Печат, по арх

265. Нота Правительства СССР Правительств) Польши*

24 ноября 1927 г.

Господин Министр,

По поручению Правительства Союза Советских Социалистических Республик имею честь сообщить Вам нижеследующее;

ыипи ^{прав,лена} полпредом СССР в Польше Д. В. Богомоловым на имя для сведен ^{НОСТранных яел} Польши Залесского. Копии ноты были посланы ™>_а rvv-n ^пР^авигелъстаам Германии. Италии и Франции через полпредства kaaj> _{в этих странах}

Правительство Союза Советских Социалистических Республик обеспокоено тем напряженным положением, которое создалось за последнее время между Польшей и Литвой и которое является угрозой для мира. Союзное Правительство ие может не смотреть с тревогой иа развитие конфликта, который чреват самыми серьезными осложнениями н может привести к новому кровопролитию н к новым страданиям для миллионов трудящихся всей Европы.

Не вступая в рассмотрение тех вопросов, которые представляют предмет спора между Польшей и Литвой, Союзное Правительство считает необходимым отметить, что сохранение мира а гораздо большей степени зависит от Польши, чем от Литвы, поскольку последняя в силу ее ресурсов не может быть заинтересована искать решения своих претензий путем вооруженного конфликта с Польшей.

Правительство Союза Советских Социалистических Республик не преминуло со своей стороны обратить также дружественным образом внимание литовского правительства на необходимость избегать всяких шагов, которые могут обострить и без того напряженное положение*. Как велико бы ни было расхождение между требованиями Польши и Литвы, Союзное Правительство глубоко убеждено, что разрешение всех споров между этими государствами может быть достигнуто исключительно мирным путем. Между тем конфликт между обоими государствами все более и более обостряется, и сведения о возможности вооруженного столкновения все чаще беспокоят общественное мнение всех стран. В частности, общественное мнение Советского Союза особенно обеспокоено тем, что в серьезной польской прессе появились и остались без авторитетного опровержения сообщения о том, что Польским Правительством будто бы принято решение «радикально разрубить узел польско-литовских отношений».

Не входя в оценку всех тревожных сведений, подкрепляющих эти опасения, Правительство Союза Советских Социалистических Республик, являющегося ближайшим соседом Польши и Литвы, кровно заинтересованное в сохранении мира в Восточной Европе, вынуждено со всей серьезностью обратить внимание Польского Правительства на неизмеримые опасности эвентуального покушения Польши иа независимость Литвы в какой бы то ни было форме и выражает уверенность, что Польское Правительство, еще недавно в столь торжественной форме декларировавшее свое миролюбие, сумеет иа деле устранить грозящую опасность войны.

Союзное Правительство выражает надежду, что Польское Правительство поймет это выступление как продиктованное

* См, док. № 264.

исключительно стремлением Союза Советских Социалистических Республик к сохранению мнра вообще и, в частности, к развитию мирны* и дружественных отношений с Польшей.

Примите, господин Министр, выражение моего глубокого к Вам уважения¹⁰².

Полномочный Министр н Чрезвычайный Посланник СССР

в Польше Д, Богомолов

Печат. по арх. Опубл. в газ. гИзвестия». «212 (3206), 27 ноября 192? г.

266. Письмо Председателя Правления Нефтяного синдиката СССР Народному Комиссару Иностранных Дел СССР Г. В. Чичерину

24 ноября 1927 г.

В настоящее время представитель Нефтеснидиката т. Бату-лин ведет переговоры в, Мадриде о поставке нефтепродуктов для нужд испанского монопольного управления. Предполагается заключить договор на 3 года на поставку больших партий наших нефтепродуктов. Вся коммерческая сторона предполагаемого договора уже согласована нашим представителем С монопольным управлением.

В числе требований, выдвигаемых монопольным управлением, имеется между прочим пункт о том, что мы должны гарантировать судам, прибывающим в СССР под испанским флагом, права благоприятствования, равные странам, имеющим с нами торговые договоры.

Имея в виду, что заключение договора на поставку нефтепродуктов испанской монополии имеет не только большое коммерческое значение в смысле реализации значительных партий наших нефтепродуктов иа рынке Испании, но также может сыграть огромную роль в упрочении нашего положения на европейских рынках, особенно в настоящее время, когда против Нефтеснидиката ведется усиленная война со стороны фирмы «Шелл», и что заключение такого рода договора может также благоприятно отразиться на наших взаимоотношениях с мировыми трестами, просим дать нам разрешение иа включение упомянутого пункта в договор с испанской монополией ^,Сз.

