Колечко, колечко, выйди на крылечко

Оба пола (мужчины всегда, женщины — с опреде­ленного возраста) не размахивают своим брачным свидетельством. По разным мотивам. Одни скрывают, чтобы не спугнуть. Другие — ради таинственного по­крова, сотканного из намеков, приступов задумчивос­ти, оговорок.

· Что вы сказали?

· Ах, простите! Ничего особенного, это я так... о своем.

А также в благодарность за внимание, в загадочной уверенности, что факт замужества бесконечно огорчит свежего кавалера. Точно все они до краев переполнены серьезными намерениями и мечтают только о том, чтобы донести их, не расплескав, до неминуемой встре­чи с нами. Как бы не так!

Прикинь сама, сколько тягостных хлопот с не­окольцованными пташками и что за прелесть эти за­мужние дамочки! Есть некоторая страховка от венери­ческих болезней, шантажа беременностью и брачных капканов. Связь не афишируют, на весь досуг не пося­гают. Подруга знает, зачем пришла, и помнит, что пора уходить. Ей тоже некогда — и слава Богу!

Разумеется, эти аргументы не торчат из кушетки ржавыми пружинами. Нет, они застланы толстыми одеялами, а поверх еще брошена медвежья шкура и ты доверчиво растянешься на ней после ван­ны откуда вынесли на руках, закутанную в махровую простынь, с фужером шампанского, из которого уже успела отхлебнуть изрядную порцию.

Голова вальсирует, в крови скачут солнечные зай­чики, по телу пробегает золотистая рябь хорошо! Но тикает на мужественном запястье прямо над серд­цем мина марки “Полет”, а в центре циферблата, как в овальном кладбищенском медальоне, угрюмая фи­зиономия мужа. Как восхитительна была бы жизнь, когда б не этот соглядатай. Честное слово, их и срав­нивать-то смешно: небо и земля, Ален Делон и Саве­лий Крамаров. Вон как лихорадит любовника при первой расстегнутой пуговке! А этот отсопит, отъелозит, одарит комплиментом типа “толстеешь, мать”— и лежишь как оплеванная А вчера во сне так лягнул, что теперь неделю париться по жаре в колготках И храпит со свистом, как чайник. И ванну за собой никогда не ополоснет. И вообще, почему я, такая нежная, должна все это терпеть?

Потому, милая, что как только обручальное кольцо перекочует справа налево — и алены и делоны переме­стятся в обратном направлении. В соответствии с зако­ном сохранения равновесия. В них неожиданно очнется от летаргии целый полк положительных качеств' тру­долюбие, чадолюбие, домовитость, щепетильность и, наконец, совесть, в угрызениях которой ты будешь играть отнюдь не позитивную роль.

Специально для тебя, выудив из чердачных залежей памяти скудные познания в арифметике, я вывела фундаментальную формулу адюльтера:

(1+1)х1=2 (1—1)х 1=0

где единицы в скобках обозначают, соответственно любовника и мужа, а единица за скобкой — общий множитель, жену. Заменим цифры именами сущест­вительными. И получим.

(любовник + муж) х жену = оба (любовник — муж) х жену = дырка от бублика

Дополнительные выводы из формулы Никогда не разводись первой. Наши галантные ка­валеры с удовольствием пропускают даму вперед по болотистой местности. А когда она с успехом про­валивается, облегченно ощущают под ногами твердую почву.

Но как же так! Я из-за тебя разрушила семью

· Почему из-за меня? Сама же ныла — надоело, опротивело, еле сдерживаюсь. Ну вот, теперь все в по­рядке.

· Ах ты подлец! А если я навещу твою жену?

· Пожалуйста, нет проблем. Конечно, навести. Она давно тебя ждет... чтобы посочувствовать.

Не обольщайся и настойчивыми требованиями хо­лостяков. Мужчине свойственно путать частнособст­веннический инстинкт (моя — и больше ничья!) с желанием брачных уз (ее — и больше ничей?!). Но стоит вожделенному предмету переступить с чемода­нами наперевес порог его логова, как тут же и наступа­ет прозрение. Да, он хотел и по-прежнему хочет ее, но в таких же непереваримых количествах! И кто знал, что к телу прилагаются тряпки, кремы, запруды белья в ванной, незавинченные тюбики с зубной пастой, месячные с анальгином и слезливостью, “Сан-та-Барбара” вместо футбольного обозрения?

А еще выстроится в мозгу перед штыковой атакой силлогизм: мужу со мной изменяла? Изменяла. Значит, способна? Способна. Значит, не исключено, что рано или поздно изменит и мне? Не исключено. На фига же мне эти радости?

Много через полгода блудная жена, подрумяненная на медленном огне до хрусткой корочки невроза, по­стучит в дверь по месту прежней прописки. Но вряд ли там ее будет ждать торжественный банкет с телятиной. Скорее незнакомые тапочки в прихожей.

Итак, помни: штамп в паспорте — и приманка, и броня.