Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Великобритании в СССР Овием

17.чая 1932 г,

Овий рассказывал о своем путешествий за границей и по нашей территории, об осмотренных им городах — Одессе, Киеве, Харькове и Ростове, о Днелрострое и совхозе «Верблюд», Он, однако, не выражал мнения о виденном им.

Затем он сообщил, что явился по поручению Саймона вновь поговорить о деле «Лена-Голдфилдс» *. Ему Главконцесско-мом названа теперь цифра в 1 млн. ф. ст., которая для компании совершенно неприемлема. На английское правительство сильно нажимают в этом деле, и поэтому он просит меня сказать ему что-нибудь «более утешительное».

Я напомнил, что речь не идет о межправительственном долге, а о претензии частной компанин, которую мы всегда отказывались и отказываемсн рассматривать в дипломатическом порядке. В свое время я по просьбе посла помог ему в качестве уполномоченного компании связаться с Главконцесс-комом, с которым переговоры должны и в дальнейшем вестись. Насколько мне известно, английский советник Стрэнг имел во время отсутствия посла разговор с т. Каменевым, выслушал предложение последнего об 1 млн. ф. ст. и обещал дать ответ на это предложение. Этого ответа т. Каменев ждет. Если у посла есть ответ, я могу ему рекомендовать сообщить т. Каменеву. Если посол желает иметь мой совет, я должен сказать, что наилучшим в этом деле разрешением вопроса я считал бы непосредственные переговоры представителя «Лены» с Глав* концесскомом, ибо в процессе разговоров неизбежно оспаривание цифр и данных, положенных в основу тех или иных предложений, а посол вряд ли в достаточной мере в курсе этих дел. Это я высказываю в качестве совета, но если посол хочет сам продолжать переговоры с Главконцесскомом, то мы, конечно, против этого раньше не возражали, не возражаем и теперь. Что касается меня, то я не уполномочен вести переговоры по этому делу, принимать или делать какие-либо предложения.

Овин сказал, что ему наша принципиальная точка зрения известна и что он, как и раньше, говорит со мной на эту тему неофициально. Компания не намерена вступать в переговоры об уменьшении требуемых ею сумм в ЗУг млн. ф. ст. Посол, однако, готов был бы передать компании новые разумные предложения с нашей стороны. Он не уполномочен что-лнбо предлагать, но ему кажется, что в таких случаях удобнее разрешать вопросы разделением спорной суммы пополам. Если бы

* См. т. XIV, док. > 337, 359.

мы пошли по этому пути и предложили бы: 1000 000 -f-

(3 500 000 — 1 000 000) ооглппп „ * х „

^у ------------=----------- ⁼ 2 250 000, то он готов был бы пе-

редать компании такое предложение.

Я вновь повторил, что я не уполномочен обсуждать какие-либо цифры или предложения и что высказанные послом соображения удобнее всего довести до сведения т. Каменева и от него уже получить ответ.

Овий заявил, что он не уполномочен пока обращаться к т. Каменеву, что он рассчитывал от меня получить какое-либо предложение илн хотя бы обещание повлиять на т. Каменева и что он должен будет сообщить о разговоре Саймону.

После своего ухода Овий прислал мне письмо, в котором он высказывает опасение, что он, может быть, недостаточно подчеркнул в разговоре со мной один из пунктов его инструкции от сэра Джона Саймона. Последний просил его заявить в личном обращении ко мне, «что дело о претензии «Лена-Го л д фил д с» приковывает к себе общественное внимание в Англии и что на правительство е. в-ва производится давление с целью объединения этого вопроса с вопросами о кредитах н даже с вопросом о денонсации торгового соглашения. Сэр Джон Саймон рассчитывает, что я позволю ему смягчить эту неприятность». Далее Овий добавляет в письме, что утром получил еще одну телеграмму, требующую скорого ответа ввиду неизбежности поднятия этого вопроса с настойчивостью в парламенте *.

Литвинов

Печат. по арх.

222. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Финляндии с Министром Иностранных Дел Финляндии Ирье-Коскинеиом

19 мая 1932 г.

1_Г Я пришел к Ирье-Коскннену по нескольким делам и прежде всего сообщил ему, что Советское правительство решило принять предложение финляндского правительства участвовать в сельскохозяйственной выставке в Выборге, открывающейся 23 нюня. Ирье-Коскннен был чрезвычайно доволен моим сообщением и высказал мнение, что такое участие будет полезно под углом зрения развития торговых отношений между обеими странами. Когда я спросил его о некоторых деталях, касающихся программы н организации выставки, он запнулся и несколько смущенно заметил, что не совсем в курсе этого дела. Тем не менее он продолжал разговор в таком духе, что,

* См. также док.?ft 228, 299, 310, 349.

