2015-04-06
3217
В России, как правило, культура становилась заложницей преобразований. поэтому так неизмеримо высока их цена. Во всех странах буржуазные революции завершались отделением церкви от государства, а у нас же наоборот – поворот к модернизации в XVIIIв. сопровождался закрепощением церкви, превращением ее в еще одно бюрократическое ведомство. Так Петр, очевидно, прореагировал, когда почувствовал, что духовное, культурное противостояние его реформам оказалось не менее действенным, чем политическое. Пришлось менять не только систему социальных институций традиционного общества, но и философию их деятельности, уклад жизни, систему норм и ценностей.
Культурная политика государства строилась в тот момент не на преемственности, а в соответствии с принципами вытеснения культурных образцов традиционного общества новыми, привнесенными извне, а потому чуждыми,
Так. в области образования произошли изменения, приведшие не толы... к появлению новых типов учебных заведений на европейский манер и “oбмирщению” духовных школ, но и к кардинальному изменению содержании образования. Ведь основное внимание педагогики Древней Руси, по меткому замечанию В.О.Ключевского, было обращено на привитие житейских правил, а не научных знаний. Изменение системы образования сопровождалось появлением новых социокультурных институтов – Академии наук, кунсткамеры, библиотеки, печатной газеты, типографии и т.д. Все это ускорило процесс утверждения новой светской культуры, ее отделение от старой, развивающейся под контролем церкви. С тех пор основным субъектом культурной политики в России становится государство.
В период “просвещенного абсолютизма” Екатерины II такая политика стала обретать еще более отчетливые черты и системный характер. Государство упрочило свое влияние на духовную жизнь общества, распространив его не только на вопросы образования, но и на все стадии социализации личности, дерзнув заявить о необходимости создания “новой породы людей”. В этом плане огромное значение имело освобождение дворян от обязательной службы, которое, по меткому определению американского историка Р.Пайпса. открыло для них “шлюзы умственной деятельности”. “Расцвет русской литературы в XIX веке. – пишет Пайпс, – был бы невозможен без закона 1776 года и чувства личной безопасности, обретенного высшим дворянским слоем в благодатное царствование Екатерины”. Именно с тех пор “русское общество наконец-то принялось отстаивать свое право на независимое существование” (Пайпс, 1974,с.341). Уделяя большое внимание проблемам образования, Екатерина II подходит к их решению удивительно мудро, делая акцент на воспитании и подготовке учащихся к гражданскому общежитию. “Это воспитание, – по определению В.О.Ключевского, – должно быть сосредоточено на разработке нравственного чувства: это дело должно взять в свои руки само государство” (В.Ключевский, 1988. с.18). Реформы Екатерины II, ее культурная политика, несомненно, способствовали пробуждению общественного самосознания и активности среди дворян, но в значительно меньшей степени влияли на аналогичные процессы среди основной части населения России, которое по-прежнему было лишено элементарных гражданских свобод. Результат преобразований оказался противоположен тому, на что надеялась императрица. На месте монолитного традиционного общества возникло новое, заключавшее в себе массу противоречий, которые проявлялись на различных уровнях и с. различной степенью интенсивности. Все это. делают вывод современные историки. не могло не привести к “растущему отчуждению государства от общества, питающего оппозиционное движение русской интеллигенции в XIX веке. (Вехи Российской истории, 1994).
Отчуждение государства от общества возникло в результате не только половинчатого характера реформ, их непоследовательности, но и слабого социокультурного обеспечения. Отсюда нереализованность социальных ожиданий у одних и апатия ко всему происходящему у других. Резкий перепад культур, увеличивающаяся разница “культурных потенциалов” в социально-кдассовой структуре объясняются особенностями проводимой государством культурной политики.
В связи с тем, что эта политика не имела широкой социальной базы и в основном распространялась на привилегированную часть общества, в стране возникло культурное расслоение, которое в переходный период не менее существенно для успехов модернизации, чем классовое. Образовалось как бы две разных культуры – дворянская (господская) и народная. Духовная жизнь народа развивалась по-прежнему в контексте норм и образцов допетровского традиционного общества, ему были чужды новые прозападные ценности.
Возникла ситуация трагического для всего последующего исторического развития России разрыва культур – народной культуры и культуры образованного класса.
Таким образом, государственная культурная политика периода реформ Екатерины носила в основном сословный характер: с одной стороны, эта политика была более открыта для общества, с другой – ее отличало усиление нормативного начала, ориентация на поэтику и эстетику абсолютизма. Искусство как вершина культуры становится инструментом власти: достаточно вспомнить верноподданнические оды, творчество придворных и крепостных архитекторов, скульпторов. Крепостной театр стал символом взаимоотношений государства и культуры на рубеже XVIII и XIX веков. Именно в это время в основание культурной политики “на века” закладывается ее краеугольный камень – всесильная цензура, просуществовавшая в России от “неолита до Главлита”.
Правда, начало XIX в. с восхождением на престол Александра 1 было ознаменовано появлением либерального цензурного законодательства 1804г. Благодаря полученным свободам в культурной жизни России происходит переворот: профессионализация литературной деятельности.
Стремительный рост читателей и покупателей книг, периодических изданий превращает литературную деятельность в доходную, “...литература оживилась и приняла обыкновенное свое направление, т.е. торговое”, – писал А.С.Пушкин, который всегда был горячим сторонником профессионализации писательского труда (О.Муравьева, 1994, с.155).
