Вопросы в действии: три стенограммы

Эффективная терапия должна постоянно пересоз­даваться в контексте взаимодействия участников. В противном случае она быстро вырождается в последо­вательность консервированных шаблонов

Джей С Эфран и Лесли Э Кпэрфипд, 1992

Чтобы дать вам почувствовать, как вопросы, классифицирован­ные в предыдущей главе, реально ставятся на практике, мы пред­лагаем три стенограммы. Первая стенограмма фокусируется на де­конструкции и открытии пространства, вторая подчеркивает развитие истории и смысл, а третья показывает, как все пять ос­новных типов вопросов — деконструкции, открытия пространства, предпочтения, развития истории и смысла — работают вместе.

Лень? Экстернализующая беседа, открывающая пространство

Эта отредактированная версия консультации, состоящей из од­ного сеанса, которую я (Дж. К.) провел с Риком и его матерью, Эллисон, показывает вопросы деконструкции и открытия простран­ства в действии. Прежде хорошо учившийся 13-летний Рик пере­стал справляться с домашними заданиями. Администрация шко­лы пыталась по-разному на него воздействовать, но все безуспешно За неделю до нашей встречи Эллисон вызвали в школу и объясни­ли: Рик настолько отстал, что это серьезно влияет на его оценки Если что-то не изменится, ему, вероятно, придется остаться в восьмом классе на второй год Ей настойчиво рекомендовали об­ратиться к семейной терапии, чтобы решить проблемы с Риком

В первой части беседы, не включенной в стенограмму, Элли­сон сообщила мне, чем озабочены представители администрации Наша стенограмма начинается с того момента, когда я оставляю Эллисон и начинаю разговор с Риком

Читая стенограмму, обратите внимание на то, что экстернали-зуется, как оно становится экстернализованным и как исследуется влияние экстернализованной проблемы. Какие уникальные эпизоды вы здесь видите? Каким образом они проявляются?

Джин. Похоже, в школе считают, что твоя проблема состоит в отношении к занятиям. Интересно, ты сам считаешь, что у тебя есть какая-то проблема, и если да, то как по-твоему, в чем она состоит?

Рик: Я даже не знаю. Я бы сказал, что я ленив, потому что дей­ствительно не выполняю большую часть домашних заданий. Моя мамочка запретила мне смотреть телевизор до конца учебного года, потому что я просто не вылезал из этой программы. Меня наказы­вают в классе, а теперь и дома каждый день чего-то лишают. В общем...

Джин: Как ты думаешь, что мешает тебе делать домашнее зада­ние?

Рик: Я действительно не хочу этим заниматься.

Джин: Перед этим ты употребил слово "ленив".

Рик: Ну, да.

Джин: Ты думаешь, что это именно лень.

Рик: Наверное.

Джин: Или это отсутствие желания?.. Как бы ты описал то, что происходит?

Рик: Не знаю. Я ленив. Я это знаю. Я просто не хочу этим за­ниматься.

Джин: Хорошо. А есть другие области твоей жизни, не связан­ные с домашними заданиями, где лень вызывает проблемы, или она представляет проблему только в отношении домашних заданий?

Рик: Я думаю, только в школьных занятиях. Я действительно больше не знаю, в чем еще лень была бы мне свойственна.

Джин: Итак, к примеру, лень — это не то, что доставляет тебе проблемы в баскетболе?

Рик (смеясь): Нет.

Джин: Ты вполне готов усердно трудиться и пытаться делать что-то лучше, вкладывая уйму времени и сил в баскетбол?

Рик: Да.

Джин: Хорошо... А в чем разница? Что есть такого в баскетбо­ле, что не позволяет тебе впускать в себя лень?

Рик- Я люблю баскетбол Я не люблю школу.

Джин- Итак, тебе трудно заниматься всем этим? Лень как-то вылезает на сцену, когда появляется то, что ты не любишь делать?

Были ли в твоей жизни времена или случаи, когда появлялось что-то, что ты не любил делать, но ты знал, что тебе надо это сделать, и лень не мешала тебе?

Рик (помолчав): Нет, ничего не могу припомнить. (Пауза.)

Джин: Хорошо... Например, мне кажется, что иногда ты дей­ствительно выполнял какие-то домашние задания.

Рик: Да.

Джин: Итак, ты мог бы сказать мне, что лень не имеет над то­бой безраздельной власти, что иногда ты можешь взять ситуацию под контроль и сделать что-то? Так? Или нет?

Рик (с мучительной интонацией): В общем, я не хочу занимать­ся домашними заданиями три-четыре часа каждый вечер. Как про­шлым вечером, если бы я не сделал свою домашнюю работу, меня бы оставили после уроков. В общем, я делал домашнюю работу три с половиной часа! (Пауза, потом тише.) Все сделал. Я не хочу сидеть...

Джин: Итак, вчера вечером ты выполнил все домашнее задание?

Рик: Да.

Джин: А теперь скажи, это было задание на один день или на несколько дней?

Рик: Работа за несколько дней.

Джин: Хорошо. Получается, что три с половиной часа — из-за того, что это домашние задания на несколько дней.

Рик: Да. Это было бы около... Просто для нормального задания на один день мне понадобилось бы, может, часа два.

Джин: Так ты оцениваешь время, которое тебе пришлось бы за­трачивать ежедневно, если бы ты хотел постоянно справляться со всей домашней работой? Около двух часов?

Рик: Ох, я бы сказал... Ну, на самом деле это зависит от того, чем мы занимаемся в классе на уроке.

Джин: Да. Но ты знаешь свои уроки, а я нет. Поэтому я пыта­юсь хоть приблизительно понять...

Рик: Если бы я хотел постоянно справляться каждый день?

Джин: Да.

Рик (пауза, потом долгий выдох): Вероятно, полтора часа. Два часа. Примерно столько.

Джин: Итак, мне видится, что если ты хочешь играть в баскет­бол — а похоже, ты действительно хочешь играть в баскетбол, — это должно означать... Чтобы играть в баскетбол, ты намерен посвя­щать от полутора до двух часов домашнему заданию. Я правильно понимаю?

Рик: Ну.

Джин: А тебе не составит труда думать о нем, ну, как о том, что тебе следует сделать, чтобы иметь возможность играть в баскетбол? Это как-то поможет тебе сопротивляться лени?

Рик (колеблясь): Да-а-гм.

Джин: Это было одно из тех "да", когда я не уверен, говоришь ли ты так, потому что действительно веришь в это, или идея вроде бы хорошая, но ты не хочешь меня разочаровывать.

(Эмисон смеется.)

Рик: Да нет. (Смех.) Ну... я верю в это... вроде бы. Джин: Ты веришь в это, но не уверен, хотя и веришь в то, что сможешь запустить это в действие? Рик: Да.