мол, и мы тоже выставим, вероятно, на выборгской выставке какие-либо свои экспонаты. Я заметил, что мне сейчас неизвестно, будем ли мы участвовать в выборгской выставке своими экспонатами, но если бы такое участие состоялось, то мы могли бы выставить много любопытных вещей, в частности, например, наши тракторы н сельскохозяйственные машины и орудия, которые, я думаю, имели бы шансы найти некоторый сбыт в Финляндии. Ирье-Коскинен этим очень заинтересовался и стал расспрашивать меня, какие именно сельскохозяйственные машины мы производим, где именно, по какой цене н т. Д. Поскольку мог, я удовлетворил его любопытство ^1Б8.

2. Далее я сообщил Ирье-Коскинену наш ответ по поводу тех судов, которые в связи с неразрешенным спором о возвращении судов по мирному договору до сих пор гниют в Гель-сингфорсском порту, опускаясь на дно и затрудняя судоходство. Я сказал, что нас эти суда не интересуют, ибо они не являются теми судами, которые мы вправе получить от Финляндии в соответствии с мирным договором *, и что поэтому финляндское правительство может распорядиться с ними по своему усмотрению. Это, однако, никоим образом не означает, что мы отказываемся от тех своих претензий на суда, которые вытекают нз мирного договора. Данные претензии мы сохраняем в полной мере и резервируем за собой право в надлежащий момент к ним снова вернуться. Ирье-Коскинен заметил, что, разумеется, наши претензии к Финляндии остаются в силе, он этого не собирается оспаривать, хотя полагает, что спор о судах, возникший много лет назад, в настоящее время является весьма трудно разрешимым. Я еще раз повторил, что во всяком случае претензии Советского правительства сохраняются в полной силе и неприкосновенности.

3. Затем я спросил Ирье-Коскинена, нет лн каких-либо новостей по вопросу о ратификации пакта**. Ирье-Коскннен ответил, что сейчас он не может сообщить мне по данному вопросу ничего определенного, но лично полагает, что ратификация может состояться, пожалуй, к середине нюня. На мой дальнейший вопрос, чем объясняется выбор этой даты, Ирье-Коскинен ответил, что Финляндию весьма интересует ход переговоров о пактах в Латвии и Эстонии ***. Финляндии было бы легче провести ратификацию, если бы эти переговоры продвинулись в названных странах несколько дальше, например, если бы к моменту финской ратификации в Латвии была уже подписана согласительная конвенция, а в Эстонии хотя бы начались переговоры о такой конвенции. Ирье-Коскинен тут довольно прозрачно намекнул, что на него производится в дан-

*~СмТт. 111, док. Mb 137. ** См. док. № 32. *** См- док. № 67,20î.