С Пушкина начинается качественно новый этап во взаимоотношения творца и властелина, поэта и народа. Неоднократно подчеркивая, что поэзия “не имеет никаких целей, кроме самой себя”, что “истинный талант доверяет более своему суждению”,
Пушкин утверждает суверенность своего поэтического сознания не только перед власть имущими, но и перед своим читателем. Нет большей для него власти, чем собственный суд, поскольку “самостоянье” человека, а тем более творца – залог величия его.
До Пушкина, как мы уже отмечали, в русском обществе безраздельно господствовал инструментальный подход к культуре, в соответствии с которым она была неким приложением к жизни, политике, досугу и т.д. Культурная политика при этом выступала соответственно функцией политических. сословных, правительственных и иных структур, но только не самой культуры. В творческой же практике Пушкина подобная модель взаимоотношений культуры и общества – не единственно возможная и не абсолютно безупречная. Поэт решительно уклонялся от любого “социального заказа”, даже если это исходило от друзей-единомышленников. “Полемизируя с Рылеевым и Бестужевым, он отстаивал принципы своей эстетики, исключающей заданность. целенаправленность основного пафоса произведений” О.Муравьева. 1994, с.179) Суть этих споров хорошо сформулирована в письме к Жуковскому: “Ты спрашиваешь, какая цель у “Цыганов”? Вот на! Цель поэзии – поэзия, как говорит Дельвиг, если только не украл у кого-то! “Думы” Рылеева и целят, да все невпопад” (А.Пушкин, 1937, с.167).
Чем независимее держал себя поэт. тем большего внимания удостаивался он со стороны державной особы. В отличие от своих венценосных предшественников, которые, ничтоже сумняшеся, не угодивших им авторов ссылали подальше. Николай I избирает в начале своего правления более тонкую политику ''приручения” наиболее талантливых из них. Пушкин как никто другой мог влиять на общественное мнение. И царь это знал; во время высочайшей аудиенции он объявил поэту, что отныне сам будет его цензором.
Именно в правлении Николая I утверждается “прекрасная” российская, а затем и советская традиция культурной политики -бесцеремонное вмешательство в художественную жизнь и даже в сам творческий процесс. Царь не только стал личным цензором первого поэта России, им же назначались президенты Академии художеств исключительно из числа членов императорской фамилии. Царь лично уволил из Академии художеств знаменитого живописца А.И.Иванова, скульптора С.С.Пименова, архитектора А.А.Михайлова; художник А.И.Егоров за не понравившиеся ему образа был уволен с выговором и даже со взысканием денег (Н.Молева, 1962. c.111-113).
Ужесточение цензуры, наступление реакции на свободу табуировали для культуры ряд областей общественной жизни; она как бы ушла в себя, подчинив свои цели задачам “чистого” искусства, науки и просвещения. И при этом, как ни парадоксально, культура не перестала быть мощным двигателем общественной жизни. Деятели культуры становились властителями дум. Наступила новая эпоха духовной жизни России, впоследствии названная И.С.Тургеневым эпохой “политической”. Отсутствие гражданских свобод породило в России феномен интеллигенции как духовной оппозиции власти. которая возникла из-за невостребованности государством интеллектуального. культурного потенциала наиболее образованной и граждански активной части. Эти люди стали “лишними” – так назовет их современное им общество; но их деятельность подготовила общественное мнение к восприятию реформ Александра II. Отсутствие консолидированной буржуазии. малочисленность среднего слоя обрекли на неудачу и эти попытки буржуазного реформизма. Прозападные ценности так и не стали близки ни основной части народа, ни интеллигенции, которая по своей духовной сути всегда была антибуржуазной. Так, очередная модернизация не стала достаточно эффективной опять-таки из-за того, что не была дополнена политическими и социокультурными элементами с учетом специфики цивилизационного развития России.
Правда, в отношениях государства и культуры появилось значительно больше свободы. Стала либеральнее цензура, в общественном лексиконе впервые появились понятия “оттепель”, “гласность”. Окончательно утвердилась власть общественного мнения, на отсутствие которой досадливо сетовал еще Пушкин. В условиях пореформенной России это обусловило новый виток политизации культурной жизни.
Достаточно вспомнить революционно-демократическую публицистику произведения Герцена и Чернышевского, творчество художников-передвижников и т.д. Политизированность предполагала консолидацию творческих работников – так возникли первые творческие объединения и союзы: “могучая кучка”, “передвижники”, объединения писателей при журналах “Современник”, “Русское слово”. “Отечественные записки” и другие, Во главе с А.Н.Островским, “написавшим целый русский театр (около 40 пьес)”. В 1870г. было создано Общество русских драматических писателей. В 1883г. к нему присоединились оперные композиторы (В.Лейкина-Свирская, 1981, с.132).
В царской России, как известно, не было специального ведомства, в исключительном ведении которого были бы вопросы культуры и искусства. Департамент по делам цензуры и Министерство просвещения осуществляв ли в основном идеологический надзор, олицетворяя собой государственную культурную политику в рамках знаменитой триады “самодержавие, православие, народность”. Прямо противоположная, демократичная для культуры политика осуществлялась общественными организациями и фондами помогавшими художникам и содействовавшими развитию национального искусства. Эти объединения не стремились управлять или контролировать их задачи были в том, чтобы всячески поощрять и пестовывать дарования. Именно благодаря возникшему в 1820г. Обществу поощрения художников, переименованному впоследствии в Общество поощрения художеств стали возможны командировки “пенсионеров” – способных молодых художников – за границу. “Общество помогало А.Г.Венецианову содержать почти всех его веников, в том числе крестьян и крепостных, командировал молодого Карла Брюллова, не получившего поддержки в Академии художеств, в Италию. Оно практиковало и другие разнообразные формы помощи художникам – лотереи, конкурсы на премии, на заказы, на назначение стипендии, выставки, аукционы, а также давало пособия нуждающимся (В.Лейкина-Свирская, с.153-157).