Председатель Правления Соловьев

Печат, по арх.

267. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Германии в СССР Брокдорфом-Ранцау

25 ноября 1927 г.

Я начал указанием, что, когда я говорил с Ранцау о Литве *, мы всегда исходили оба из той предпосылки, что прекращение существования независимой Лнтвы есть не только угроза для СССР, но есть по меньшей мере такая же угроза для Германии и такое же ухудшение ее положения на Востоке. Ранцау подтвердил, что он именно так смотрит н что все проницательные политики в Германии так смотрят. Тем более странны, сказал я, факты последнего времени, иа которые я должен обратить его внимание.

Я напомнил главным образом о разговоре Штреземана с т. Крестннским иа эту тему. Штреземан был в общем согласен с нашей позицией и почти согласился на одновременный демарш в Ковно с рекомендацией декларирования прекращения состояния войны, но в последний момент он сказал, что точный ответ даст в понедельник Шуберт. 21-го, в понедельник, Шуберт почти склонился к нашему предложению, но отложил ответ до вторника. Во вторник Шуберт признал принципиальную правильность нашего предложения, ио прибавил, что подобное заявление со стороны Литвы вызовет встречное выступление Польши, которое может создать неблагоприятное положение для Лнтвы. Тут Ранцау вставил, что он получил телеграмму такого же содержания из Берлина и что никто в германском посольстве не мог понять, в чем может заключаться это новое неблагоприятное положение Лнтвы. Я продолжал: Шуберт далее сказал, что даст телеграфное поручение германскому посланнику в Ковно Морату сказать Вольде-марасу, что германское правительство знает о нашем демарше, считает это предложение заслуживающим весьма большого внимания и советует литовскому правительству еще раз обсудить, не следует ли ему принять наше предложение **; до разговора с Вольдемарасом Морат должен повидаться с т. Аро-севым. Что же из этого вышло? Вышло нечто совсем на это непохожее. 23-го Аросев сообщил, что германский посланник Морат пошел к Вольдемарасу, не переговорив с ним предварительно. 24-го Морат посетил т. Аросева и сообщил, что получил инструкцию Шуберта не поддержать нас, а только произвести зондаж об отношении Вольдемараса к нашей реко* мендацни; Морат считает наш демарш преждевременным, ибо, по его мнению, польско-литовский конфликт пока еще не внушает серьезных опасений. Получилось, таким образом,

* См. док. N? 261. ** См. док. № 264.

полнейшее расхождение между германской линией в Коано и германскими заявлениями а Берлине. К этому я прибавил факт имеющихся указаний на якобы неблагоприятный поворот германской политики по отношению к Лнтве. Кроме того, в Варшаве, а также в Ковно много говорят о состоявшемся в Берлине соглашении с польским особоуполномоченным Яцков-ским * по поводу таможенных пошлин для ввоза германских продуктов в Польшу н польских продуктов в Германию; там говорят о том, что Германия в виде понижения таможенных пошлин на свои продукты и повышения на польские продукты получила компенсацию. Самые рассуждения Шуберта кажутся мне" в высшей степени странными. Ранцау прочитал мне мотивировку, присланную ему из Берлина, которая в общем совпадает с сообщениями т. Крестинского; но там подчеркивается еще один момент: после того как этот вопрос поставлен перед велнкнмн державами и юридически перед Советом Лиги наций, было бы неудобно предвосхищать решение этого вопроса. Я указал Ранцау на крайнюю неполитнчность этого аргумента. Ранцау сказал мне, что, по его впечатлению, тут сказывается влияние Гауса **. Я возразил, что. по-моему, тут сказывается нечто другое, а именно одно из проявлений неблагоприятных последствий превращения трнархни в тетрархию; члены предстоящей комиссии, по-вндимому, ие хотят, чтобы заслуги этой будущей комиссии были уменьшены. Ранцау сказал, что то, что я говорю, есть более тонкий анализ, чем то, что он говорит. По существу он не возразил против моего толкования. Я дал понять, что превращение трнархнн в тетрархию может быть в данном случае чревато и более широкими неприятностями. Ранцау сказал, что подробно напишет в Берлин о получающейся политической картине. Он спросил меня, что же н предлагаю. Я сказал, что мне особо важными кажутся в данный момент два пункта: во-первых, еще не поздно германской дипломатии поддержать наш демарш и тем самым ослабить напряженное положение и отнять ветер из парусов Польши; во-вторых, мне казалось бы, что германская дипломатии хорошо бы сделала, если бы убедила литовское правительство, что Германия вовсе не повернулась спиною к Литве, как это теперь представляют себе в Ковно.

