Терапевтического процесса

Могущество идеи отражения состоит не в переклю­чении пространств, но в переключении точек зрения

Джудит Дэвис и Уильям Лэкс, 1991

Использование позиции отражения мнений ле­жит в основе политического акта, функция которого состоит в том, чтобы распределять власть среди всех разнообразных голосов в дискурсе, доминирующих и недоминирующих

Джеймс Гриффит и Мелисса Эллиот Гриффит, 1994

Представление о том, что существуют многочисленные способы описания конкретного события или взаимоотношения, реализует­ся в попытке взглянуть на событие или взаимоотношения с различ­ных точек зрения. Размышлению в терапии (включая пространство и время) способствует опыт опыта, и именно посредством откли­ка на наш опыт мы наделяем его смыслом. Практика отражения может иметь место, даже если мы формально не побуждаем к ней, поэтому такое "естественное" отражение мнений не обязательно фокусируется на предпочтительных аспектах опыта или новых нар-ративах, которые развиваются в ходе терапевтических бесед.

Начиная с 1950-х годов, когда терапевтические группы начали вести наблюдение, находясь позади зеркала Гезелла (полупрозрач­ного), позиция наблюдения — под которой мы понимаем позицию выслушивания (относительную позицию "вне схватки"), дающую возможность обсуждать события и осмысливать их по мере того, как они разворачиваются, — стала доступна терапевтам. Когда Линн Хоффман (1981) пишет о зеркале Гезелла, она отмечает:

"Покойный антрополог Грегори Бейтсон в "Разуме и при­роде" ("Mind and Nature") говорит о преимуществе двухкамер­ного формата — о броске к новым перспективам или возникно­вении новых возможностей, которые следуют за размещением

вместе двух глаз, двух рук, двух полушарий мозга. Этот фор­мат относится также и к полупрозрачному экрану. Такой экран превратил терапию в "двухкамерное" взаимодействие, которое дает подобный шанс для исследования нового измерения. Есть два места, на которых можно сидеть. Можно занять какую-то позицию, а другой может занять позицию, комментирующую или освещающую эту позицию".

Когда мы впервые начали работать с группами за зеркалом, то использовали позицию наблюдения по крайней мере двумя спосо­бами — как наблюдательный пункт, с которого поступают дирек­тивы и предложения для терапевтов, и как место сбора информа­ции. Иногда мы обсуждали собранную информацию с терапевтами, находящимися перед зеркалом, после интервью. Или устраивали перерыв во время терапевтического интервью, для того чтобы сфор­мулировать стратегии, сообщения или вмешательства, которые затем "назначенный терапевт" передавал в комнату перед зеркалом, тогда как остальная часть группы оставалась вне видимости.

Многие группы все еще используют эту практику. В зависимо­сти от философии команды может происходить дискуссия в свобод­ной форме, приводящая к гипотезе, на основе которой формиру­ется интервенция, либо может применяться достаточно стандартная процедура, состоящая, к примеру, из начальных пожеланий, пос--ледующего составления списка исключений из проблемы и, нако­нец, предписания обращать внимание на эти исключения, их куль­тивирование и выполнение. При подобной процедуре к концу сеанса терапевт уходит за зеркало, оставляя семью перед ним. За­тем команда устраивает скрытое от семьи обсуждение, формулируя единое послание — вне зависимости от того, существует ли изна­чальное соглашение между членами группы по поводу того, что должно собой представлять это сообщение*. Это сообщение дово­дится через терапевта, который снова присоединяется к семье пе­ред зеркалом, после того как заканчивается собрание группы.

*Это положение представляет собой крайнюю степень упрощения Сообщения группы могут отражать более чем одну возможность Например, сообщение может содержать такие фразы, как "Женщины в группе думают, что а мужчины дума­ют, что ", или "Некоторые члены группы предсказывают, что тогда как дру­гие не выражают такой уверенности" Часто подобные ответвления используются по стратегическим причинам Они обычно описывают две возможности, как пра­вило, противоположные, а не разнообразие возможностей

Режим работы группы наблюдателей, впервые разработанный Томом Андерсеном (1987, 1991а) во взаимодействии членов груп­пы с севера Норвегии, радикально отличается от изложенного выше. Андерсен в течение нескольких лет обучался с миланской группой, и впервые мы услышали об этой инновации от Луиджи Босколо и Джанфранко Чеччина.