Общество просуществовало до революции и превратилось в один из самых крупных демократических центров художественной жизни России. Под стать ему было и Московское общество любителей художеств, основанное в 1860г. и существовавшее до 1917г. Это был своего рода клуб, принимавший от художников в виде членского взноса их произведения. Благодаря этим вкладам формировались постоянные экспозиции, имевшие большое значение в культурной жизни Москвы.
По инициативе общества был созван в Москве первый съезд художников (23 апреля – 1 мая 1894г.) после передачи городу Третьяковской галереи. Среди его организаторов были В.Д.Поленов, В.Е.Маковский, В.А.Савицкий. Съезд должен был напомнить обществу о необходимости поддержать искусство – этому была посвящена речь П.Н.Ге. Доказывалась необходимость расширения эстетических элементов в общем образовании. Был поставлен вопрос “об охране законом гибнущих памятников древнерусского художественного творчества” (Государственная Третьяковская галерея, 1953. с.125-137).
К концу XIX в. по мере развития демократии, капиталистических отношений в России стала явной тенденция снижения государственного влияния на духовную жизнь общества. Власть вынуждена была уступить общественным движениям, в том числе порождаемым и поддерживаемым молодым русским капитализмом. Всевозможные общественные объединения, меценатство становятся полноправными субъектами культурной политики. В основе своей это была уже совсем другая политика: опираясь на самоцелевой подход, она выступала уже как функция самой культуры. Появились принципиально иные организационные формы: художник на равноправных началах принимался в “товарищество” или артель, а не нанимался на службу.
На таких, к примеру, принципах формировался Московский художественный театр, основанный на средства Филармонического общества и капиталы Морозовых, а затем не без помощи меценатов перешедший в руки актерского товарищества. Примечательно, что в договоре, составленном руководителями театра, осуждая некультурную и вредную внешнюю обстановку, которая обычно окружала актера в театре, они обязывались создать ему человеческие условия, “приличное помещение, приспособленное для интеллигентной работы, что обеспечивало предпосылки строгой требовательности к их мастерству” (К.Станиславский, 1972, с.218).
“Союз”, “товарищество”, “содружество” – сами названия предполагали совсем иной тип отношений в среде творческой интеллигенции, чем в государственных учреждениях культуры. Созданные на началах самоуправления, эти объединения естественным образом сменяли друг друга, подчиняясь логике саморазвития различных направлений художественных школ и методов. Это вовсе не значит, что между ними не было конкуренции и даже борьбы, но соперничество по мере снижения их политизированности (которой, например, очень отличались поздние передвижники), все больше носило характер творческого самоутверждения,
Именно по такому принципу, например, стали организовывать свои выставки объединения “Мир искусства” и “Союз русских художников”, противопоставляя их “одряхлевшими развалившимся” передвижникам.
“Мир искусства”, – пишет Н.П.Лапшина, – в огромной степени способствовал поднятию общей художественной культуры во всех областях творчества. и парадоксальным плодом этого было то, что “мирискусников” как художников начали быстро обгонять “новые силы” (Н.Лапшина, 1977, с.295).
Бурное развитие в России художественной жизни в начале XX в. породило и новый стиль в архитектуре (модерн), и новый русский театр (Московский художественный), и новые формы содружества, предполагавшие синтез различных искусств (Дягилевские сезоны в Париже), и нового русского читателя – достаточно соотнести заметно возросший уровень грамотности прежде всего городского населения, и огромные тиражи печатных изданий. По свидетельству Н.А.Рубакина, благодаря ослаблению цензуры уже к 1905г. Россию охватило “настоящее книжное наводнение”.
Небывалое напряжение писательской и издательской работы с октября 1905г. поставило Россию по числу названий и экземпляров книг на “первое место на всем земном шаре”. Создававшаяся за это время народна (т.е. популярная) литература по общественным вопросам была в тот период одной из богатейших народных литератур в Европе (Современный мир, 1903. КН.12. СВ-12).
Складывается такое впечатление, что “серебряный век” нашей культуры смог состояться исключительно благодаря общественной инициативе, на которую были так бескорыстно изобретательны отечественные меценаты. Это была их культурная политика, своего рода “программа вызова” крепи ставшей на ноги национальной буржуазии одряхлевшему строю.
Иногда этот вызов принимался. Известно, например, что Александр II покупал картины русских художников, вступая в конкуренцию с П.М.Третьяковым, поскольку тоже имел благородный замысел создания национального музея русской живописи. Да и открытие Русского музея в Петербурге в 1898г. было ускорено самим фактом передачи Третьяковской галереи в Москве.
Правительственная же реакция на культуру всегда было неизменно чиновной. Даже отец российской модернизации, мудрейший С.Ю.Витте. когда к нему обратился вице-президент Академии художеств И.И.Толстой с просьбой увеличить ассигнования на академию, удостоил того ответом вполне в духе и современных реформаторов: “Россия еще не нуждается в искусстве, нужды Академии не так важны и можно с ними подождать, есть боле важные вопросы”.
