Структуралистский подход по работе Р.Барта «Структурализм как деятельность»

Структурализм, как метод научного и философского знания, отраженный в работе Ролана Барта «Структурализм как деятельность», обозначил определенный тип творческого мышления человека (структурального человека), ищущего истину и смысл в окружающем его мире. Взглянуть на исследуемый объект с новой точки зрения, увидеть в нем структуру, состоящую из элементов, связанных между собой, достаточно удивительным способом в этом и заключается структуральный подход.

Ролан Барт в своей работе «Структурализм и деятельность» назвал «структуру» деятельностью, а не созданным элементом или конечным результатом. Причиной этому, как называет сам автор, поиск истины человеком, истинности различных явлений этого мира, человека в нем и человеческой деятельности. «Мир всегда, во все времена стремился обнаружить смысл, как во всем, что ему предзадано, так и во всем, что он создает сам...».

Исследователь предлагает подробно рассмотреть понятия «структура» и «структуральный человек». Последний же потенциально творческий человек, и творчество свое он проявляет не идейно, а методом мышления, воображения, соучастия в творческом поиске. А «структура» - это «отображение предмета» его результатирующая модель, но не сам изначальный предмет. Данный прием одинаково работает как с реальными объектами мира, так и с выдуманными человеком, поскольку сам изначальный предмет размышления не столь важен, важно то «что вносится человеком при его воссоздании». Процесс же воссоздания выявляет «функцию» - что и является результатом структуралисткой деятельности. Что в последствии и позволит человечеству дойти до смыслов, составляющих жизни и мира.

Барт в ходе работы данного метода выделяет два основных последовательных действия - «членение» и «монтаж». Расчленить «значит обнаружить в нем подвижные фрагменты, взаимное расположение которых порождает некоторый смысл», отдельно же каждый составляющий элемент не несет особой смысловой нагрузки и значимости, а в совокупности всех нужных единиц создается целое. Например, квадрат Мондриана, ряд Пуссера или строфа Мобиль Бютора. Взаимодействие же выявленных элементов и их место в результатирующей модели определяется на этапе «монтажа».

В процессе «монтирования» выбранных составляющих элементов возникает «парадигма», в которой «каждый элемент связан с другими элементами своего класса отношением сходства или несходства» для того чтобы выявлять различие между сходными частицами и сходство разных. Что позволит окончательно определить принципы объединения или разграничения понятий. Бард замечает, что этот процесс исключает случайность, поскольку все части целого находятся в строгом взаимодействии и взаимопроникновении, образуя «форму». Тут же стоит заметить что факт и достоверность данной «не случайности» опять же определяется человеком по ходу его мысли и расставленных границ...

Таким образом, конечная полученная «форма» изображает нам состояние жизни, отличное от того, лежащего в начале, основе структурального подхода - «новая категория объекта, который не принадлежит ни к области реального, ни к области рационального, но к области функционального». Это и позволяет выявить смыслы вещей и явлений, поскольку, главное - процесс, а так же «что объектом структурализма является не человек-носитель бесконечного множества смыслов, а человек-производитель смыслов».

В процессе поиска смысла мира структурализм глобально стремится «связать с историей не только содержания, но и формы, не только материальное, но и интеллигибельное, не только идеологию, но и эстетику». Другими словами, процессы взаимодействия, их закономерное вычленение и естественное выявление смысла самых разнообразных явлений - это и есть структурализм. И действительно, как деятельность.

Стоит заметить, что, зачастую, автор сравнивает ход процесса с явлением искусства и появлением (созданием) произведения искусства, отмечая сходные моменты. Каждый же читатель этого продукта творчества, искусства улавливает и создает в себе свою структуру размышлений, функциональную деятельность и даже модель. Что еще раз подчеркивает антропологизм как неотъемлемое качество структурного подхода в научной и творческой деятельности.

50. Поппер «Три точки зрения на человеческое познание». Его оценка рассматриваемых позиций.

Первая точка зрения: окончательное объяснение посредством сущностей. Эссенциализм (наша “первая точка зрения”) — первое из трех истолкований научной теории является частью галилеевской философии науки. Он состоит из тезисов (2) и (3). Три тезиса галилеевской философии науки можно сформулировать следующим образом:

(1) Ученый стремится к нахождению истинной теории, то есть такого описания мира (в частности, его регулярностей, или законов), которое было бы. также объяснением наблюдаемых фактов. (Это означает, что описание фактов должно быть выводимо из теории, соединенной с определенными утверждениями — так называемыми “начальными условиями”.)

