Вмазал ему кто-то добрый, что еще. Так ему и надо, паразиту

- Результат общения с твоим сумасшедшим парнем. Твой Кей вчера тебя усердно искал. - Невесело улыбнулся Максим. - Узнал адрес моей квартиры и приехал искать тебя. Отчего-то думал, что ты со мной. Вот псих.

Максим, поздно уснувший (он полночи проявлял снимки), был разбужен тремя громкими, нет, даже пронзительными звонками.

- Кто там еще? - простонал он, с трудом вставая и глядя на часы - время показывало еще только без пятнадцати шесть. В родном городе он остановился не в квартире родителей, а в своей собственной, и сейчас находился один, поэтому ему волей-неволей пришлось идти открывать дверь, в которую какой-то чекнутый вновь пару раз настойчиво позвонил.

Потягиваясь, молодой человек, одетый лишь в одни легкие бриджи, подошел к двери и глянул в глазок. Гость его порядком удивил. За дверью стоял Кей, парень из рок-группы, фото которой он делал, и парень, который недавно заявил права на его, Макса, первую девушку.

О Кее у Максима сложилось двоякое мнение. Вначале их знакомства солист "На краю" очень понравился фотографу: своим необычным поведением, в котором угадывался мрачноватый артистизм, манерой умело, без напряга, подать себя, а еще выражением лица, которое имело удивительную способность правдиво показывать самые разные чувства и было по-актерски фотогеничным. Максим к тому же всегда уважал тех, кто умел самовыражаться, а Кей прекрасно делал это через свою музыку и образы. Парни хорошо пообщались на фотосете, и Кей показался фотографу не зарвавшейся звездой, как часто бывает это у молодых и знаменитых, а вполне адекватным человеком, харизматичным, некапризным и очень интересным. Кей не фыркал во время съемок, что он устал, или что ему нужно поправить грим, или ему срочно нужна особенная пицца, или что фотографы - кривоглазые ослы. Выполнял все четко и при этом умудрялся поддерживать коллектив в таком же тонусе. Лидера было видно сразу. А после сета и перед концертом солист "На краю" без особенного выпендрежа общался с простыми людьми и, хоть и устал, давал автографы и отвечал на вопросы. Правда, на частном концерте, где Макс сделал действительно улетные снимки, с Кеем что-то произошло. Он стал неразговорчивым и замкнутым. На концерте, правда, отработал превосходно - фотограф прямо-таки чувстовал энергию бешенной, заряжающей музыки, исходящую от него и от его ребят. Во время перерыва Макс спросила у Андрея, что случилось с его подопечным, но он лишь пожал плечами, сказав, что вне профессиональной деятельности Кей - человек настроения, а гитарист Рэн, парень очень общительный, услышав это, заржал и сказал, что у Кея вечно все проблемы из-за женщин. Макс сначала подумал, что это проблема связана с шикарной черноволосой девушкой, которая все время вилась вокруг Кея, но потом понял, что музыкнта мучает совершенно другая девушка. И знал бы он, какая.

Но на следующее утро, когда Максим все же решился позвонить Катрине, девушке из прошлой жизни, его мнение о Кее претерпело изменения. Он, как оказалось, заявил права на Радову, и сделал это неожиданно агрессивно, разозлив Макса. Тот хоть и был человеком ветреным, постоянно находящимся в поиске, узнавшим уже много чего в своей жизни, но отчего-то не мог забыть последний взгляд Кати, брошенный на него в тот глупый день, когда он выбрал вдруг ее подружку Иру. И не мог забыть ее рук, обнимающих его с нежностью ребенка, отдающего кому-то самую любимую игрушку. Прошло много времени, он почти забыл ее, но ему вновь посчастливилось встретить ее.

И когда он совершенно случайно встретил бывшую девушку дважды за день, понял, что был бы не прочь начать с повзрослевшей принцессой отношения вновь. Сначала был в недоумении - как так, почему он встретил ее, а потом неожиданно решил, что она опять ему нужна. Катя была девочкой, выросшей в творческой семье, нежной, умеющей быть вежливой и терпеливой, понимающей, что ему, как профессиональному фотографу, нужно в жизни. Максим надеялся, что сможет извиниться перед нею, загладить свою вину, понимая, что его поступок был не самым прекрасным в ее жизни. И он смог бы сделать так, чтобы она забыла того старого кретина Максима и открыла для себя Макса нового, свободного, поврзрослевшего, точно определившего, что ему надо. Вернее, кто ему нужен.

Молодой человек, вначале лишь удивившийся и смутившийся от встречи с ней, потом вдруг обрадовался и даже сделал украдкой на вечеринке несколько ее фото, пока снимал группу на выступлении. Ракурс он поймал удачно. Фото получились отменными. Они как раз лежали на столике в гостиной, поверх кучи других фотографий с женскими и мужскими лицами. Максу вообще нравилось снимать людей больше, чем что-либо другое. Он научился многое понимать по лицам: глазам, губам, даже по скулам. Очень многое. У Катрины Радовой лицо было добрым и хрупким, очень светлым и беззащитным, а вот темно-карие глаза, подчеркнутые дымкой макияжа - мерцающими, загадочными - такими, какими и должны быть у совершенной женщины. И губы у нее были необыкновенными: такими, которые просто нуждаются в том, чтобы их постоянно кто-нибудь целовал. Очень осторожно.