Наступивший XX век был ознаменован удивительным явлением русской культуры, блистательно представшей практически во всех областях человеческой деятельности, что было неизменным свидетельством успешности процессов модернизации, их высоким “человеческим измерением”.
Блага культуры и образования становятся все более доступны для самых широких слоев населения. К примеру, если в 1902/03 учебном году половину студентов всех российских университетов составляли дети дворян и чиновников, то уже в 1906 и 1914гг. мы видим постепенную убыль университетов потомственных дворян, личных дворян и чиновников, увеличение в 2,5 раза числа детей крестьян. В целом 38.9% студентов составляв ли дети мещан и цеховых, казаков и крестьян (В.Лейкина-Свирская, 1981, с.23-24).
Сложившаяся в стране общественно-государственная модель культурной политики помогала преодолению социокультурного расслоения внутри общества, приобщению представителей всех сословий к образованиюи профессиональной художественной культуре. Это, в свою очередь, способствовало решению как общецивилизационных задач, так и проблем ускорения модернизации.
Как подчеркивают авторы книги “Вехи Российской истории”, “при “догоняющем” типе развития России и ориентации ее правящих верхов и интеллигенции на западноевропейские образцы модернизация по своей сути должна была носить буржуазный характер, устранить остатки крепостничества, снять преграды для развития предпринимательства и утвердить политические свободы. Она диктовалась необходимостью решения общецивилизационных задач, в том числе и преодоления социокультурного разрыва внутри общества, приобщения трудящихся к образованию и профессиональной художественной культуре” (Вехи Российской истории, 1994. с.77). После 1917 года с изменением социально-политической системы в стране сохраняется идеология “догоняющего развития”, но в принципиально иной, чем прежде, интерпретации. Провозглашаются альтернативные прежним цели развития и в то же время признается, что достижение этих целей возможно только при условии применения богатого опыта экономически развитых стран, т.е. на путях “догоняющего развития”.
Тем не менее масштабность преобразований, вера народов в реальность поставленных целей (не только догнать, но и перегнать!) вызвали прилив огромной социальной энергии. Интенсивность модернизационных процессов была обусловлена возрастающей ролью как экономических, так и социокультурных факторов развития.
Благодаря мощным государственным механизмам регулирования социальных и экономических целей в стране удалось добиться признанных мировым сообществом достижений в сокращении различий в образовательном и культурном уровне различных социально-демографических и национальных групп населения.
Практика решения задач культурного строительства порой приобретала не догоняющий, а альтернативный характер. Достаточно вспомнить впечатляющие примеры из области пауки, образования, художественного творчества и т.д. В нашей стране и за рубежом появились теоретические работы. обосновывающие оценку “Советской культуры” как “специфической цивилизации” или, во всяком случае, феномена мировой исторической значимости. В области общего и специального образования, книгоиздания, культурной активности населения СССР в 60-е годы вышел на ведущие позиции в мире.
Но уже с начала 70-х годов все более ощутимо стало проявляться противоречие между потребностями развития производительных сил и уровнем развития человека. Научно-технические и экономические достижения, постепенное повышение уровня жизни не трансформировались в ожидаемый новый тип личности, который декларировался как основная цель социализма. Это противоречие проявилось прежде всего в отчуждении личности в процессах производства и распределения, духовной сфере, в росте индивидуализма и эгоизма, потребительства.
Постепенно развитие личности переставало осознаваться советскими людьми как самоценность. Потребление становилось главным мотивом их трудовой, общественной и иных видов деятельности.
Примечательно, что именно на рубеже 50-60-х годов на Западе была разработана теория конвергенции, суть которой в том. чтобы совместить достижения в развитии производительных сил в западных странах с успехами в развитии личности в условиях социализма, но интерес к этой теории стал угасать в связи со все более полным проявлением вышеназванных противоречий советской системы.
Мировым сообществом признано, что “культура является основополагающим элементом жизни каждого человека и каждого общества” (ЮНЕСКО. Мехико. 1992). На этом основании сделан вывод о том, что понятие развития обретает весь своей смысл лишь постольку, поскольку им учитывается культурная самобытность людей и народов, в которой отражаются их взгляды на мир. Поэтому непременным условием осуществления национальных и международных стратегий развития является выработка соответствующей культурной политики как отражения интеграции культуры в сфере государственной деятельности – наряду с деятельностью неправительственных ассоциаций, различных объединений и отдельных граждан.
Анализируя опыт отечественной модернизации в свете вышеназванных требований, не трудно убедиться в том, что процессы модернизации в Росс стали приобретать системный и последовательный характер лишь в кои XIX – начале XX вв. по мере ослабления жесткого государственного контроля и расширения необходимого инновационного пространства. Все предшествующие модели развития, как мы уже отметили, носили непоследовательный и явно противоречивый характер: с одной стороны, результатом “европеизации” России стала ее богатейшая дворянская культура, но. другой стороны, это же обстоятельство не уменьшало, а лишь yвеличивало степень отчужденности от нее народа, духовную пропасть между “верхами” и “низами”.