(2) Ученый может достигнуть успеха в окончательном обосновании истинности научных теорий — обосновании, не допускающем никакого разумного сомнения.

(3) Лучшие и истинные научные теории описывают “сущности” или “сущностную природу” вещей —: те реальности, которые лежат за явлениями. Такие теории не нуждаются в дальнейшем объяснении и не допускают его: они являются окончательными объяснениями, и нахождение их есть конечная цель ученого.

Этот третий тезис есть “эссенциализм. Все от Беркли до Маха утверждают, что объяснение не является целью физической науки, так как физическая наука не может открыть “скрытой сущности вещей”. Из их аргументов можно понять, что они имеют в виду то, что называют окончательным объяснением. Некоторые из них, например Мах и Беркли, придерживались этой точки зрения потому, что не верили в существование такой вещи, как сущность физического мира. Из факта отсутствия скрытой сущности, которую могли бы описывать научные теории, они делали вывод о том, что эти теории вообще ничего не описывают. Поэтому они являются лишь инструментами. А то, что может показаться ростом теоретического знания, представляет собой лишь улучшение инструментов. Егооценка. Я думаю, что вера в сущности (истинные или ложные) может создавать препятствия для мышления, для постановки новых и плодотворных проблем. Более того, такая вера не может быть частью науки (так как даже если бы мы, по счастью, натолкнулись на теорию, описывающую сущности, мы никогда не были бы уверены в ней). Убеждения, которые, приводят к обскурантизму, безусловно, не относятся к тем вненаучным убеждениям (таким, как вера в силу критической дискуссии), которые вынужден принимать ученый.

Вторая точка зрения: теории как инструменты. Инструменталистскую точку зрения можно выразить, сказав — как это сделал Шлик, следуя Витгенштейну, — что универсальный закон, или теория, не является подлинным высказыванием, а представляет собой скорее “некоторое правило или множество инструкций, служащих для вывода одного сингулярного высказывания из других сингулярных высказываний”.) Такова инструменталистская точка зрения. Егооценка. Инструментализм можно выразить в форме тезиса, что научные теории — теории так называемой “чистой науки” — являются не чем иным, как правилами вычисления (или правилами вывода), которые в принципе носят такой же характер, как и правила вычисления так называемых “прикладных наук”. Мой ответ инструментализму заключается в том, что я показываю существование глубоких различий между" “чистыми” теориями и техническими правилами вычисления и что, хотя инструментализм может дать прекрасное описание этих правил, он совершенно неспособен понять различия между ними и научными теориями. Поэтому инструментализм терпит крах. Третья точка зрения: предположения, истина и реальность. Это “третье истолкование” научных теорий можно кратко сформулировать в виде утверждения о том, что научные теории представляют собой подлинные предположения — высокоинформативные догадки относительно мира, которые хотя и не верифицируемы (то есть нельзя показать, что они истинны), но могут быть подвергнуты строгим критическим проверкам. Они являются серьезными попытками обнаружить истину. В этом отношении научные гипотезы совершенно аналогичны знаменитой проблеме Гольдбаха в теории чисел. Гольдбах полагал, что его предположение может оказаться истинным, и оно действительно может быть истинным, хотя мы не знаем и, может быть, никогда не узнаем, истинно оно или нет. Его оценка. Поскольку, согласно нашей третьей точке зрения, новые научные теории — подобно старым — являются подлинными предположениями, постольку они являются искренними попытками описать эти дальнейшие миры. Таким образом, все эти миры, включая и наш обычный мир, мы должны считать равно реальными мирами, или, может быть, лучше сказать, равно реальными аспектами или уровнями реального мира. (Глядя через микроскоп и переходя ко все большему увеличению, мы можем увидеть различные, полностью отличающиеся друг от друга аспекты или уровни одной и той же вещи — все в одинаковой степени реальные.) Поэтому ошибочно говорить, что мое фортепьяно, насколько я его знаю, является реальным, в то время как предполагаемые молекулы и атомы, из которых оно состоит, являются лишь “логическими конструкциями” (или чем-то столь же нереальным). Точно так же ошибочно говорить, будто атомная теория показывает, что фортепьяно моего повседневного мира является лишь видимостью. Неубедительность последнего утверждения тотчас же становится очевидной, как только мы увидим, что атомы в свою очередь могут быть объяснены как возмущения в квантованном силовом поле (или в поле вероятностей). Все эти предположения равны в своих претензиях на описание реальности, хотя некоторые из них более предположительны, чем другие.