ном отношении нажим со стороны очень влиятельных кругов, в частности резидента, и что ему было бы гораздо легче сопротивляться этому нажиму, если бы в двух других лимитрофах положение с пактами было бы более благоприятно. Я ответил в весьма решительной форме, что пора наконец уже бросить эти постоянные кивания на Латвию и Эстонию, о которых я слышу вот уже почти в течение полугода. Мы подошли в Финляндии к самому концу. Необходимо сделать последний шаг. И мы ждем, что Финляндия сделает его без каких-либо дальнейших ссылок на Эстонию и Латвию. В частности, я не понимаю, почему Ирье-Коскинен опять хочет дожидаться Эстонии. С Эстонией вопрос совершенно ясен. Мы подписал«с ней пакт, и мы готовы вести с ней переговоры о согласительной конвенции, но Эстония пока не сделала нам никакого предложения начать такие переговоры. Дело, стало быть, не за нами, а за Эстонией. Ирье-Коскинен возразил, что эстонцы, со своей стороны, заявляют: «Почему мы должны предлагать переговоры о согласительной конвенции? Почему СССР не проявит инициативы? Что это — вопрос престижа?» Я ответил, что дело тут совсем не в престиже, а в том, что у нас нет уверенности в доброй воле Эстонии. Пятимесячные переговоры с Эстонией о пакте, обстоятельства, которые Ирье-Коскинену хорошо известны, заставляют нас с законным недовернем отнестись к наличию у Эстонии доброй воли. Поэтому мы ждем первого шага со стороны Эстонии. Ирье-Коскинен не нашелся, что мне ответить, но затем с явным беспокойством задал мне вопрос: «А когда вы собираетесь ратифицировать наш пакт?» Я сказал, что. по имеющимся у меня сведениям. Советское правительство предполагает ратифицировать пакт сразу же после финской ратификации. Ирье-Коскннен не удовлетворился моим ответом н с некоторым волнением в голосе продолжал: «Почему Финляндия должна ратифицировать первой? Почему СССР не ратифицирует сначала?» Я улыбнулся и заметил, что Финляндия должна ратифицировать первой потому, что всякого рода затяжки, оговорки и колебания в вопросе о ратификации имеются на финляндской, а не на советской стороне. Кроме того, нынешнее финляндское правительство, как самому Ирье-Коскинену должно быть хорошо известно, значительно менее прочно и устойчиво, чем Советское. Если бы Советское правительство ратифицировало бы пакт первым, то имелась бы опасность, что в случае смены правительства в Финлянднн пакт мог бы повиснуть в воздухе, ибо неизвестно еще, какова была бы политика нового правительства. Повисший же в воздухе пакт, односторонне ратифицированный СССР и не ратифицированный Финляндией, явился бы фактором, сильно осложняющим отношения между обенмн странами. Во избежание такой опасности мы н считаем необходимым, чтобы пакт

сначала был ратифицирован Финляндией. За нами же дело не станет. Точка зрения Советского правительства на ратификацию известна, и Советское правительство скоро умирать не собирается. Ирье-Коскинен замолчал н, видимо, не находил каких-либо аргументов в ответ на мои соображения. Тогда я перешел в наступление н заявил Ирье-Коскннену, что совершенно не понимаю, зачем финляндскому правительству требуется дальнейшая отсрочка для ратификации пакта. Если путем такой отсрочки оно рассчитывает как-нибудь добиться одновременной ратификации всех лимитрофных пактов, то оно сильно ошибается. На принцип одновременности мы ни в коем случае не пойдем. Между моментами вступления в силу различных пактов должен быть известный интервал. Это я считаю необходимым сказать Ирье-Коскинену уже сейчас со всей определенностью во избежание каких-либо недоразумений в дальнейшем. Ирье-Коскинен ответил, что он нашу точку зрения знает, с ней примирился и не рассчитывает на одновременность ратификации всех лимитрофных пактов. Он может также заверить меня, что Финляндия ратифицирует первой. Однако по указанным выше соображениям, он не думает, чтобы ратификация могла состояться раньше намеченного им срока.

4. В заключение Ирье-Коскинен задал мне вопрос, что сейчас происходит на Дальнем Востоке, как я оцениваю ближайшие перспективы японо-советских отношений. Я ответил, что опасность войны на Дальнем Востоке сейчас, несомненно, имеется, ибо чрезвычайная агрессивность японского империализма достаточно явственно обнаружена событиями последних месяцев, но что наша политика есть политика неуклонного мира и нейтралитета по отношению к событиям, происходящим в Китае н Маньчжурии. Именно в силу этого опасность войны значительно ослабляется, и я твердо надеюсь, что, несмотря на многочисленные провокации со стороны более агрессивных элементов японской военщины, а также русских белогвардейцев в Маньчжурии, нам удастся сохранить мнр на Дальнем Востоке. К тому же н положение Японии тоже не из легких. Тут я несколько подробнее остановился на характеристике японского аграрного вопроса и японских финансовых затруднений. Мои разъяснения произвели довольно сильное впечатление на Ирье-Коскинена, Он даже высказал предположение, что «если бы Япония попыталась мобилизовать сейчас в широких размерах свою армию, то, пожалуй, она натолкнулась бы на большие внутренние затруднения. Пожалуй,— продолжал размышлять Ирье-Коскинен,— некоторые мобилизованные полки не пошли бы воевать». А затем, касаясь вопроса о финансах, Ирье-Коскннен, качнув головой, с уверенностью заявил: «Ну, Франция денег Японии на войну никогда не даст.., Франция сейчас вообще никому не дает денег». В общем у

меня осталось впечатление, что в результате моих разъяснений Ирье-Коскинен значительно успокоился по вопросу о дальневосточных перспективах.

Полномочный Представитель СССР

в Финляндии И, Майский

Печет, по арх.