По западным критериям “догоняющего” развития России навсегда уготована участь отсталой державы хотя бы потому, что уже само положение догоняющей страны заранее обрекает ее на неудачу – Запад ведь тоже стоять на месте не будет. Да и в гонке ли дело? В конце концов, есть и пределы роста – экономические, экологические и т.д. Так стоит ли стремится к тому, от чего в развитых странах начинают отказываться? Как справедливо подметил еще в 1990 году литературовед Ю.Архипов, “догоняя теперь Запад в его достижениях цивилизации и демократии, мы имеем редкостную историческую возможность заодно избежать западных бед. Например, диктата примитивного потребителя в области культуры. Или диктата интеллектуальной моды в среде “высоколобия” – террора этой среды” (Ю.Архипов). Действительно, универсализация способов производства, чрезмерное потребительство, стандартизация образа жизни и вкуса, поглощение традиционных' культур привнесенными извне культурным моделями ныне осознаются мировым сообществом как угроза самой основе самоидептификации народов, а в международном масштабе – как угроза мировой цивилизации, выживаемость которой базируется на многообразии культур и вариативности их развития.
В результате градостроительства, индустриализации, загрязнения окружающей среды, вооруженных конфликтов, неразумного массового туризма, насаждения нигилистических идеологий и национального эгоизма, наконец, нерегулируемой коммерциализации культурной сферы достопримечательностям культуры все больше угрожает опасность разрушения. Отечественный исторический опыт, особенно XX века, обнаруживает, что эта опасность не ограничивается безвозвратной утратой памятников архитектуры, произведений искусства, уникальных рукописей, раритетов, обеднением национальных языков и сокращением сферы их функционирования и т.п. Эта опасность воплощается в утрате национального самосознания и в развитии психологии национальной ущербности, подрывающих духовный потенциал народа и государства
Культурная политика России является во многих отношениях преемницей культурной политики бывшего СССР, которую по организационно-управленческим критериям можно отнести к тоталитарной модели. В мировоззренческом плане последняя также претерпевала определенные модификации, вызванные содержанием и характером проблем, возникающих в ходе общественного развития. Для исследования этого аспекта данной работы необходимо обратиться к истокам российской государственности и формировавшейся в ее русле культурной политики.
Вопрос о так называемом “начале” культурной политики в России интересен не только как вопрос о начале или первотолчке вообще чего бы то ни было. Он имеет немалое значение, поскольку может пролить свет как на проблему культурной политики в ее онтогенезе, так и лучше понять логику ее модификации на различных этапах истории Российского государства и одновременно составить более обоснованный прогноз относительно оптимальных и реальных моделей культурной политики, адекватных социально-культурной ситуации и специфике России.
В принципе, можно с полным основанием утверждать, что история культурной политики в России – это в определенном смысле срез самой истории государства Российского. Ключевой момент нашей истории – введение христианства (а значит, и соответствующего типа культуры с ее специфическими нормами, ценностями и другими компонентами) было актом государственной власти и осуществлялось носителем этой власти – киевским князем Владимиром Святославичем. В 988 году государство осуществило смену языческой культуры на христианскую.
В результате возникли условия для преодоления локальной замкнутости культур различных славянских племен, составлявших Киевское государство, начала набирать силу тенденция к их слиянию и интеграции в значительно более широкую культурную общность, представляющую восточно-православный вариант христианского мира.
Важно отметить, что именно в этот период были заложены основные механизмы выработки и реализации культурной политики, каналы трансляции культурных норм и другие компоненты системы “государство (власть) – культура”.
Однако было достаточно объективных факторов формирования именно того типа культурной политики, который складывался в России на заре российской государственности. Что можно к ним отнести?
В.Ключевский отмечает, что “Наш народ поставлен был судьбой у постоялых ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии. Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов, одних отбивал, удобряя широкие донские и волжские степи своими и ихними костями, других через двери христианской церкви мирно вводила европейское общество”[1]. Это было одним из главных обстоятельств превращения истории народа в историю государства российского.
В работах В.Ключевского мы находим оригинальный и аргументированный анализ того, как русский народ нуждался в системе государственности, установившейся в XIVв. на основе Московского княжества. Он убедительно доказывает, что народ сам способствовал становлению этой государственности и она стала мощным фактором его выживания и развития. Речь идет о том, что в ситуации распада Киевской Руси в народе начали нарастать озлобленность и одичание. Именно жесткая государственность в этой ситуации могла обеспечить сохранение единства народа и его культуры. “Выросши среди внешних угроз и внутренних бед, – пишет историк, – быстро уничтожавших плоды долголетней кропотливой работы, оно[2] чувствовало потребность в политическом сосредоточении своих неустроенных сил, в твердом государственном порядке, чтобы выйти из удельной неурядицы и татарского порабощения”[3]. По мнению В.Ключеского, именно это обстоятельство, а не личностные качества московского князя Василия стало причиной того, что он начал возвышаться в глазах народа.
Не случайно поэтому глава государства выступал в качестве мощного духовного референта для своих подданных и воспринимался всеми как образец для подражания. Именно это служило механизмом трансляции культурных норм, образцов и т.п. – от христианского вероучения – до форм искусства, имеющего поддержку княжеского, а затем и царского двора.
Характерно, что в самом начале становления российской государственности и как одного из ее базовых элементов – государственной культурной политики сложились формы влияния на культурную жизнь, сохранившиеся практически до настоящего времени. Прежде всего, это был государственный заказ – как форма и поддержки желаемых с точки зрения власти направлений развития культуры, так и распространения культурных образцов, стиля и т.п. заказ. Государственный заказ был весьма распространен в области архитектуры. Главные городские соборы строились почти целиком на княжеские или царские средства. Понятно, что заказчик оказывал влияние на формирование их общего архитектурного замысла, детали украшения, подбор исполнителей и пр. Государственный заказ охватывал деятельность летописцев и переписчиков книг, иконописцев, ювелиров.