{Мы пропускаем часть беседы и идем дальше. Рик рассказывал о специальной программе дополнительных занятий, в которую его вклю­чили.)

Джин: Итак, мне представляется, что эта лень — за неимением лучшего слова — прямо сейчас влияет на твою жизнь, то есть зас­тавляет тебя участвовать в этой специальной программе-. Верно?

Рик: У-гу.

Джин: Как эта программа называется?

Рик: "Ресурс".

Джин: Что включает пребывание в "Ресурсе"?

Рик: Ты должен выполнить всю домашнюю работу.

Джин: А если твоя домашняя работа не выполнена, тогда...

Рик: За каждые три задания, которые ты не выполнил, тебя оставляют после уроков на 20 минут.

Джин: Итак, лень добивается и того, чтобы тебя задерживали после уроков?

Рик: Ну.

(Здесь мы снова пропускаем отрывок. Рик объяснил, что сейчас он отстает лишь на одно задание. Сейчас он находится в середине про­цесса объяснения того, насколько он отставал раньше. Учитель вы­писал все его пропущенные задания на доске, и...)

Pwc...Эти пропущенные задания заняли полдоски!

Джин (смеясь): О-го!

Рик: Все за то время, что я учился в этом классе.

Джин: Тогда ты действительно многое нагнал, если у тебя толь­ко одно...

Рик: Мне недостает одного, и я попытаюсь сделать его сегодня вечером.

Джин: А как долго ты участвуешь в этой программе?

Рик смотрит на Эллисон.

Эллисон: Ты там вторую неделю. Верно?

Рик: Да, думаю, я там дней десять.

Эллисон: Да, это вторая неделя.

Джин: 0-го!

Рик: На самом деле мне не хочется говорить перед мамой, сколь­ко я пропустил, но я пропустил 26 заданий!

Эллисон (глубоко вздыхая): О, Боже!

Джин: Ты понимаешь, какой это сюрприз для меня? Ты убедил меня в том, что лень так прибрала тебя к рукам, что ты не можешь упорно работать. Однако если я правильно услышал, то вдобавок ко всем своим ежедневным заданиям, которые ты получаешь с того дня, как попал в программу, ты справился еще с 25-ю другими заданиями!

Рик: У-гу.

Джин: Это правда?

Рик: Ну.

Джин: Хорошо, ты можешь понять, что все это создает что-то вроде двух разных картинок про тебя?

Рик: Одна из причин, по которой я сделал это, была в том, что за каждые три из тех заданий ты получаешь 20 минут после уроков, а заданий было 26, в общем, около девяти раз... Это 210 минут заданий! Поэтому я выполнил их целую кучу, и мне понадобилось четыре дня, чтобы выполнить все. Мне все же одного недостает, но мне придется выполнить его сегодня вечером.

Джин: Ты думаешь, что сделаешь его сегодня вечером? Или ду­маешь, что на тебя навалится лень и помешает тебе?

Рик: Я выполнял его по пути сюда, в машине.

Джин: Г-м... Ну и как, это тебя удивляет? Что ты был способен сделать так много за такое короткое время?

Рик (лукаво ухмыляясь) ■ Да.

Это был единственный раз, когда я видел Рика Во время кон­сультации с Эллисон по другому поводу (шесть месяцев спустя) она сказала мне, что Рик все еще справляется со всей своей домашней работой и превращается в хорошего нападающего в баскетбольной команде восьмого класса своей школы*.

Что может измениться за один год:

иллюстрация к вопросам развития истории и смысла

Супружеская пара, о которой речь пойдет в этом примере, впер­вые пришла ко мне (Дж. Ф.) за год до этой встречи, уже подав на развод. Их брак "умирал" в течение двух лет с момента рождения первого ребенка.

По описанию Мэгги, после рождения Мэттью она стала видеть Ричарда в новом свете. На ней лежала почти вся ответственность по уходу за Мэттью, тогда как жизнь Ричарда изменилась очень мало. Мэгги стала видеть в нем эгоизм и безответственность.

Ричард воспринимал Мэгги как человека, который изменился. До рождения Мэттью он находил ее жизнерадостной, энергичной и отзывчивой. Хотя он продолжал делать то, что делал всегда, но ощущал, что по отношению к нему у нее сохранилось мало прежних чувств, только злоба и критика. Она хотела ребенка, и он помог осуществиться ее мечте, но это привело к противоположным резуль­татам для них обоих.

Отвечая на деконструктивные вопросы, Мэгги и Ричард стали замечать, какую роль сыграли в формировании их взаимоотноше­ний патриархальные паттерны культуры. Хотя на ранней стадии своего брака они сопротивлялись многим из этих паттернов, после рождения Мэттью они взяли верх, определив их роли и обязанно­сти как матери и отца и лишив их многого из того, что было уни­кальным в их отношениях. В особенности эти роли не устраивали Мэгги — для ее голоса и желаний осталось меньше пространства, чем для Ричарда, и это несоответствие** позволило осуждению и

*Хотя мы тогда не говорили об этом открыто, позже Эллисон призналась, что собираясь на ту терапевтическую встречу, не исключала возможности осуждения ее как матери Допущение, что проблемой была проблема, а не Эллисон или ее родительский опыт, изменило историю Эллисон о себе как о матери

**См Zimmerman and Dickerson (1993) и Adams-Westcott (1993), где приводится обсуждения понятие "соответствия" в терапии супружеских пар

озлобленности вклиниться между ними. Осуждение и озлобленность привели к дистанции и страху.

Когда Мэгги и Ричард "распаковали" эту последовательность событий, они решили, что хотят сами отвечать за свои взаимоот­ношения, а не полагаться на патриархальные тендерные роли, которые, как стало ясно, не срабатывают в их случае. Они очень много говорили о том, какими, по их мнению, должны быть их взаимоотношения, и очень серьезно перераспределили свои зада­чи и обязанности. Это было непросто. Привычки, которые они теперь считали плохими, довольно заметно повлияли на их жизнь, и иногда они оказывались втянутыми назад в старые методы обще­ния, в которых правили гнев и страх.

В то время, когда состоялась наша следующая беседа, эта пара встречалась со мной один раз в 3—5 недель в течение года. Хотя они уже прекратили все судебные разбирательства по разводу, повод для раздора, который все еще происходил между ними, касался семьи Ричарда. Когда они нанесли им визит, семья Ричарда уделила массу внимания Ричарду и Мэттью, и очень мало — Мэгги. Ощущение себя нечеловеком или невидимкой доминировало в переживаниях Мэгги. В контексте своей родительской семьи Ричард был легко втянут в прежние формы отношения к Мэгги, и беспокойство о том, как с ней будут обращаться, совсем не давало Мэгги рас­слабиться.