В режиме группы наблюдателей терапевт и люди, встречающи­еся с терапевтом (кого в этом описании мы называем семьей), раз­говаривают вместе перед зеркалом, тогда как группа наблюдает из-за зеркала. В определенный момент встречи терапевт и семья меняются местами с группой так, что группа оказывается перед зер­калом, а за ней наблюдают семья и терапевт, ушедшие за зерка­ло. Затем члены группы обсуждают свои идеи, вопросы и сообра­жения, вызванные беседой между членами семьи и терапевтом, которую они только что прослушали. При групповом обсуждении не предпринимаются попытки прийти к единому заключению. Когда члены группы заканчивают свои "рефлексии", семья и те­рапевт снова меняются местами с группой, занимая свою изначаль­ную позицию. Как только они устраиваются перед зеркалом, чле­ны семьи получают возможность комментировать то, что они услышали от группы.

Занимая позицию перед зеркалом и позволяя своим голосам быть услышанными, члены группы реализуют постмодернистские пред­ставления о многообразии точек зрения, "горизонтальных" взаи­моотношениях сотрудничества и о прозрачности. Буквально менять­ся местами с клиентами и открыто говорить о многообразии идей — это, возможно, самый драматический пример того, что изменяется в случае привнесения постмодернистского мировоззрения в терапию.

Вот комментарии Тома Андерсена и других людей, которые на­чали использовать свои собственные варианты этой идеи.

"Процессы отражения... характеризуются попыткой сказать все открыто. Все, что профессионал говорит о ситуации кли­ента, произносится так, что клиент может это слышать". (Andersen, 1993)

"В беседах членов нашей наблюдательной группы предпри­нимается попытка смоделировать открытое исследование и честное обсуждение жизненных дилемм для семей, но никак не попытка навязать специфический выбор того, как надлежит разрешать дилеммы" (Griffith & Griffith, 1992b)

"Группе наблюдателей следует держать в уме, что ее задача состоит в том, чтобы созидать идеи, хотя некоторые из них могут не вызывать интереса у семьи или даже отвергаться. Важно понять, что семья выберет те идеи, которые ей подхо­дят". (Andersen, 1987)

"Членам размышляющей группы можно посоветовать не ув­лекаться освященными временем дискурсами структуралист­ской и функционалистской истины, применяемыми в некото­рых видах психотерапии. Их можно побудить к тому, чтобы реагировать на те аспекты развития, которые определяются членами семьи как предпочтительные и размышлять о тех на­правлениях развития, которые могли бы стать предпочтитель­ными". (White, 1991)

Эти высказывания подчеркивают то, что привело нас к огром­ным переменам — от невидимых групп обучения семейной терапии к группам наблюдателей-участников, модель которых мы приняли как более подходящую практику для нарративных идей

Когда нам впервые представилась возможность участвовать в груп­пе наблюдателей, мы понятия не имели, что высказывать. Мы были частью группы начинающих. В пределах видимости и слы­шимости семьи все мы чувствовали себя недостаточно удобно для того, чтобы воспроизвести тот род живых бесед, в которых участво­вали, находясь перед зеркалом. Кроме того, беседы, в которых мы предлагали какие-то ходы из стратегических соображений или спо­рили о том, что, по нашему мнению, происходило "на самом деле", казались неуместными, когда мы знали, что нас слушает семья. Мы начали испытывать неудобство в позиции группы за зеркалом, но не знали, что еще следует предложить Над всем царила неловкая тишина, пока кто-нибудь, запинаясь, не начи­нал описывать свои наблюдения Затем каждый из нас начинал говорить, но мы продолжали испытывать дискомфорт, подверга­ли себя критике и неистово исправляли свои мысли по мере про­движения дальше Мы чувствовали облегчение, когда наконец могли отступить за зеркало.

Позже, когда Майкл Уайт проводил консультации в нашем цен­тре, он разработал структуру для таких команд и обсудил типы реакций участников, которые считал полезными в работе Эти идеи ориентировали нас в том, как наблюдать за интервью в качестве членов группы и как реагировать вслух таким образом, чтобы это соответствовало другой части нашей работы

Теперь, когда мы используем группы наблюдателей уже в тече­ние нескольких лет, нам хотелось бы, чтобы это можно было де­лать в каждом терапевтическом интервью. Позже в этой главе мы обсудим то, как используем практики и позицию наблюдения, даже когда не в восторге от работы с группой. Но сначала давайте взгля­нем на текущие практики размышляющих групп*.

Практики групп наблюдателей

Линн Хоффман (1992) сказала, что для нее единственной на­правляющей идеей для групп наблюдателей является то, что учас­тники должны быть готовы к принятию позитивной и дружествен­ной позиции и проявлять "неустанный оптимизм". Шесть месяцев спустя, обсуждая обучение в нашей учебной программе, Эл Росс сказал, что он постоянно понимал: важна не техника, а установка для такой работы. Комментарии, подобные высказываниям Линн Хоффман и Эла Росса, дают нам передышку, когда мы начинаем делиться основополагающими идеями по поводу групп наблюдате­лей. Возможно, предлагая идеи о том, что делать, мы отвлечем ваше внимание от более важного вопроса о том, как быть.