Православная церковь определяла основы и характер духовной жизни общества и также выступала в роли заказчика. Однако, во-первых, ее роль в этом плане была менее значительной, во-вторых, государственный характер религии в России возводил эту деятельность в определенном смысле в ранг государственной культурной политики.
Здесь нельзя не отметить еще одну черту раннего этапа российской государственной культурной политики. Государство не ограничивало развитие российской культуры только собственными традициями. Выраженной чертой проводимой культурной политики было приглашение зарубежных мастеров, которые привносили в русскую культуру свои национальные элементы и в то же время подчиняли художественные традиции своих стран православным канонам. Польские строители во многом определили облик владимиро-суздальских храмов, Московский Кремль, который строился итальянскими специалистами по возведению фортификационных сооружений по сей день воспринимается как крепость, воплотившая в себе мировой уровень строительства подобных сооружений ХIV-ХVвв. Масштабные градообразующие сооружения зарубежных мастеров, строительство которых финансировалось государством, сформировали городскую среду многих русских городов. Сформировавшийся в итоге всего этого неповторимый облик русской культуры можно рассматривать как результат именно государственной культурной политики.
Понятно, что говорить о существовании некой единой, цельной и главное – отрефлексированной и тем более вербализованной государственной культурной политике в обозреваемый период нет оснований. Существовали различные общественные силы, представлявшие порой несовпадающие, а порой и противоречащие друг другу интересы, что находило выражение в числе прочего, и в проводимой ими культурной политике. Речь идет, в частности, о митрополитах-греках, которые в основном способствовали развитию “грекофильского” направления в культуре России. Патриарх Никон в XVIIв. пытался возродить “древлеправославные” образцы. Были определенные региональные различия в направлениях, формах и других параметрах культурной политики. Так, в Новгороде, представлявшем до 1478г олигархическую боярскую республику, масштабное княжеское строительство характерно только до XI – первой половины ХIIвв., затем субъектами заказа (и соответственно – культурной политики) выступали преимущественно бояре, купцы и корпорации горожан.
Еще одним субъектом культурной политики выступали монастыри, которые еще в домонгольской Руси превратились в своеобразными центры культуры и хранилища национальных традиций и во многом обеспечили ее целостность и преемственность в период монгольского владычества (1243-1480).
Усиление роли централизованной царской власти постоянно сопровождалось формированием все более выраженной культурной политики и совершенствованием механизмов ее выработки и реализации. Так, Иваном Грозным было инициировано создание Стоглавого собора, решавшего в числе других ключевых проблем дискуссионные вопросы церковного искусства. В то же время при царском дворе создавался Лицевой летописный свод – компендиум по русской истории. В 1533г. по указу царя открывается первая русская типография, значение которой в контексте развития культуры того периода трудно переоценить.
Благодаря целенаправленной культурной политике российская культура в XVIIв., начала переход из греко-византийского средневековой традиции в новоевропейскую. Во многом это было успешным в силу того что субъект этой политики (прежде всего, царь, как наиболее информированный и богатый заказчик) имел возможность пользоваться европейскими книгами и альбомами, наблюдать во время путешествий культурную практику других народов и в итоге формулировать достаточно заказ для мастеров, которые подчас были привержены еще средневековым традициям.
Важным направлением культурной политики было создание единой системы подготовки и функционирования художественных кадров. Она включала Приказ каменных дел, ведавший строительством, мастерские Оружейной палаты, где трудились иконники, золотописцы, резчики, ювелиры и др. Во всех этих структурах существовала четкая система обучения, обеспечивавшая переход от роли новичка к подмастерью и далее мастера на основе индивидуального наставничества, что обеспечивало преемственность не только технологий, но и художественных традиций. Существовал определенный механизм распространения новых технологий. Он находил выражение в том, что для исполнения больших государственных заказов в Оружейную палату перенимавших московские новшества и разносивших их по всей стране.
В XVIв. оформилась существенная черта культурной ситуации в России, которую не могла не учитывать складывающаяся культурная политика. Речь идет о разделении культуры на столичную и периферийную, причем вторая выступала не как “сниженный” вариант первой – налицо было два равнозначных явления. Именно эта специфика культурной ситуации в XVI-XVIIвв. породила своеобразный культурный плюрализм на региональном и социальном уровне. Москва и царь определяли одну линию развития культуры и одновременно существовали другие региональные и социальные культурные традиции – в обычаях, языке, архитектуре, живописи, прикладном искусстве.
С именем Петра 1 связано начало целенаправленной, масштабной, общегосударственной культурной политики. Никогда прежде история не знала столь обширного законодательно закрепленного влияния государства на культуру. В начале XVIII столетия начинается переориентация русской культуры на европейские образцы. Церковь подчиняется государству, вся культурная жизнь переориентируется преимущественно на светские рельсы.
Осуществляются и конкретные шаги в сфере культурных практик. В 1702г. в Москве начала выходить правительственная газета “Ведомости”, был выстроен общедоступный театр. В 1719г. открылся первый Российский музей – “Кунсткамера”, вошедший затем в состав Российской Академии наук. Сенатским указом 6 ноября 1757г. при Московском университете была создана Академия художеств, которой была придана функция руководства всей художественной жизнью России (подготовка профессиональных кадров в области живописи, скульптуры, архитектуры, руководство работой художественных обществ и музеев, организация выставок, создание и охрана памятников и т.д.).
Театр получил статус государственного учреждения и на него были возложены воспитательные задачи.
Петр начал решительное наступление на частную жизнь граждан. Ни до него, ни после него Россия не знала такого прямого декретирования непосредственно бытового поведения: издавались указы по самым частным подробностям быта – как одеваться и причесываться, как развлекаться, где и как отдыхать.