Кроме того, между родителями Ричарда и Мэгги были разногла­сия по поводу того, как им следует обращаться с Мэттью и к чему его надлежит побуждать. Большая часть этих разногласий корени­лась в различиях их религиозных убеждений и обычаев. Во время визитов в дом его детства старые привычки, включая религиозные обычаи, казалось, брали Ричарда в плен. Эта приверженность ста­рым методам действия не позволяла ему поддерживать Мэгги в той степени, которая им обоим казалась достаточной, и недостаток поддержки вымостил путь для гнева и дистанции между ними.

Поскольку споры о посещении семьи родителей Ричарда окон­чились растерянностью, беспокойством, разочарованием и озлоб­ленностью, пара решила, что Ричард и Мэттью пойдут без Мэг­ги. Они подготовились к визиту, совместно решив, что надлежит и не надлежит делать Мэттью, и Ричард преисполнился убежден­ности, что его стараниями будут вознаграждены надежды супружес­кой четы, а не идеи, владеющие его родителями.

Во время визита, как Мэгги узнала из телефонного разговора, Мэттью принял участие в религиозном ритуале, который не соот-

ветствовал ее верованиям. Спор об этом быстро дал повод гневу и чувству взаимного непонимания взять верх над их отношениями.

Стенограмма начинается с того, как Мэгги описывает, что вы­яснилось спустя несколько часов после возвращения Ричарда и Мэттью домой. Читая ее, вы, возможно, обратите внимание на использование вопросов развития истории и смысла.

Мэгги: В воскресенье я была готова его убить. И попросила его уйти из дома. Я была просто мертвенно-бледной и знала об этом. Я просто сказала: "Убирайся из дома! Просто оставь меня! То есть сначала мы уложим Мэттью спать и..." Это была мучительная ночь. Самолет вылетал поздно. Он выбрал действительно очень поздний рейс. Было уже много времени. У меня на руках был очень уста­лый, раскапризничавшийся ребенок. Потом он потерял один из своих чемоданов. Ричард оставил его на магазинной тележке, и чемодан упал с тележки. Мне с капризничающим ребенком при­шлось ждать в автомобиле, пока он 45 минут шарил по аэропорту, разыскивая его. Итак, часа через два мы наконец добрались до дома, я была просто мертвенно-бледной. Я стала совсем невменя­емой и заявила, что хочу, чтобы он ушел. Я хотела, чтобы он убрался из моей жизни! Именно в этот момент. (Она начинает обра­щать свои реплики в сторону Ричарда.) Я знала, что сильно разгне­вана, и просто подумала." "Убирайся отсюда!"

Я начала колошматить тебя в тот момент, когда ты стал защи­щать свою мать, уверяя, что она не скулила... Понимаешь, защи­щать свою семью — это худшее, что ты мог сделать в тот момент.

Джилл: Итак, тогда... (Пауза.) Вы ушли тогда, Ричард?

Ричард: Нет, не ушел.

Мэгги: Хорошо, тогда произошло вот что. (Поворачивается к Ричарду.) Ты решил, что ложишься в постель, а я.. пошла спать на кушетке. Я не спала почти всю предыдущую ночь, потому что с субботнего вечера была так огорчена всем этим. И (поворачива­ясь к Джилл) мы вроде согласились, что он не придет домой вече­ром в понедельник, а я преподавала во вторник и четверг. У него была учебная группа в среду, так что нам не пришлось бы встре­чаться друг с другом.

Джилл:. У-гу.

Мэгги- А потом это случилось в понедельник, в детском саду. Для Мэттью это был действительно трудный момент. Мэттью теперь в Детском саду, и я пошла погулять с ним. Уходя из классной ком-

7 - 899 193

наты, я на минуту вернулась, чтобы помочь другому ребенку на­деть пальто, а Мэттью просто вскрикнул. То есть он закапризни­чал, когда я покинула его на минуту. И... он очень устал и был очень огорчен. Возможно, он как-то чувствовал, что мы с Ричар­дом дрались в автомобиле, хотя самая ужасная драка произошла после того, как его уложили в постель и он заснул. Мы находились на кухне, достаточно далеко от его спальни. Но он просто отклю­чился в ту минуту, когда я покинула комнату, и учитель сказал: "Что с ним происходит?" Понимаете, учитель был расстроен. Мэттью не спал ни минуты за эти три дня, и я поняла, что все это дей­ствительно оказывает на него дурное влияние. В общем, я позва­ла Ричарда и сказала: "Слушай, ты можешь прийти домой сегодня вечером. Я научусь жить с этим. Знаешь, что действительно важ­но, так это благополучие Мэттью, и нам надо прекратить драки". Итак, я сказала, что он может прийти в понедельник на ночь. Я имею в виду, прийти домой к обеду, а не шляться где-то, пока я не лягу спать. И кроме того, это звучит действительно по-дурац­ки, но я понимаю, что 95% времени он все делает замечательно. Он замечательный родитель/Он делает кучу работы по дому. Он прекрасно выполнял свои обязанности. Просто есть одна вещь. Я отключаюсь.

Джилл: У-гу.

Мэгги: По отношению к его семье. Я так старалась. Прежде чем он отбыл, я дала ему список из 13 вещей, которые я хотела, чтобы он сделал. "Теперь ты знаешь, что у Мэттью есть лекарство", — потому что у него небольшая инфекция легких и он принимает ле­карства. Я сказала: "Я хочу, чтобы ему давали его лекарство. Я хочу, чтобы изредка он мог вздремнуть. Убедись в том, что у него есть жевательная резинка для полета на самолете". (Поворачивает­ся к Ричарду.) На самом деле я забыла упомянуть жвачку, но я дала тебе несколько пластинок. И я прекрасно чувствовала себя в пят­ницу. Я отвезла его в аэропорт. Я покаталась на велосипеде. Я сходила на великолепный ужин. В субботу я работала весь день. Вечером я поужинала в доме подруги. Я чувствовала себя прекрас­но. Я заботилась о себе. Я действительно думала, что все делаю как надо. И думаю, в воскресенье я все тоже делала бы замечательно, если бы он только защитил меня от того происшествия, которое случилось в Нью-Йорке. Г-м...

Джилл: Хорошо, послушайте. Могу я остановить вас на мину­ту? (Мэгги кивает.) А теперь, сказали бы вы, когда впервые при-

шли ко мне... Вы сказали, что 95% времени Ричард великолепен. Что бы вы сказали раньше? Какой процент вы ему выставили бы?

Мэгги: От 25 до 30. (Пауза.) Отчасти это потому, что он не был так великолепен, когда делал работу по дому. Он не так велико­лепно относился к Мэттью. Он не был внимателен. Я имею в виду, что его поведение очень сильно изменилось.

