с германским правительством. В весьма осторожной форме я задал далее Кайо вопрос, нельзя ли будет при несомненно предстоящем французском займе в Америке несколько увеличить сумму этого займа, с тем чтобы Франция могла нам уступить часть получаемых из Америки денег по более высокому проценту, нежели тот, который она сама от Америки получит, И эта идея, видимо, заинтересовала Кайо, и впоследствии целесообразно будет разработать ее более детально и сообщить Кайо перед его поездкой в Вашингтон.
Я пытался выяснить через Кайо настоящее положение вопроса с Бизертским флотом, но, к сожалению, он тут свалил все дело на Бриана и уклонился от каких-либо разговоров на эту тему.
* См, т, V, док. № 150.
Говоря об американском займе, я указал, что эта операция могла бы служить хорошим началом для совместной работы СССР и Франции по привлечению в СССР американского капитала. На целом ряде конкретных примеров я указал Кайо, что Америка начинает всерьез интересоваться приложением своего капитала в СССР. Б то же время всякому ясно, что американцы лишь неохотно пойдут сами по себе в Россию, а будут стараться опираться либо на англичан, либо на немцев. Непонятно, почему французам, имеющим достаточно людей, знакомых с нашими условиями, не попытаться взять инициативу в свои руки и вступить в роль проводников американского капитала в СССР. В качестве конкретной возможности я указал на намечающиеся у нас с одной группой переговоры о финансировании американским капиталом франко-советской компании по постройке североперсидской железной дороги.
Кайо, считая в принципе необходимым и желательным такое экономическое сотрудничество, однако, усомнился в его возможности в ближайшее время н съехал тут на своего любимого конька — невозможность для западноевропейских правительств пускаться в какие-либо серьезные предприятия с правительством СССР, пока последнее столь тесно связано с III Интернационалом. Произошел обычный для такого поворота разговора диалог, после которого каждый из собеседников остался, конечно, при своем убеждении. В конце беседы Кайо расспрашивал меня об урожае, о пашей системе управления промышленностью, об общем экономическом положении и т. д. Прощаясь со мной, ои очень благодарил за сердечное отношение к его жене, которая недавно сильно пострадала при автомобильной катастрофе: моя жена послала ей цветы, а на днях н лично ее посетила.
Нам остается, таким образом, ожидать возвращения в Париж руководителей К> д'Орсе для нового и, будем надеяться, окончательного нажима по вопросу о Бизертском флоте.
Более успешно идет деятельность нашего торгового представительства. Общая сумма всех наших оборотов со времени основания здесь торгпредства доходит уже до 1 млрд. фр., т. е. 100 млн. зол, руб. Правда, в этом миллиарде только на МО млн. фр. закупок во Франции, остальные 860 млн. — это паши запродажи хлеба, иефти, леса, льна и других продуктов сельского хозяйства и сырья. Во всяком случае, начало далеко не неудачное, особенно если принять во внимание те безобразные препятствия в виде отказа в визах и чрезмерных пошлин на лес и многие другие экспортные товары, на которые нам приходится здесь наталкиваться*. Мы не можем
* См. док. № 35, 3S, 127, 132, 148.
еще в окончательном внде сформировать аппарат торгпредства из-за отсутствия многих специалистов и даже начальников различных отделов, но тем не менее в основе своей аппарат сложился и мог бы справляться уже и с более значительными заданиями н заказами, нежели те, которые ему фактически поручаются.
Вполне удовлетворительно функционирует и наш небольшой банк, купленный три месяца тому назад. Весьма интересно, что в этом банке имеется до 5 млн. фр. чисто французских вкладчиков н ни однн из этих французов не взял обратно своих денег из банка, несмотря на ожесточенную травлю банка в белогвардейской печати- Столь же неудачной оказалась н попытка добиться от больших банков отказа в учете векселей нашего банка — учет этот продолжается, несмотря на враждебную кампанию. Деятельность банка встречает препятствия в том отношении, что сами французские торговые фирмы, в значительной степени под влиянием враждебной позиции прессы и самого правительства, не соглашаются еще ставить свои подписи на векселях нашего торгпредства, а если соглашаются, то несут эти векселя для учета в свои собственные или близкие к нам банки. Таким образом, у банка весьма часто оказываются свободные средства, которые он не может дать торгпредству, а вынужден держать их иа текущих счетах в других банках, что» конечно, весьма нецелесообразно. Выходом здесь должно служить, во-первых, общее усиление и укрепление нашей познцнн во Франции и работы торгпредства, а в частности, установление более тесной связи нашего парижского банка с другими торгпредствами, с «Аркос-бан-ком» и с комитентами нз СССР, не говоря уже, конечно, о Внешторгбанке.
Необходимо отметить значительное оживление за последнее время в области концессионных переговоров. Мы ведем сейчас весьма серьезные переговоры о нефтепроводе Баку — Батум с «Компани франсез де петроль»; как будто проявляет некоторое желание возобновить переговоры о концессии Табачный трест, проявляется интерес также со стороны различных американских групп и предпринимателей. Все эти дела направляются нами по принадлежности в Главконцес-ском. Начаты довольно серьезные переговоры о спичечной концессии с председателем Шведского синдиката Кригером.
Торгпредство совершило несколько довольно крупных еде* лок на мануфактуру с бельгийскими фирмами. Мы направляем туда также Нефтесинднкаг и Северолес, Ожидаем некоторых операций по нефти, шпалам, пропсам для рудников, а также по пиленому лесу.
Из американских посетителей последней недели можно отметить сенатора Кинга, который был два года назад в
СССР s!\ Благожелательность этого господина по отношению к СССР находится под большим сомнением. Мне припоминаются некоторые его выступления в Америке, не весьма для нас лестные, и я был несколько удивлен, что он счел нужным ко мне прийтн. Кинг только что объехал Малую Азию, Грецию и Турцию. Положение Турции, по его мнению, чрезвычайно тяжелое, то же самое говорит о Греции. Между прочим, он имеет некоторое касательство к нансеновскому проекту субсидирования оросительных работ в Советской Армении для переселения туда армянских беженцев; я старался всячески подогреть Кинга и расписывал ему яркнми краскамн техническую и коммерческую выгодность этого проекта, хвалил трудолюбие армян и плодородие армянской почвы, для орошения которой нужны только американские деньги, Кинг был очень заинтересован возможностью нметь для такого займа гарантию Госбанка нли какого-лнбо другого большого советского банка. Обещал содействовать этому делу в Америке, куда уезжал на другой день после свндання со мною.
Полпред СССР во Франции
Л. Красин
ПечаТш по арх.