Ранцау все очень подробно записывал н выразил полное согласие с моими взглядами.

Я рассказал ему о сообщении т. Лоренца, что Ранцау показывал ему телеграммы Вальрота, который утверждает, что якобы т. Богомолов в Варшаве выражался вовсе не так пессимистически и что Сидзнкаускас также вовсе не настроен песен мистически. Я сообщил Ранцау содержание телеграмм

, * ^"PßKTop политического департамента МИД Польши, •заведующий V (юридическим) отделом МИД Германии.

т. Богомолова и различных бесед с Сидзикаускасом, доказывающих диаметрально противоположное. Я сказал, что как раз т. Богомолов, наряду с другими источниками, указал нам на крайнюю опасность положения и что как раз Сндзнкаус-кас в своих разговорах обнаруживал самое крайнее волнение. Ранцау сказал, что т. Лоренц, по-видимому, его не понял.

После этого Ранцау сделал несколько сообщений информационного характера. По словам Черрутн, Вертело сказал Ман-цони *, что, по сообщению Эрбетта, СССР в данный момент не может произвести никаких военных движений. Я сказал, что мы из разных источников слышали об этих коварных сообщениях Эрбетта. Далее весьма конфиденциально Ранцау сообщил, что Брнан сказал германскому послу Гешу, что французское правительство желало бы вовлечь Германию в совместный демарш по польско-литовскому вопросу, но что он должен еще обсудить это с Чемберленом. Когда после этого Ранцау разговаривал на эти темы с Черрути, то Черрути прежде всего сказал, что Италия весьма высоко ценила бы участие Германии в этом демарше, на что Ранцау ответил, что он совсем не ценит это высоко, после чего разговор зашел об отношении Брнана к этому вопросу и Черрути по поводу слов Бриана воскликнул: «Это ложь; совсем не Брнан, а Чем-берлен выдвинул мысль о привлечении Германии к этому демаршу. Брнан же лишь после этого примкнул к предложению Чемберлена».

Далее Ранцау сообщил, что новый германский советник в Лондоне Дикхоф разговаривал с видным представителем форин офиса (имеется в виду Грегори); это лицо сказало ему, что в Женеве не будет допущено частных разговоров о сближении между СССР и Англией, но что, если в Лондоне будут сделаны такие предложения, это вопрос другой.

Никаких выводов из этого сообщения мы не сделали.

Чичерин

Пенат, по арх.

268. Сообщение ТАСС в связи с польско-литовским конфликтом

27 ноября 1927 г.

В связи с опубликованной сегодня нотой ** полномочного представителя СССР в Варшаве т. Богомолова на имя министра иностранных дел г. Залесского TAC Су сообщают из авторитетного источника, что еще до вручения этой ноты а

* Посол Италии во Франции. ** См. док. M 265,

Варшаве Союзное правительство сделало представления правительству Литвы о необходимости избегать всяких шагов, которые могли бы повести к обострению польско-литовского конфликта, угрожающего миру в Восточной Европе*.

Лечат, по газ. * Известия» M 272 (3206), J7 ноября 1927 г.

269. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Франции в СССР Эрбеттом

27 ноября 1927 г.

Эрбетт просил о свиданий со мной, хотя знал о моем гриппе, и пришел специально для того, чтобы на основании парижских сведений официально заявить мне, что имеющаяся информация «не оправдывает наших опасений» относительно опасности нападения Польши в той или иной форме на Лнтву; польское правительство дало в этом отношении удовлетворительные заверения: польское правительство «не совершит никакой неосторожности». Поездка Пнлсудского н других в Внльно не носила характера военной подготовки; Патек вовсе не собирался ехать в Вильно, и то обстоятельство, что эта встреча произошла в Вильно, носит случайный характер**; французское правительство со своей стороны продолжает настаивать на мирном исходе и удерживает польское правительство от неосторожностей.