Джим: Да, это значительный итог. А когда вы оглядываетесь назад, оценивая эту разницу, о чем это вам говорит?.. (Пауза. Мэгги выглядит озадаченной.) Хорошо, позвольте мне тогда задать другой вопрос. Как вы думаете, что позволило Ричарду достичь 95%?

Мэгги: О! Я полагаю, он хотел сохранить этот брак.

Джилл: У-гу. Хорошо. Итак, брак был важен настолько, что все эти изменения могли произойти. И теперь, когда вы знаете это, какой подтекст это имеет для вас?

Мэгги: О, я тоже согласна остаться в этом браке. Это просто...

Джилл: Хорошо, погодите. Прежде чем вы продолжите... (к Ричарду) А вы осознавали это? Что Мэгги тоже согласна остаться в этом браке?

Ричард: Ну... ночью в воскресение она не была согласна, но на следующий день она сменила свою мелодию.

Мэгги: Знаете, год назад я бы вспылила, вспылила и еще раз вспылила. Теперь я могу сказать: "Хорошо, я действительно поте­ряла контроль. Я страшно огорчилась. И я знаю, из-за чего я огор­чилась, но это сравнительно малая часть моей повседневной жизни".

Джилл: Хорошо. (Поворачиваясь к Ричарду.) Итак, по мнению Мэгги, вы изменились на 75% в лучшую сторону. Какой процент вы назначите ей за тот же период времени?

Ричард: Ну... (Длинная пауза.) Ну и ну, я не знаю. Я об этом действительно не задумывался.

Джилл: Хорошо, сейчас она дала мне пример, показавшийся мне действительно верным, — о том, что год назад это длилось бы очень долго и потребовало бы очень многое изменить. Поэтому, вероят­но, есть многое...

Ричард: Просто ее освобождение от этого...

Джилл: Верно! Хорошо, не хотите ли вы сказать...

Ричард: Это было определенно замечательное изменение, и я не знаю, могло ли это произойти год назад.

Джилл: Хорошо. А что еще, по-вашему, изменилось в Мэгги? То, что не могло произойти год назад?

Ричард: Ну, я думаю, она явно больше стала ценить меня и то, что я делаю... Хотя, наверное, это потому, что я делаю больше

такого, за что меня можно ценить, вместо того чтобы пытаться непременно изменить ее. Я не знаю. Я думаю, что она... также была очень заботлива по отношению ко мне, когда я стал актив­нее искать работу. Она могла бы сделать это и год назад, но сей­час я чувствую, что она проявляет подлинный интерес к тому, чтобы помочь мне получить работу, которая меня больше устраи­вала бы.

Джим: На мой взгляд, есть по крайней мере одна реальная пе­ремена. Похоже, что больше года назад она все время была насто- > роже, а сейчас действительно расслабилась, потеплела и стала более открытой. Вы согласны? (Ричард утвердительно кивает.) Хорошо. Итак, как по-вашему, на сколько процентов она изменилась?

Ричард: Г-м... Я не знаю... Я тоже дам ей 75.

Джилл: Хорошо. А теперь...

Мэгги: Это больше, чем я дала бы себе сама.

Джилл: Сколько вы бы себе назначили?

Мэгги: 40.

Джилл: Что вы думаете...

Мэгги: Я думаю, что он на самом деле изменился больше, чем я.

Джилл: У-гу.

Ричард: На самом деле, я хотел сказать 50, но я хорошенько подумал... Зачем осторожничать? (Все трое смеются.)

Джилл: Однако 50 все же больше, чем она дала бы себе сама. (К Мэгги.) Как вы думаете, что он видит в вас такого, что вы сами, возможно, не признаете в себе, если он присуждает вам больший процент?

Мэгги: Может быть, теплоту.

Джилл: У-гу.

Мэгги: Я думаю, из-за того, что он делает гораздо больше, я стала менее строга к нему. Я не ощущаю, что стала теплее. Я про­сто чувствую, что он реже попадает в неприятные положения. Потому что я всегда налетала на него из-за того, что он делал так мало. И мне всегда приходилось говорить ему: "Сейчас тебе надо перепеленать Мэттью, тебе надо сделать это, тебе надо сделать то". Знаете, теперь...

Джилл: Хорошо. Я хочу вернуться к тому, сколько удается сде­лать Ричарду в минуту, но сначала я хочу задать другой вопрос. Если бы вы обладали той теплотой, которую в вас ощущает Ричард, как бы это изменило ваше будущее?

Мэгги: Если бы я обладала теплотой?

Джилл: Если бы вы чувствовали ее, верили в нее, ощущали ее в себе, как ощущает ее в вас Ричард. Как бы это изменило ваше будущее?

Мэгги: Мое личное будущее?

Джилл: Ну, какое угодно. Ваше личное будущее, ваше совмес­тное будущее...

Ричард: Если бы она поверила, что в ней есть теплота?

Джилл: У-гу.

Мэгги: Я полагаю, это дало бы мне больше силы.

Джилл: Г-м.

Мэгги (задумываясь): Если бы я чувствовала, что у меня есть эта способность— быть теплой. (КДжилл, повышая голос.) На самом деле я действительно могу быть теплой и любящей.

Джилл: У-гу.

Мэгги: А иногда я такая и есть.

Джилл: Хорошо, какой точно тип силы?

Мэгги: Это просто дает мне более широкий диапазон средств для общения с людьми. Это звучит страшно манипулятивно, но... понимаете, я могу, на выбор, быть теплой или не быть теплой.

Джилл: Вы имеете в виду, что у вас было бы больше гибкости, больший диапазон возможностей?

Мэгги: Да. Я полагаю.

Джилл: Как вы думаете, что изменило бы в ваших взаимоотно­шениях обладание большей гибкостью и диапазоном возможностей?

Мэгги: Ну, возможно, это помогло бы мне лучше приспосабли­ваться, быть более... легче уступать.

Джилл: У-гу. Что вы уже делаете. Итак, всего этого будет даже больше?

Мэгги: Возможно. Да.

Джилл: Хорошо. Замечательно. Итак... вы уже начали отвечать на этот вопрос и немного опередили меня. Как по-вашему, те из­менения, которые осуществил Ричард, поддерживают и вносят вклад в ваши изменения?

Мэгги: Хорошо, одна вещь, которая приходит на ум, это его теперешняя привычка звонить мне... Он каждый день звонит мне с работы. Обычно это пять минут: "Как дела?" И это напоминает действительно приятное послание "Я забочусь о тебе". Я вспоми­наю, что впервые упомянула, что мне плохо оттого, что он мне не звонит, когда Мэттью было восемь месяцев, но понадобилось пол­тора года, чтобы это дошло до него. И почему-то примерно год

назад, даже меньше, ты начал звонить мне каждый день. И г-м... я потеряла мысль. Где я остановилась? Простите, какой вопрос вы задали?