Макс понял, что заново влюбляется в девушку. И в совершенно творческом порыве решил все начать сначала. Но тут случился облом - и как раз из-за Кея. И хотя Катя вроде бы была на вечере (и как она туда попала? Наверняка не без помощи выросшей амбициозной стервы Журавль) с незнакомым Максу парнем с лицом ожившей куклы, но оказалось, ее друг - не Влад, а как раз Кей. Тот самый, известный музыкант. Он по телефону сказал ему, что они сейчас в номере гостиницы, и что Катя перед ним лишь в одном халатике. Макс почему-то поверил этим словам, и ему сразу представилась Катрина почти без одежды, в тонком, почти прозрачном халате. У них не было близких отношений: все, что тогда они себе позволяли - поцелуи и объятия, иногда несколько откровенные, но не более. Вот с Ирой - да, было по-другому. Но она оказалась другая. Неподходящая.

После утреннего телефонного звонка Максим, не в себя от внезапной злости, успокоился, выпил кучу кофе и даже представил пару вместе, подумав тут же, что эти двое подходят друг ко другу: нежная брюнетка и равнодушный блондин.

Вот этот-то равнодушный блондин, только насквозь мокрый, сейчас и звонил в квартиру Максима. И как только тот открыл дверь, Кей, раздраженный, злой, нет, даже яростный - с холодным, тщательно скрываемым бешенством в серых глазах, поинтересовался у Макса, окинув его обнаженный торс недобрым взглядом:

- Где она? В какой комнате? Эй, детка, выходи, за тобой приехал твой любимый.

- К кому обращаешься? - вежливо спросил Макс и даже положил руку на плечо гостя. - Я один. Ты накурился?

- Убери лапу, - велел ему музыкант тут же. - Где Катя? - и, не дожидаясь ответа, он продолжил, - что, здорово провели ночь? Сумел ее уговорить? Или она сама пришла к тебе?

- Ты в себе? - не понимал что нужно Кею вмиг перехотевший спать Макс. Может, правда, он под кайфом? - Кого ищешь? Давай, возвращайся домой, твою мать, вы все в своем роке употребляете вещества, по ходу.

- Тебе понравилось с ней? - вдруг спросил солист "На краю".

- Думаю, понравилось бы. - Не удержался парень, прекрасно поняв, что тот имел в виду. - Если бы была возможность.

Кей тепло улыбнулся и поманил пальцами хозяина квартиры.

- Что? - только и успел спросить Максим и получил внезапный удар по челюсти. Фотограф не был слабым парнем, напротив, часто посещал качалку и тренажерный зал и был несколько крупнее музыканта, но не удержался на ногах и упал. Удар вышел неслабым. Кей, не сводя серых пустых глаз с карих глаз Макса, сел около него на корточки и, взяв за волосы, еще раз вдруг глубокомысленным голосом с плавными интонациями очень спокойного человека, спросил:

- Где моя девочка Катя? Катя Радова. Она ведь у тебя, так?

Максим сплюнул кровь в сторону и с непониманием уставился на парня. Как будто бы другой человек говорит, подумал он тогда.

- Ты совсем Nзапрещено цензуройN? Я один в квартире! Какая Катя? Спятил? - прошипел он.

Кей встал и, не думая разуваться, обошел всю квартиру фотографа. Естественно, Кати он не нашел. Зато от злости грохнул одну из камер, когда искал девушку.

- Убирайся, - велел ему вставший Максим. Драку он решил не устраивать. Все-таки был довольно миролюбивым, да и с Кеем связываться не хотелось. - Давай, дверь там.

- Конечно, сейчас, - подозрительно согласно кивнул фронтмен "На краю". В руках у него были фото с Катей, сделанные на вечере. - Прости за беспокойство. А это, - он помахал снимками, - я забираю себе. Окей? Да, и не снимай больше мою малышку без моего согласия.

- Верни фотографии, - сказал ему брюнет, не понимая, что с Кеем: то ли так зол, то ли реально под наркотой. - Какого ты вообще сюда заявился?

Кей, с чьих мокрых волос все еще стекали капли воды - ночью была сильная гроза, улыбнулся:

- Она была с тобой сегодня. Я знаю. Когда ты ее видел?

- Черт возьми! - заорал Макс, все еще чувствуя вкус крови во рту, - ты дурак? Я твою Катю вообще не видел!

Он хотел, чтобы Кей начал кричать на него или бы вновь полез в драку, и тогда бы разозленный в конец Макс ударил бы его в ответ, сильно бы ударил, но музыкант сам у себя задумчиво спросил:

- Да? И где она тогда?

После чего вышел вместе с фото, не прощаясь.

Максим только выругался ему вслед. Он не понял, что это сейчас было.

Это все Макс рассказывал мне уже а "Калифорнии". Он привел меня в бар, заказал что-то, к чему я даже не притронулась - не потому что я не хотела из принципа, а потому что волновалась: получиться ли у меня мой маленький и не слишком коварный план или нет?