Я Сказал Эрбетту, что его заявления в пользу устранения возможности польского насилия в отношении Литвы меня радуют, но что в силу известного евангельского принципа ие надо держать светильника под гасильником; между тем это именно получается, когда в стенах моего кабинета Эрбетт заявляет о мирных намерениях н мирной акции французского правительства, в то время как маршал Франше д'Эспере демонстративно выступает в Варшаве и его речь и речь французского посланника Лароша посвящены восхвалению Пнлсудского за ведение воины против иас в 1920 г. Эрбетт пытался объяснить это тем, что совершенно естественно подчеркивать значение тех военных действий, которые спасли существование Польши. Я в ответ подчеркнул, что, если это делается именно теперь, при нынешнем обострении в связи с польско-литовским конфликтом, это приобретает совершенно иное и несравненно более широкое значение, чем простое чествование за известный военный успех. Тут я, кстати, рассказал Эрбетту об инциденте между т. Клочко и маршалом Франше д'Эспере¹⁰⁴.

• См. док. № 264. По этому вопросу см. также док. № 285.

Эрбетт довольно смущенно пытался отговориться ерундист-скими фразами вроде того, что Франше д'Эспере мог не знать официального качества т. Клоч о. При этом Эрбетт подчеркивал политическую некомпетентность Франше д'Эспере и вообще его подчиненную роль. Он, однако, записал себе все то, что я рассказал со слов т. Клочко, н он будет принимать по этому поводу официальные действия.

Эрбетт спросил меня, что же мы, собственно, моглн бы рекомендовать Лиге наций? Я сначала принципиально отверг этот способ постановки вопроса, затем же я указал, что в интересах европейского мира и наших дальнейших отношении я больше всего боюсь определенной поддержки Лигой наций польской точки зрения; в свое время Совет послов принял решение, передающее Вильно Польше*; если Лига наций примет это решение, означающее поддержку польской точки зрения, это вызовет со стороны Польши вслед затем реальные агрессивные действия и вообще может повести к необозримым последствиям. Эрбетт спросил, чего мы, собственно, хотим, ввиду того что нельзя без конца поддерживать состояние войны между Литвой и Польшей. Я указал, что мы именно в этом отношении даем советы литовскому правительству**. По моему мнению, какое бы то ни было решение Лиги наций в пользу Польши против Литвы в виленском вопросе еще гораздо более ухудшит н осложнит положение, ибо литовцы не подчинятся. Эрбетт указал мне, что литовцы не идут на какое бы то ни было соглашение, при котором Внльно оставалось бы в руках Польши, в то время как Польша ни в коем случае не согласится отказаться от своих претензий на Вильно. Я признал трудность этого вопроса, но указал, что прекращение состояния войны вовсе не означает признания территориального состава другой стороны; я тут привел нашу обычную аргументацию, сослался на Бессарабию и т. д. Чего же мы собственно хотим? Эрбетт все время допытывался, какую формулу мы моглн бы поддержать. Я отверг всякие разговоры о формуле, но указал, что установление мирных отношений между Польшей н Литвой может быть только в том случае, если ни с какой стороны виленский вопрос не будет так или иначе решаться или его решение не будет так или иначе предвосхищаться; другими словами, единственный исход есть установление модуса вивенди без признания обеими сторонами территориального состава другой стороны. Эрбетт с этим вполне согласился. Еще в конце нашего разговора я вернулся к евангельской притче о светильнике, который не надо скрывать, и сказал, что мирные намерения французского правительства в польско-лнтовском конфликте лишь в том случае могут

* См. т. VI, прим. 45. •• См. док. JÄ 264, 268.

сыграть свою роль, если французское правительство будет открыто перед всем миром проводить свою мирную политику и если будет применяться формула модуса внвенди без принуждения той или другой стороны к отказу от своих претензий, что в данный момент невыполнимо.

После этого разговор перешел на нынешнюю роль т. Раков-ского и вообще на борьбу оппозиции против партии. Эрбетт весьма решительно признавал абсолютное банкротство оппозиции и столь же решительно выражал полное удовлетворение поражением и банкротством оппозиции. Мы немножко поговорили о доктринах троцкизма, причем Эрбетт признал, что взгляды Троцкого в этой области крайне затруднили бы иашн отношения.