ДжилА: Что есть в Ричарде такого, что подготавливало те пере­мены, которые вы совершили?

Мэгги: Ах, да. Я использовала это в качестве примера. Я думаю, что именно это сообщение типа "Я забочусь о тебе" заставило меня больше ему доверять и, вероятно, быть менее настороженной.

Джим: Верно.

Мэгги: Вы хотите еще несколько примеров?

Джим: А у вас есть?

Мэгги: Хорошо... он замечательно осуществляет свои проекты. Это просто невообразимо. (Она поворачивается к Ричарду.) Я имею в виду, ты не подделывал чеки. (Она отворачивается.) Счета оп­лачиваются вовремя. Я не слышала ни слова о кредиторах. Авто­мобили отремонтированы. Понимаете, это поразительно. Автомо­били даже вымыты и вычищены. Это чудо! Мэттью принимает ванну три раза в неделю, и это очень важно. Раньше мне прихо­дилось говорить: "Знаешь, давай, его не мыли пять дней. Купать его — твоя обязанность, а от него пахнет". А теперь он купается регулярно. И на Ричарда вполне можно положиться, когда он за­бирает Мэттью. Год назад я забирала Мэттью по вторникам и чет­вергам. Я не преподавала так много и гораздо больше делала тогда.

Джила: У-гу.

Мэгги: Мы вроде как бы сместили некоторые из этих обязанно­стей. И поэтому мне не о чем беспокоиться. Мне не надо беспо­коиться о деньгах. Мне не надо беспокоиться о налогах. Ты даже сказал, что нам следует пересмотреть бюджет. Я была поражена! И это такое облегчение — не работать на двух работах по совместитель­ству с трехлетним ребенком на руках. Понимаете, в прошлом году у меня просто было гораздо больше ответственности. А годом рань­ше даже еще больше. И ответственность была так непропорциональ­но распределена. Я думаю, то, что он берет на себя всю эту чепу­ху и крутится с ней, делает меня более счастливой.

Джилл: У-гу. Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Итак, Ричард, похоже, что вы стали гораздо более активным человеком, который берет на себя много инициативы и ответственности. Вы это чувствуете?

Ричард- Да, я действительно чувствую себя более активным и занятым. Берущим на себя более широкий диапазон ответственно­сти и выполняющим это. Мне это нравится.

Джим Да.

Ричард Я рад, что помогаю Мэгги облегчить ее ношу.

Джим: А как по-вашему, изменения в Мэгги поддерживают и способствуют изменениям в вас?

Ричард: Проявляя теплоту ко мне, она дает мне почувствовать, что все это того стоит. Поэтому уже в этом для меня содержится огромная мотивация.

Мэгги: Плюс к тому, я всегда хвалю тебя, когда ты делаешь все это. Я всегда, ты знаешь: "Спасибо за то, что ты его искупал" и "Ба, ты вычистил машину. Это великолепно!" Я говорю массу та­ких вещей.

Ричард: Да, ты великолепна в этом, и я действительно это ценю.

Джилл: Итак, этот вопрос предназначен для вас обоих. Зная все это о себе — (к Мэгги) что вы действительно взяли на вооружение теплоту и стали более гибким и доверчивым человеком, а вы (к Ричарду) стали гораздо более ответственным, активным и заня­тым — зная все это о себе и друг о друге, как вы думаете, как эти вещи в будущем будут влиять на те 5%, которые все еще проблема­тичны?

Затем Мэгги и Ричард начинают развивать умозрительное буду­щее, касающееся другого отношения к родителям Ричарда. Они уже отчасти стали жить этой историей в последующие месяцы.

Не забывать о доверии, иметь право голоса: вопросы в действии

Приведенная ниже стенограмма демонстрирует использование
всех пяти типов вопросов, описанных в предыдущей главе — воп­
росов деконструкции, открытия пространства, предпочтения, раз­
вития истории и смысла. /

Здесь также зафиксирован важный эпизод в истории Холли. Она нуждалась в терапии более чем за семь лет до этой беседы. Сначала она пошла на индивидуальную терапию, а потом, вместе с Робер­том — на терапию супружеских пар Все это было вызвано чувствами беспокойства и недоверия, которые мучили Холли почти все 19 лет ее пребывания в браке Мое (Дж Ф) понимание предыдущих те­рапий заключалось в том, что они фокусировались на изменении чувств Холли. Перед этой беседой я дважды встречалась с Холли и

Робертом. Я пыталась слушать деконструктивно и понять, какое влияние могли оказывать на эту пару чувства тревоги и недоверия и что могло им способствовать.

После двух этих встреч, пока Роберт был в командировке, Хол-ли отправилась в его офис и обшарила стол. Она обнаружила, что он регулярно дарил подарки и большие суммы денег некоей жен­щине и покупал ей авиабилеты как раз в те места, куда он летал на "деловые встречи".

Холли позвонила этой женщине, и та умоляла оставить ей ма­шину, которую купил ей Роберт, при этом она спросила: "Вы ведь не думаете, что я первая, не так ли?"

Роберт отрицал открытие Холли, пока улики не стали неопро­вержимыми. Потом были плач, мольбы и молчание. К моменту этой встречи они все еще жили вместе, но обсуждали возможность развода.

Роберт решил не возвращаться на терапию. Холли пришла одна. Эта встреча произошла две недели спустя после ее открытия. В течение тех двух недель мы встречались и обсуждали, что значило для Холли ее открытие.

Джилл: Та беседа, которую мы вели в прошлый раз, навела вас на какие-то новые мысли или...

Холли: Я просто думала... о том, как все было, когда я была маленькая и росла. Я разговаривала со своей сестрой, после того как встречалась с вами. Мы просто говорили о нашей семье. И сестра сказала, что она хорошо отделалась, а я — нет. Не думаю, что из-за того, что мой брак в таком ужасном состоянии, но она сказала это. Это было очень странно... Помните, мы с вами гово­рили о том, как я росла в такой сексистской ситуации? Не знаю, как это связано, но она заговорила об одной ситуации, и я заме­тила: "Я не знаю почему, но очень часто именно эта сцена внезап­но приходит мне на ум". Она сказала, что и ей тоже. Наша семья — мы, трое детей, наши мать и отец... Я не помню, что происходи­ло в ту минуту, когда я подносила обед, ставила блюда на стол. Мой маленький брат и я всегда подначивали друг друга за столом. Я помню только то, что отец встал из-за стола, взял стол и все, что на нем стояло — еду, посуду, — и опрокинул его. Предметы летали по всему помещению, и везде валялись осколки стекла. Мама не проронила ни слова. И я не знаю, что случилось потом. Наверное, она просто прибрала все. Это судьба, что мы обе ска­зали, что помним это. Вот это сцена!