С другой стороны, давняя неловкость и смущение заставили нас с радостью попробовать структуру, которую предлагал Майкл Уайт. Этот опыт привел нас к тому, чтобы продолжать тщательно фор­мулировать то, что, похоже, срабатывает для нашей группы. Мы предлагаем эти идеи, поскольку нашли их полезными в своей соб­ственной групповой работе. Они помогают нам удерживать нелов­кость и смущение вне стен терапевтического кабинета, оставляя простор для позитивной, дружественной, подлинной любознатель­ности и способности удивляться, что важнее любых техник или направляющих принципов.

Есть три первоочередные задачи, на которые должны ориенти­роваться члены команды: присоединение к семье, поддержка раз­вития нового нарратива и поощрение деконструкции проблемно-насыщенных описаний. В таком случае члены группы выслушивают

*В истинно постмодернистском духе разные люди и разные группы развили различные методы отражения См, напр, Perm and Sheinberg (1991), Madigan (1991), и Furman and Ahola (1992), где приведены идеи о различных методах струк­турирования интервью с использованием процессов отражения

рапевтические беседы, для того чтобы (1) развить понимание чтобы гармоничнее присоединиться к семье), (2) обращать вни­мание на различия и события, которые не согласуются с домини­рующими нарративами (чтобы поддерживать развитие новых нар-ративов) и (3) обращать внимание на убеждения, идеи или контексты, которые поддерживают проблемно-насыщенные опи­сания (чтобы вызвать деконструкцию этих описаний).

Какая из этих задач важнее в данный момент, решается в курсе терапии. Их относительная важность меняется от семьи к семье, от человека к человеку. В общем случае присоединение наиболее важ­но в начале терапии. Когда группа собирается для размышления первый раз — или когда в ней появляются новые члены, — они на­чинают с того, что представляются и кратко рассказывают о себе, упоминая контекст своей работы и рассказывая, почему появились в группе (например, "Я Энн Коген. Я работаю с детьми и их семь­ями в дневной программе, а также имею частную практику. Я нахо­жусь здесь как одна из группы выпускников Эванстонского центра семейной терапии, которая собирается раз в месяц для дружеских консультаций".) Если, как часто случается, новые члены группы и/ или новые члены семьи кратко встречались за зеркалом до начала "формального" интервью, представление нет нужды повторять.

Начальные комментарии группы должны включать указания на то, что привело людей к терапии, и краткое заявление одного или более членов группы о том, как он понимает текущую ситуацию (например: "Я слышу, что Джордж и Луиза чрезвычайно обеспо­коены суицидальными мыслями, которые мучат Марию, и пони­маю, что она рада вернуться домой из больницы и хотела бы по­святить это время работе с собой").

Мы полагаем, что все вопросы или комментарии группы долж­ны фокусироваться на поддержке и уплотнении аспектов развития новых нарративов. Члены группы побуждаются к тому, чтобы от­мечать вслух те сделанные, сказанные или описанные моменты в интервью, которые, как им кажется, не согласуются с проблем­ным нарративом. Если событие, интересующее члена группы, еще не было отмечено в интервью в качестве предпочтительного аспек­та развития, он может предложить его в порядке пробы, если не забудет упомянуть вслух, что не настаивает на том, что это имен­но так. Как только событие пересказано, члены группы — вклю­чая самого рассказчика — задают вопросы о нем, в частности о том, как оно произошло и что может означать По мере развития бесе-

ды другие члены группы могут вступить в беседу, либо повести разговор о другом событии, либо поразмышлять по поводу обсуж­даемого события. Таким образом, освещаются события и затраги­ваются вопросы, которые побуждают людей представлять новый смысл и развивать новый нарратив вокруг этих событий.

Мы убеждены, что группа должна быть осторожной и ограни­чиваться лишь вспомогательной ролью в представлении этих смыс­лов — размышляя над ними и строя предположения, но не пыта­ясь "сбыть" их. Как отметил Майкл Уайт (1995), этот процесс совершенно отличен от выявления позитивов. Мы не стремимся только подмечать уникальные эпизоды и судить об их важности, не соревнуемся в том, кто из членов группы отыщет невероятное со­бытие, которое больше поразит остальных. Тем не менее любопыт­ство и удивление, пробуждаемые этим процессом, часто бывают заразительны, и мы надеемся, что люди действительно заберут домой некоторые смыслы, промелькнувшие, когда члены группы бросили свой взгляд на события их жизни.