Чичерин

Печат, по арх.

270. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Италнн в СССР Черрутн

27 ноября 1927 г.

Мы разговорились по поводу Литвы, причем я подчеркнул крайнюю опасность создавшегося положения. Черрути со своей стороны подчеркивал, что Италия относится к Литве иначе, чем относятся к ней Англия и Франция. Черрути передал мне, что, по словам Патека, у него две цели: первое — добиться отмены состояния войны между Польшей и Литвой, н второе — открытие границ для циркуляции товаров. Я указал, что это есть в высшей степени опасная область, ибо можно почти что незаметно перейти к враждебной политике против Лнтвы в пользу Польши. Точно так же как в моем разговоре с Эрбеттом *, я указал Черрути в разговоре с ним нв то, что никак нельзя принудить Литву к официальному признанию Вильно за Польшей, в то время как это есть главнейшая национальная аспирация Литвы. Что же можно сделать? Мы уже со своей стороны пытались внести успокоение. По нашим сведениям, н итальянское министерство иностранных дел пытается достигнуть каких-то результатов в этом направлении. Я сообщил Черрути, что мы в наших разговорах на эту тему выставляем как образец наши отношения с Румынией по поводу Бессарабии, иа которую наши претензии сохраняются в полной мере в силе. Дело заключается в том, чтобы иайтн такой модус, который не означал бы принуждения Литвы к тому, на что Литва ин в коем случае не может пойти. Черрути спросил меня, что мы сделаем в случае тех или других действий Польши против Литвы. Я установил нашу

* См. док. № 269.

формулу: развязанные руки с возможностью принимать решения в зависимости от обстановки. Я указал, что накануне мировой войны итальянское правительство не предвидело, что оно будет делать; прежде всего Италия осталась нейтральной, а несколько месяцев спустя Италия вступила в войну на стороне противников Германии; этого Италия не предвидела перед наступлением войны.

После этого Черрутн перешел к вопросу об итало-албанских отношениях и познакомил меня с содержанием последнего Тнранского соглашения⁴⁴. По поручению итальянского правительства Черрути сделал мне целое экспозе этого вопроса. По его словам, истекший год нтало-албанскнх отношений, основанных на Тнранском договоре 1926 г., еще больше подтвердил заинтересованность Италии в развитии албанских дел, и в частности в сохранении суверенитета и соблюдении интересов Албании. Все инциденты, происшедшие за это время, доказывают особое значение этих фактов для Италии даже тогда, когда Италия уклоняется от попыток враждебных элементов вовлечь ее в западню и заставить ее вмешаться во внутренние дела другой страны. В марте 1927 г. наступил первый критический момент, когда обсуждались те или иные частности военных приготовлений. Вслед за тем вторым доказательством необходимости более тесного контакта с Албанией был известный случай с Джурашковичем ¹⁰⁵.

Содержание теперешнего договора с Албанией заключается в том, что после общего экспозе Италия н Албания обязуются сотрудничать друг с другом во всех случаях, где возникшие вопросы и конфликты могут разрешаться мирно, и действовать солидарно для своей защиты в случае неспровоцированного нападения.

Это есть, таким образом, настоящий оборонительный договор.

Когда я спросил Черрути, против кого это направлено, принимая во внимание, что Югославия не собирается нападать на Албанию, Черрути объяснил, что имеется в виду поддержание самого албанского правительства.

Объясняя мне значение этого, Черрути весьма резко выражался о политике Франции, поддерживающей на Адриатическом море врага Италии — Югославию. С большой откровенностью Черрути говорил о невозможности для Италии ужиться с Югославией. На мой вопрос об отношении Италии к различным элементам внутри Югославии он ответил, что, к сожалению, как раз тот оппозиционный элемент, направленный против югославского правительства, который мог бы помочь Италии, а именно хорваты, является наиболее ярым врагом итальянцев. Этот антагонизм, по словам Черрути, является чрезвычайно глубоким н длительным, без перспектив его ослабления.

После этого мы Довольно долго говорили о внутреннем состоянии Албании, причем я подчеркивал, что длительным может быть лишь "такое правительство, которое пойдет навстречу требованиям широких масс и будет их удовлетворять.

Чичерин

Печат. по арх.