От Петра идет родословная массовых праздников. Он относился к празднествам, как к значительным идеологическим мероприятиям, смысл которых – укрепить уважение к мощи государства, воспитать в подданных патриотизм. В целом можно сказать, что Петр внес в досуг элемент официальности, преследуя главную во всех преобразованиях цель – укрепление государственности. Он покончил с положением, когда досуг был исключительно частным делом, поднял организацию досуга на уровень государственной политики, превратил его в сферу воспитания, в объект государственной регламентации.
Процесс огосударствления культурной жизни и усиления роли государства в руководстве культурой в дальнейшем развивался по нарастающей. При Екатерине II было разрешено открывать частные типографии, что привело к динамичному развитию издательского дела[4]. В 1786г. были проведены реформы в области образования, итогом которых стало усиление роли государства во всех звеньях образования.
Одновременно росли государственные расходы на культуру. Они шли на содержание Эрмитажа, ставшего к концу XVIII в. одной из лучших картинных галерей мира, балетных трупп Большого театра в Москве и Мариинского театра в Петербурге, развитие оперного искусства, в т.ч. придворного оперного оркестра, состоявшего из 36 человек и считавшегося лучшим оркестром России. Такая расточительность объяснялась тем, что культура должна была, помимо прочего, служить для всего мира показателем богатства и могущества Российской империи.
Характерно, что в России на образование и культуру власть возлагала близкие по сути функции, связанные с воспитанием, усилением этатических начал в сознании населения. В этой связи культурная и образовательная политика всегда шли рядом, порой объединяясь и организационно. Так, образованное в 1802г. Министерство народного просвещения стало одним из важнейших органов управления культурой. Оно ведало всеми высшими, средними и низшими учебными заведениями, Академией наук, библиотеками, типографиями и значительной частью музеев. Ежегодный бюджет его составлял 1-2% от общего бюджета государства, причем большая часть расходовалась на учебные и научные учреждения. Одновременно ряд учреждений культуры, находились в ведении Министерства Императорского Двора и уделов, образованного в 1826г. и подчинявшегося непосредственно императору.
Дальнейшее развитие культурной политики в России представляет интерес в историко-культурологическом аспекте, который в данном исследовании является скорее факультативным. Можно зафиксировать определенные факты, отражающие те особенности проводимой политики, которая варьировала в зависимости как от конкретных исторических обстоятельств, так и от личных пристрастий главного субъекта культурной политики – верховной власти.
В царствование Елизаветы (1741-1762) французский язык стал официальным языком общения дворянства. С именами Петра III (1762) и Павла 1 связано усиление влияния прусской военной дисциплины в сфере культурной жизни и культурной политики.
Правление Александра 1 (1801-1825), ознаменовано национальным возрождением, обусловленным патриотическим подъемом как реакцией на наполеоновское вторжение.
Эпоха Николая 1 (1825-1855) – период преобладания политического консерватизма, обусловленного восстанием декабристов. В этот же период была выработана концепция официальной культуры, сжатым выражением которой стала формулировка министра просвещения С.С.Уварова: “православие – самодержавие – народность”.
Либеральные реформы Александра II (1855-1881) создали определенные условия для смягчения государственного вмешательства в культуру. Однако после его убийства Россия постепенно стала обретать черты полицейского государства, что немедленно нашло отражение в культурной политике – департамент полиции и жандармский корпус получили право надзирать за всеми видами культурной, усилилась цензура, которая стала тотальной.
1917 год – ознаменовал наступление новой эпохи в развитии культурной политики. Новая политика таковой была лишь отчасти новой. Она парадоксальным образом сочетала в себе российские имперские традиции и ориентацию на радикальную модернизацию страны – ее экономики, идеологии, политики, культуры и т.д.
В течение последующих 70 лет государственная культурная политика в той или иной мере воспроизводила аналогичные процессы в других областях общественной практики. Культуа все эти годы была директивного управления авторитарного государства.
Справедливости ради отметим, что в первое десятилетие советской власти культурная жизнь обладала некоторым плюрализмом, что можно проследить на примере разнообразия авангардистских тенденций. Основным предметом государственного регулирования в первые послереволюционные годы были: формирование государственной сети учреждений культуры и создание четкой вертикально выстроенной централизованной системы управления культурой.
Анализ директивных документов и материалов многочисленных дискуссий 20-30-х годов показывает, что в этот период государственная политика базировалась на двух ценностных основаниях: нигилизм (вплоть до призыва к разрушению) по отношению к культуре прошлого и созидание культуры будущего (в лексике идеологических документов того периода этот ценностный вектор формулировался в качестве ведущей цели партии и государства – построить новую социалистическую культуру и воспитать “новый тип личности” – ее носителя. Функции культуры сводились к решению прагматической задачи приобщения “широких масс пролетариев” к социализму. Этому же были призваны служить конкретные социальные институты культуры – библиотеки, клубы, музеи, а также формы культурной деятельности – искусство, художественная самодеятельность, массовые праздники, обряды, ритуалы и т.д.
С конца 30-х годов созидание как ценность и социально-культурный феномен было выведено на периферию культурной политики и существенно ограничено как идеологическими (соцреализм), так и профессионально-статусными рамками (творческие союзы). Причем, эта тенденция была характерна не только для художественной культуры (ликвидация Пролеткульта), но и для других сфер социальной практики – все, что было связано с инновационной деятельностью, или подверглось существенной ревизии, или было уничтожено (педагогика, педология, психология и др.).
