Из-под опущенных ресниц

Чуть уловимый, почти неосязаемый привкус порочнос­ти — незаменимый способ сохранения твоей притяга­тельности и его чувственности. Это как щепотка кори­цы в кофе или несколько горошин перца в мясо. Про­порции несоразмеримы — а эффект! Где же его взять, на какой полке любовной кухни хранится крохотный пакетик с надписью: “Привкус порочности. Ползер­нышка на 60 кг живого веса”? Нет-нет, это вовсе не там, где увесистые пакеты, набитые диковинными позами. И не там, где вместо положенных двоих целая группа товарищей занята составлением сложных ак­робатических комбинаций. А в самом дальнем и темном уголке, за кофейными чашечками. На свету они заливаются смуглым фарфоровым румянцем. На сер­визе надпись: “Стыд”. Потому что рождается он, при­вкус порочности, от преодоления стыда, а не от его отсутствия. Не веришь? Предложи мужу на выбор две картинки: даму в бане и девушку, решившую ис­купаться в укромном уголке озера. Одна абсолютно уверена в справедливости своей наготы, другая роб­ка и пуглива. За какой он предпочтет подглядывать? То-то.

Не поддавайся на призывы к полной раскованнос­ти, не увлекайся формулой “в любви нет ничего за­претного”. Конечно, нет. Но мужчине об этом знать необязательно. Кладовая запретов, на которой висит замок стыда,— наш стратегический запас. Пожалуй­ста — можно все уничтожить в один присест, а потом любоваться, как любимый сглатывает голодную слю­ну, косясь в сторону, и обтянутые юбкой бедра девицы, поправляющей расстегнутые босоножки, действуют на него сильнее, чем твое обнаженное тело в самой со­блазнительной позе.

Волнует тайна, волнует табу. Закрой всем женщи­нам уши и объяви их демонстрацию бесстыдством и порнографией, и через годик-другой мужчину станет колотить от одного взгляда на мочку, от одного при­косновения к ней. Самая потрясающая грудь превра­тится в обычные молочные железы, если ее созерцать постоянно и беспрепятственно. Проведи несложный эксперимент: устрой месячное солнечное затмение, за­нимайся с мужем любовью лишь в полной и абсолют­ной темноте. Когда через тридцать дней в вашей спальне вновь замерцает свечка или ночник, ты получишь если не цунами, то вполне ощутимый всплеск страстности и желания.

Совершенно не важно, кто из партнеров преодоле­вает (или делает вид, что преодолевает) стыд. В момент близости вы едины. Если у супруга давно нет никаких комплексов, наставь микробарьеров в себе. И успешно рушь их, уступая натиску. Например, обнаружь у себя на теле участочек, прикосновение к которому якобы невероятно сильно на тебя действует, и не разрешай его ласкать, вроде бы смущаясь своей чересчур бурной реакции. Ручаюсь, у мужа с этим местечком завяжется целый роман. И вообще — смущайся чаще. Смущение женщине к лицу. Оно и трогает, и возбуждает.

Остерегайся говорить об интимном с гинекологи­ческой открытостью. Сальные анекдоты и ситуации, половой уличный сленг — не для твоих ушей и языка. Когда я слышу из уст женщины выражения типа “она натянула его на себя” или “мы с мужем предпочитаем раком”, мне становится страшно неловко и неуютно, хотя я не ханжа и не синий чулок. Мужчины же в со­кровенной глубине куда консервативней и пуританистей нас.

Итак, стыд! На кончике ножа. Но — всегда. Ис­ключение: долгая разлука или прощальный вечер. Ну тут уж...