- Он ненормальный, - покачала я головой, выслушав этот бред.

- Катя, он конкретно чокнутый. Чокнутый сильный псих! Да, он талантливый, но у него голова вывернута мозгами наружу, - рассерженно продолжал Максим. - Не общайся с ним.

- А я и не общаюсь.

- Что случилось? Он тебя обидел? - поинтересовался фотограф.

- Да, он меня обидел примерно так же, как и ты меня, только с силой в пару сотен раз большей, - рассмеялась я, а он смутился.

Мы перевели разговор на другую тему, связанную с общими воспоминаниями, естественно, положительными. Парень говорил, изредка касаясь своих чуть волнистых волос пальцами, а я слушала, вернее, делала вид, что слушаю.

- Кать, ты меня слышишь? - спросил Макс, рассказывающий что-то.

- А? Да, конечно. - Кивнула я, не отрывая взгляда от окна во всю стену, через которое отлично была видна дорога.

Он окинул меня беспокойным взглядом. Нет, он все так так изменился! Где мой одноклассник, с которым я могла трепаться часами о всяких пустяках? Что это за взрослый незнакомый мне парень? Зачем я сижу с ним в полутемном помещении? Ах, да, мне просто надо не пропустить синее авто Кея или выйти на улицу ровно в четыре, чтобы горе-кукловод с платиновыми волосами увидел меня.

- Скажи честно, тебе было сильно больно из-за моего тупого поступка?

- Ну так, порядочно. - Не видела смысла отпираться я. А Макс, крепко сжав стакан с коктейлем и глядя в стол, принялся говорить о том, что он не хотел, чтобы так вышло.

Зачем он все время оправдывается? Что ему нужно? Моего прощения? Так я не священник. К тому же сейчас он для меня - глубокое прошлое, и остался далеко позади.

Макс говорил, а я только кивала ему, вновь и вновь вспоминая Антона под дождем и кусая губы.

Ненавижу его!

- Слушай, - перебила я бывшего парня, тихо и задумчиво рассказывающего теперь о том, что он реально был влюблен в двух девочек и как последний слабак не мог решить выбрать одну. - Максим, мне нужно на улицу.

Мои слова его явно огорошили, но без пяти минут четыре мы выходили из "Калифорнии". Остановились около припаркованных у обочины автомобилей. Вышли мы очень вовремя, потому что как раз по дороге, мимо нас поехала знакомая мне синяя машина с тонированными окнами, в которой находился Кей.

- Обними меня, - улыбнулась я, как робот, брюнету, и подошла к нему близко-близко.

- Что сделать? - не поверил он.

- Обними меня. Пожалуйста.

- Хорошо. - Не растерялся он и обнял: одной рукой за талию, второй - за плечи. Его руки были чужими, холодными и неприятными. Я обнимала статую.

Вот это задница! А если всю жизнь теперь будет так? Со всеми мужчинами? И целовать ты захочешь только этого угря Кея?

По хорошему, мне нужно было бы поцеловаться с Максом, чтобы вконец обозлить Кея, но я не смогла этого сделать. Только, положив руку на широкое плечо темноволосого фотографа, следила за тем, как синяя машина Антона останавливается у самого входа в здание, где находилась студия, и он медленно выходит из нее, глядя в нашу сторону.

Боже, спасибо, что он нас увидел!!

Я отстранилась от Макса, порядком удивленного моим поведением, и сказала скороговоркой:

- Где твоя машина? Поехали! Теперь поехали.

- Что, куда? Катя, да что ты делаешь? - свел он брови к переносице.

- Потом объясню. Просто поехали! Быстрее. - Я видела, как Кей быстрым шагом идет, почти бежит, в нашу сторону. Выражение его глаз оставалось для меня загадкой - на нем вновь были солнцезащитные очки. А Максим не замечал музыканта, умудрившегося врезать ему сегодня ранним утром.

- Ну же!

Фотограф, пожав плечами, нажал на кнопку пульта сигнализации и открыл ближайшую машину, черный длинный "Ниссан". Вежливо распахнул передо мной дверь и уселся за руль.

Проклятый Кей был совсем близко. У меня испуганно застучало сердце, и в пустыне поднялась песчаная буря. Он совсем рядом.

Макс завел машину и оглянулся назад, чтобы выехать на дорогу.

- Катя, твои поступки слегка странноватые.

- Прости, - отозвалась я, наблюдая за Антоном. Он был в паре шагов от нас. И я чувствовала себя зайцем, за которым гонится тигр.

Но Максим успел отъехать прежде, чем мой личный демон смог нас нагнать. Я рассмеялась, но в моем смехе не было веселья, только хорошо заглушенная боль.

Хватит жаловаться!! Включи лучше телефон, он стопудово начнет сейчас звонить тебе. Послушаем, как он орет?

Я видела, как Кей резко снял с лица черные очки и явно хотел разбить их, кинув об асфальт, но он сдержал себя и не сделал этого. Он вернулся назад и стал подниматься по ступенькам к зданию студии, а его окружили фанаты творчества группы "На краю".