Джим: Какое значение это имело для вас?

Хоти: Моя мать даже ничего не сказала, понимаете? Она не встала в позу, не возмутилась: "Какого черта? Ты что делаешь?" или "В чем проблема? Я знаю, что дети ругаются", или еще что-то в этом роде. Но ничего не последовало. И это было похоже... Это было действительно ужасно. Она просто стерпела это.

Джилл: Как вы думаете, что происходило с ней, когда она это приняла?

Холлы: Не знаю, она, должно быть, испугалась. Это было дос­таточно страшно.

Джилл: Как вы думаете, что произошло бы, если бы она дей­ствительно встала в позу?

Хоти: Я не знаю. Может, было бы хуже.

Джилл: Как вы думаете, что могло побуждать ее сохранять такое спокойствие?

Хоти: Она, вероятно, думала, что ей полагается успокаивать всех, защищать нас, детей.

Джилл: Итак, вы считаете, что в нашей культуре для женщин существуют некоторые предписания — не заявлять о себе, оставаться в тени, выводить других на первые места?

Хоти: Да, я так считаю.

Джипл: Как, по-вашему, эта модель повлияла на вас?

Хоти: Ну, я думаю, она заставила меня... Если вспомнить наши взаимоотношения с Робертом, то бывали такие ситуации, когда я не проронила ни слова, хотя следовало это сделать. Я говорила себе: "Нет, не говори ничего, потому что это положено сделать ему". Я вспоминаю один случай, который произошел много лет тому на­зад. Прошло чуть больше года, как мы поженились. И я услыша­ла, как он разговаривает со своим братом по телефону. Его брату нужны были деньги. Я работала, и мне приходилось платить за квартиру. Лишних денег у нас не было. А он дал своему брату день­ги, и я, помню, думала про себя: "Хорошо, ничего не говори. Это его брат. У него должна быть возможность давать своему брату день­ги". Но это решение мой муж принял без меня, понимаете? Он мог бы сказать: "Холл, я знаю, что у нас нет денег, но как ты ду­маешь: дать мне ему взаймы или не дать? Можем мы себе позво­лить это?" Мне следовало высказать свое мнение, но я подумала: хорошо, это его брат, он все делает правильно. Он никогда не советовался со мной. Итак, я полагаю, видя в своей матери эту модель, я не посмела сказать ничего, когда мне следовало сказать

что-то определенное. Разумеется, если бы я не причинила таким образом никакого вреда.

Джилл: Интересно, какие у вашей матери были модели, из-за которых она оказалась в той ситуации?

Хоти. Да. Я уверена, их было больше, чем сегодня.

Джилл: Как вы думаете, что приводит к такому образу жизни?

Холли: Ну, мы с вами говорили в прошлый раз, и с сестрой я об этом разговаривала... Это отношение мужчин к женщинам как к собственности и их стремление подчинить все себе, что бы они ни думали...

Джилл: А какие ситуации лишают женщин голоса, учитывая установки, которые наше общество поощряет в мужчине?

Холли: Это модель, касающаяся взаимоотношений. Что мужчи­ны несут ответственность, а женщины ничего сказать не могут.

Джилл: А как, по вашему мнению, эта модель повлияла на вас?

Холли: Ну, понимаете, я сделала все. Все, что я сделала, отда­ла или не знаю что. Я всегда была единственной, кто давал, и это приятно — делать и отдавать самой. Сейчас это мне неприятно, потому что я чувствую, будто меня просто ударили по лицу...

Джилл. Как вы думаете, такая модель взаимоотношений, в ко­торой вы все делаете и все отдаете, а он всем распоряжается — это то, что вы хотите для себя?

Холли: Нет. Я не хочу. Я просто подумала, что была преданной...

Джилл: А вы не думаете, что модель всегда отдающей женщины и всегда правящего мужчины заманивает людей в не подходящие для них формы поведения, заставляя думать, что это то, что надо де­лать, чтобы быть любящей, преданной?

Холли: Да, я догадываюсь Я не думала об этом раньше, но, похоже, что это так.

Джилл: У-гу. Хорошо. Итак, вы сказали, что эта модель взаи­моотношений как бы лишила вас голоса?

Холли: Да.

Джилл: Вы замечаете это и в других областях своей жизни или это происходит главным образом в вашем браке?

Холли: Г-м, я вижу это иногда, когда не намерена ничего гово­рить или не намерена... Может, сейчас мне это удается лучше, чем обычно, я высказываюсь, когда считаю нужным. Но все же это трудно.

Джилл: Когда вы говорите, что это вам лучше удается, прихо­дит ли вам на ум какой-то конкретный случай, когда вы смогли вырваться из этой модели?

Хоти: Да, я иногда оказываюсь в ситуациях, когда что-то мо­жет продолжиться, а я просто... Вместо того чтобы дать этому прой­ти полностью, замечаю, что меня провели. Я могу дать этому прой­ти немного, подумать еще, а потом вернуться. А раньше я просто позволяла этому ускользнуть и забыть о нем. И все же иногда я разочаровываюсь. Но я думаю, сейчас я чаще хватаюсь за эту воз­можность.

Джим: Прекрасно. У вас бывают конкретные моменты, когда вы ловите эту возможность?

Холлы: Г-м... Хорошо, я могла бы припомнить несколько ситуа­ций, но я думаю, что одна из них очень важная — это когда моя мать пригласила моего отвратительного дядюшку на праздники.

Джилл: Да.

Холли: И мне пришлось собрать все свои силы, чтобы сказать матери: "Если ты пригласишь его, я не останусь здесь. Я не хочу, чтобы он появлялся в моем доме". Может, это было... я не помню, какой праздник. Я сказала: "Если ты хочешь, чтобы он был здесь, прими его в своем доме, или первый вечер праздника мы будем отмечать в моем доме. Скажи ему, чтобы он не приезжал раньше второго вечера, потому что я не хочу находиться рядом с ним".

Джилл: Но вы это сделали.

Холли: Я сделала это.

Джилл: Как вам удалось заставить себя сделать это?

Холли: Г-м, я не знаю.

Джилл: Что за этим последовало?