Мировоззренческие приоритеты культурной политики на данном этапе начинают смещаться в сторону сохранения и потребления культурных ценностей, норм. Именно в эти годы начинает активно эксплуатироваться идея патриотизма, о чем свидетельствуют художественные произведения, созданные при поддержке. А подчас, и по инициативе и главного идеолога страны (роман А.Толстого “Петр Первый”, фильмы “Александр Невский”, “Иван Грозный” и др.).
На уровне деятельности конкретных учреждений культуры и досуга эти изменения в приоритетах культурной политики нашли выражение в концепции культурного обслуживания населения. Вытеснение из мировоззренческой парадигмы культурной политики вектора созидания неизбежно привело к усилению идеологического контроля государства над всеми областями духовной жизни.
В 60-е годы в модели культурной политики расширяется функция потребления, что находит выражение в ряде партийно-государственных документов, в которых была сформулирована задача приобщения широких масс трудящихся к самодеятельному творчеству. Именно в этот период растет количество публикаций в специальной литературе, посвященных расширению диапазона культурных услуг, созданию любительских объединений и клубов по интересам, стимулированию различных видов самодеятельного художественного и научно-технического творчества, оптимизации самоуправления и самоорганизации в сфере досуга.
Начиная с середины 80-х годов предпринимаются попытки переосмыслить функции культуры в обществе и выстроить мировоззренческие основания культурной политики, соответствующие меняющейся социокультурной ситуации. Культура начинает мыслиться не просто как средство идеологического воспитания и культурного обслуживания, но и форма проявления культурной активности людей. В управленческом плане новые функции культуры требовали перехода от нормирования и администрирования к созданию необходимых условий, способствующих стимулированию культурной деятельности населения и в целом – модернизации общества. Однако в реальности в течение последнего десятилетия складывалась довольно противоречивая модель культурной политики, в которой во второй половине 80-х преобладал вектор изменения (преимущественно, в формах созидания, о чем свидетельствует бурный рост различных форм социального, политического и художественного творчества), а с 91 года – вектор потребления.
Современная культурная политика России является примером неоптимального соединения элементов “конфликтующих” моделей которая некритично заимствует ценности, цели и приоритеты либеральной модели (с ее индивидуализмом, плюрализмом, попустительской ролью государства) и тем самым противоречит мировоззренческому ядру российской культуры (которое включает противоположные либерализму ценности сохранения, социальности, высокой значимости государства).
Проблемное поле современной государственной культурной политики России определяется и корректируется на основе анализа социокультурной ситуации, которая сегодня весьма многосложна и противоречива. С одной стороны, наблюдаются позитивные перемены, связанные с существенной активизацией социально-культурного творчества, обогащением спектра культурных инициатив за счет развития различного рода общественных объединений, движений, клубов, ассоциаций. Модернизационные процессы последнего десятилетия породили новые объекты культуры, расширили сферу услуг, значительно увеличили культурный потенциал общества.
В то же время в культурной жизни общества наблюдаются противоположные тенденции и процессы. Результаты многочисленных исследований фиксируют увеличение разрыва между инновационным потенциалом культуры и массовой способностью его освоения и использования в повседневной социокультурной практике (Орлова Э.А.). Динамизм общественной и культурной жизни вызвал значительное усложнение структуры и содержания отношений людей друг с другом, с природным и искусственным окружением, которое выражается как в объективных показателях (в количественном увеличении качественно разнообразных предметов, научных идей, художественных образов, образцов поведения и взаимодействия), так и в субъективной плоскости – в уровне психической и социальной напряженности, которым сопровождается такого рода усложнение. Наиболее существенными проблемами, отражающими характер социокультурного окружения людей и не имеющими пока эффективных средств решения, являются: массовая неосвоенность имеющихся в культуре инноваций; расхождения между запросами различных членов общества и возможностями их удовлетворения; отсутствие технологических средств обобщения и интегрирования нового социокультурного опыта. Все более заметной становится тенденция социального расслоения по таким социокультурным основаниям как образ и стиль жизни, социальная идентичность, позиция, статус. Одним из источников социально-культурных и личностных проблем являются интенсивные миграционные процессы, разрушающие культурную целостность поселений, “выключающие” из процесса культурного саморазвития большие социальные группы.
Социально-культурный кризис в обществе усугубляется продолжающимся этническим расслоением и ростом межэтнической напряженности, во многом обусловленными просчетами национальной политики, которая на протяжении ряда десятилетий ограничивала возможности сохранения и развития культурной самобытности народов, их языка, традиций, исторической памяти. Все более заметным становится агрессивность по отношению к другой точке зрения, другой системе ценностей, стремление обнаружить врага в лице представителей иной веры, национальности, усиливается экстремизм в политической и общественной жизни. Все это обусловливает достаточно серьезные рассогласования между генеральной целью культурной политики и ее текущими задачами.
Все вышесказанное создает необходимые и достаточные основания того, чтобы сформулировать концептуальное определение культурной политики как специфической управленческой деятельности, приоритеты которой основаны на общественном согласии и концептуальном представлении о месте и роли культуры в жизни общества, а содержание предполагает: выявление ведущих направлений развития культуры, исходя из сущего и должного состояния культурной жизни и реальных проблем; разработку или инициирование в соответствии с приоритетами различных социокультурных программ; поддержку и реализацию программ путем распределения различного вида ресурсов: материальных, финансовых, кадровых и информационных.