Холли: Ну, это было круто. Я все думала: ладно, сейчас он не­здоров. Бог его знает, в чем состоят его проблемы со здоровьем. Хорошо, он такой больной, могу я выдержать это в течение одно­го вечера? А другая часть меня говорила: "Ни в коем случае. Он приезжает на каждые праздники... Мне придется выслушивать эти омерзительные... Он просто полный придурок. Я не меньше его больна, действительно ли я должна терпеть все это? Должен ли каждый праздник превращаться в катастрофу из-за его персоны?" И я сказала: "Я просто не могу слушать этого человека". Сначала я поговорила с отцом. Не знаю почему, он находит эти грязные шутки и оскорбительные суждения уморительными. Я сказала: "Папа, я этого не вынесу". Отец ответил: "Хорошо, я поговорю с ним". Но он этого не сделал, и тогда я открыто заявила матери: "Я не хочу находиться рядом с ним".

Джилл: Как вы думаете, если бы у нас была возможность как бы взглянуть назад, из сегодняшнего дня, в те времена, могла бы там

Iff

быть некая поворотная точка, которая позволила бы вам думать, что у вас есть право голоса в этой ситуации?

Холли: Я не уверена, что я...

Джилл: Хорошо, как вы думаете, происходило ли тогда некое постепенное выстраивание, приближение к чувству, когда вы могли сказать: "Нет, я не собираюсь находиться рядом с этим человеком"? Или вы думаете, что это случилось сразу? Понимаете, мне инте­ресно, как и в отношении всего остального, что происходит в ва­шей жизни, что помогло вам выстроить базу для этой точки?

Холли: Да, я... не могу точно определить, что именно, но я уве­рена... что было... Я не думаю, что просто так, мгновенно реши­лась на это.

Джилл: Итак, у вас есть ощущение, что были другие обстоятель­ства, которые позволили вам думать, что вам действительно не следует терпеть все это?

Холли: У-гу.

Джилл: О'кей. Как давно это было?

Холли: В прошлом году.

Джилл: В прошлом году.

Холли: Да.

Джилл: Однако это чувство, что у вас есть право голоса, оно нарастало? Или вы сказали бы, что оно просто...

Холли: Да, конечно. На самом деле это зависит от ситуации. Оно действительно растет.

Джилл: Итак, есть такие контексты, в которых оно развивает­ся, и другие контексты, в которых оно еще не пробудилось?

Холли: Верно.

Джилл: Итак, как вы чувствуете, в каком контексте оно разви­вается наиболее успешно?

Холли: Г-м, я думаю, что сейчас немного увереннее разговари­ваю со своим отцом. Как на днях, когда я сказала ему: "Послушай, что случилось с мамой? Она просто... я знаю, что она несчастна".

А он спрашивает: "Ладно, у тебя есть время?" И я сказала: "Что это в конце концов такое? Я говорю с ней, а она так злобно отве­чает мне по телефону. Она знает, что есть проблемы. Я ей сказа­ла, что чувствую себя несчастной лишь потому, что надеялась, что она не будет меня изводить, а она просто озлобилась. Вы для того вернулись из Флориды, чтобы видеть чаще детей?" А еще я доба­вила: "Знаешь, пап, у меня сейчас достаточно собственных про­блем. Вы изводите меня своей мрачностью".

204 ~

Понимаете, мой отец постоянно говорит, что с детьми нашего поколения происходит что-то не то. Они не уважают семью и не ориентированы на семью. Когда они были в нашем возрасте, то навещали родителей каждое воскресенье, и все в этот день посвя­щалось семье.

А я просто ответила: "Ой, папа, в наши дни есть отличия. Ты знаешь, наше поколение не отсиживает с девяти до пяти. Они работают. У меня есть муж, который на работе надрывает задни­цу. Он много ездит, его никогда нет поблизости. Воскресенье дома — сказать по правде, ему не хочется целый день сидеть в ва­шем доме. Мне тоже. Понимаешь? Мы хотим расслабиться. Мы хотим побыть с вами, но хотим и расслабиться".

Они просто не могут понять, что сегодня все по-другому. Итак, я думаю, этот голос развивается. Он помогает мне говорить немного больше. Хотя мне не удается осуществить прорыв. Я говорю, но не думаю, что мое сообщение доходит. Но, по крайней мере, я говорю лучше.

Джилл: Хорошо, я рада, что вы способны заметить, что вы го­ворите, хотя вас не всегда слышно.

Холли: Верно.

Джилл: Итак, одна область — это ваши родители. Вы способны иметь право голоса в разговоре с ними.

Холли: У-гу.

Джилл: А вы не замечали, не прибавилось ли голоса у вас в дру­гих областях?

Холли: Г-м, я думаю, что действительно имею больше голоса при общении с Робертом. Определенно. Но это опять-таки разочаро­вывает, поскольку я не думаю, что до него доходит. С помощью своих маленьких уловок я пытаюсь заставить его осознать некоторые вещи, финансовые ситуации... Я говорю' "А теперь, Роберт, ты понимаешь..." и повторяю ему снова и снова: "Ты продолжаешь брать деньги, которых у нас нет, и отдаешь их". В один прекрас­ный день я сказала: "У нас ничего не будет. Никто не собирается снабжать тебя чеками". Понимаете, я пытаюсь и побуждаю его разными способами увидеть немного света с другой точки зрения, но... Мой голос звучит, но он не имеет веса.

Джилл: Но ничего. А теперь, как вы думаете, что это значит для вас: знать, что ваш голос присутствует в большем числе ситуаций?

Холли: Г-м, я рада, что он там. Я думаю, он был.. Он был там, но только в моем уме. Я обычно думала об этом, но никогда не

выражала словами. Я думаю, это также показывает твои мнения. Я занимаю позицию, понимаете? Эй, это то, о чем я говорю! Это то, во что я верю!

Знаете, по каким бы мелочам это ни было... ох, как называет­ся этот магазин? (пауза) "Барниз". Мне случилось просто взгля­нуть на пару трусиков, которые я купила там на распродаже. Я принесла их назад лишь несколько дней спустя, потому что их надо было обменять. Я показала их продавщице, и она заявила: "Изви­ните. Я ничего не могу сделать".

Я подумала: погоди, мне здесь дают от ворот поворот. И сказа­ла ей: "Это не так. Вы можете взять их назад". А она посмотрела на меня и ответила: "Хорошо, я поговорю с управляющим".

И я подумала... Знаете, это было похоже... Я постояла там с минуту, а потом... Я ведь такого не сделала бы и за миллион лет! Но что-то просто сказало во мне: "Это не так".

И она вернулась и сообщила: "Мы дадим вам то, что вам под­ходит".

Я так удивилась сама себе, когда говорила это! Вроде бы мелочь, но я просто не думаю, что когда-нибудь подняла бы шум раньше. Раньше я бы сказала: "Что ж, такова моя горькая участь". Пони­маете? Поэтому, я полагаю, здесь было отличие.

Джим: Да. Похоже, что в этом случае вас еще и услышали. Вы утверждали, что никогда не сказали бы этого раньше?

Холли: Нет, не думаю.

Джилл: Итак, что нового есть теперь в вас, что позволило вам сделать это?

Холли: Я... не знаю... Мне не хочется думать, что я превраща­юсь в большую зануду. Я надеюсь, что все это не пойдет в таком направлении, но просто я говорю себе: "Нет, мне это не нравит­ся. Это просто не подходит мне".

Джилл: Итак, можете ли вы сказать: когда вы чувствуете, что что-то неверно, вы теперь не будете восставать против этого?

Холли: Да.

Джилл: Тогда как вы как бы занимали позицию... Раньше вы восставали против этого... Даже если думали, что это, по всей видимости, неправильно, присутствовала ли модель, которая го­ворила, что вам следует делать?

Холли: Да, я так полагаю. Раньше я думала, если бы она сказа­ла: "Понимаете, такова наша политика", я бы ответила: "Хорошо, я надеюсь, вы понимаете, что это моя горькая участь". Поэтому..

даже если... то, что вы сейчас сказали Не было похоже, что это правильно.

Джила: И вы доверяете этому?

Холли: Г-м.

Джим: Хорошо. Как вы думаете, это важно?

Холли: О, да!

Джилл: Каким образом это может быть важно, помимо того слу­чая?

Холли: Я думаю, что доверяла себе раньше, но не обращала вни­мание на доверие из-за... как вы это называете? Из-за этой моде­ли. Итак, важность заключается в том, что, когда я знаю, когда я чувствую что-то, над чем мне нужно работать, мне нельзя подав­лять это.

Джилл: Это что-то, что становится более... реальной частью вашего образа действия?

Холли: У-гу.

Джилл: Как вы думаете, как это изменит вашу жизнь — знание, что вы можете работать над тем, что, по вашему мнению, пред­ставляется правильным?

Холли: Я буду чувствовать себя гораздо более уверенной, чем когда теряюсь в догадках, противоречиях или ничего не делаю. Я думаю, именно это держало меня в состоянии застоя.

Джилл: Да. Итак, вы можете видеть, как движетесь вперед по жизни, вместо того чтобы пребывать в застое?

Холли: У-ry. Абсолютно так.

Джилл: Хорошо, мне это представляется важным. У меня сохра­няется чувство, что я должна спрашивать об этом еще и еще. Я хочу убедиться... Нормально, что мы говорим об этом?

Холли: Да.

Джилл: Как вам кажется, это напрямую касается вас?

Холли: Да. Это замечательно. Однако я полагаю, когда вы го­ворите об этом и я знаю... Когда вы говорите о том, что происхо­дит, например, о Роберте, и том, как... все случилось... Знаете, это не моя вина, но каким-то образом я чувствую, что просто была так глупа, что доверяла, а мне врали. Я чувствую, что из меня сделали такую дуру, и ощущаю себя такой глупой, потому что так наивно верила всем, но не доверяла своим внутренним ощущениям.

Джилл- Что, по-вашему, для вас важнее" знать или действительно обладать способностью оглянуться на это без того, чтобы на вас накатило то ощущение глупости? Я имею в виду, что нужно для

того, чтобы оглянуться назад и сказать: "Я рада, что для меня это позади"? Или "Я кое-чему научилась"? Или что угодно? Понимае­те, что я имею в виду? (Пауза) Или, может быть, каково вам было бы чувствовать в настоящем или в будущем, что этого больше с вами не произойдет?

Хоти: Кажется, мне нужно убедиться в том, что я доверяю тому, что чувствую внутри и отстаиваю это любой ценой. Я думаю, что слишком много страдала, чтобы не обращать внимание на этот зов.

Джилл: Вы понимаете теперь, что когда вы рассказывали, как в магазине говорили: "Это неверно. Я не собираюсь делать это" — и намеревались вернуть им трусики, — то для меня это напрямую свя­зано с вашим же утверждением о том, что вам понадобится сделать, чтобы чувствовать большую уверенность в своем будущем?

Холли: Да.

Джилл: Что вы узнаете о себе, когда мы рассматриваем то, что вы делали?

Холли: Я могу доверять себе.

Джилл: Да. Вы обнаруживаете что-то, что касается ваших чело­веческих качеств?

Холли: Я всегда знала, что была верным другом или верной же­ной. Мне кажется, я узнаю то, что могу быть верной самой себе.

Джилл: Как вы думаете, что случится с этим дальше, что мо­жет продвинуть это в разные сферы вашей жизни?

Холли: Вы имеете в виду обращать внимание на доверие?

Джилл: Да. Вроде того. Где еще вы смогли бы увидеть это?

Холли: Ну, не знаю. Может быть, это могло бы распространиться на другие взаимоотношения или... Поскольку я работаю, возмож­но, это может проявиться там...

Джилл: А вы можете представить, как это будет там? Можете привести пример того, чего вы, возможно, не сделали бы пять лет тому назад, но могли бы начать делать в одном из этих контекстов?

Холли: Хорошо, я вспоминаю ситуацию, которая произошла более пяти лет назад там, где я раньше работала. Я помню, как вошла и заговорила с этим парнем... Наступало время моей аттес­тации и повышения по службе, и я говорила с ним об аттестации и повышении жалования. Этот парень был одного возраста с Ро­бертом и знал его очень хорошо... Я помню, как он взглянул на меня и сказал (это его точные слова): "Зачем тебе повышение? Роберт зарабатывает достаточно". Я тогда подумала, что этот па­рень — величайшее ничтожество в мире. И еще подумала, что

ничего не могу сделать и не хочу гнать волну. И еще, что это не­справедливо... И это не имело ничего общего... Роберт, знаете, мог бы быть Дональдом Трампом. Но я ничего не сделала. Я не сдела­ла шаг вперед. Я все оставила как есть.

Джим: И как вы думаете, что бы вы сделали сейчас?

Холли: Ах, сейчас! Я бы наделала неприятностей. Я бы пошла по цепочке. Я бы подала иск о домогательстве, если бы понадоби­лось. Я не знаю, назвали бы вы это домогательством, но... как бы то ни было — об оскорблении.

Джим: Вы подали бы иск об оскорблении?

Холли: Верно. Вроде того. Да, я наделала бы неприятностей. Потому что эти заявления... и его действия были просто невыно­симы, понимаете? Я думаю, что сейчас я встала бы в стойку и сде­лала бы что-то.

Джим: Хорошо. Итак, было бы интересно увидеть, как... куда это ведет.

Холли: О, да.

Сегодня, год спустя после этой беседы, Холли старается с до­верием относиться к себе и регулярно использует свой голос. Она начала новую карьеру, которую находит весьма удовлетворитель­ной. Она и Роберт сейчас находятся в процессе развода, и Холли доверяет себе в новых взаимоотношениях.

7. ОТРАЖЕНИЕ