В своих ранних опытах использования группы наблюдателей мы ограничивали себя двумя задачами, описанными выше: (1) присо­единением и (2) поддержкой развития нарративов. Как правило, люди находили эти группы полезными. Тем не менее в нескольких случаях, когда люди обнажали особенно тяжелые страдания, мы позже узнали, что сосредоточенность группы на "ярких событиях" воспринималась ими как оскорбительная либо как непонимание (а иногда и полное игнорирование) их опыта.

Например, мы встречались с семьей, состоящей из Аннетт и ее четырех детей, от восьми до шестнадцати лет. На первой встрече терапевт предложил каждому участнику по очереди описать, как он видит текущую ситуацию, тогда как другие члены семьи должны были слушать. Мы услышали, что Алекс, восьмилетний мальчик, вызвал беспокойство учителя, заговорив о самоубийстве; Робби, десятилетний мальчик, был временно исключен из школы за аг­рессивное поведение; а Аннетт обуревали чувства ошеломленности и своего несоответствия требованиям материнства. Длинная исто­рия психиатрических госпитализаций из-за депрессии поддерживала ее идею о собственной никчемности. На момент интервью озабо­ченность предстоящим получением степени магистра, выполнени­ем своих обязанностей на работе и заботой о детях доминировали над ее опытом.

Другие дети жаловались, что старший ребенок, 16-летний Сэм, приказывал, что им надо делать, подкрепляя свои приказы угро-

зами и пинками. Все больше и больше времени дети проводили у соседей. Аннетт, с одной стороны, воспринимала это как облег­чение, а с другой — еще раз убеждалась в своей неспособности за­ботиться о детях. Аннетт развелась несколько лет тому назад, и отец ее детей проживал в отдаленном штате. Он общался с детьми очень редко, от случая к случаю, но Арлен, 15-летняя девочка, пыталась выяснить, может ли она жить с ним.

За беседой, касающейся этих многочисленных проблем, было довольно трудно следить из-за зеркала, поскольку два младших мальчика смешили друг друга и носились по комнате.

Когда мы переключились на наблюдательную группу, члены которой представились и сделали небольшое вступительное заявле­ние, один из них сказал: "Я вижу, что этой семье довелось многое пережить". Остальные члены группы согласно закивали. Затем группа включилась в обсуждение возможных начал нового нарратива.

Сначала один из членов группы отметил, что вся семья явилась на сеанс вместе и вовремя. Затем мы размышляли о том, что это означает в контексте родительской компетентности Аннетт и потен­циальных сил семьи. Одна из наших коллег заметила: многие люди считают, что воспитание четырех детей — это больше, чем посто­янная работа. Она удивлялась, как Аннетт удавалось делать это наряду с подготовкой к получению степени магистра и выполнением своих обязанностей на работе. Другая женщина из группы расска­зала, с какой неохотой она решила бросить работу, когда у нее родился ребенок, хотя до этого предполагала, что справится со всем. Ей было интересно, как Аннетт все успевала и как это ее характеризует. Еще кто-то отметил, что все дети проводили время с соседями и что один из детей поделился с учителем своими ужа­сающими и скорбными мыслями. Он говорил о том, что многие люди оказываются в изоляции, когда наваливаются трудности, но члены этой семьи, похоже, знают, как налаживать связь с други­ми людьми. Другие члены группы удивлялись тому, как дети на­учились выходить во внешний мир, и предлагал поразмышлять, могло ли это принести им пользу в прошлом.

Когда члены семьи воссоединились после работы группы, они казались покорными и весьма неохотно комментировали их размыш­ления. На следующий день Аннетт позвонила терапевту, чтобы сказать ей, что сомневается в полезности этой группы. Она сказа­ла, что ей было очевидно: группа не понимает всей серьезности проблем. Она удивлялась тому, что они тратили время на разгово-

ры о том, что семья явилась на терапию вовремя, тогда как один из ее детей проявлял суицидальные наклонности, еще один был временно исключен из школы за проявления агрессивности, а дру­гая предлагала разрушить семью, уехав жить к своему отцу. Она полагала, что группа не имела ни малейшего понятия о том, на­сколько ошеломленной она себя чувствовала.

Подобный опыт привел нас к тому, что мы стали включать де­конструкцию в качестве возможной задачи для группы наблюдате­лей. Как члены размышляющей группы, мы идем вслед за людь­ми, которые пришли консультироваться с нами. Если они вместе с терапевтом посвящают большую часть беседы описанию и декон­струкции проблемных нарративов, группа будет больше фокусиро­ваться на деконструктивных вопросах.

Семья, описанная в приведенном примере, чувствовала бы себя гораздо лучше понятой членами группы, если бы мы говорили о тех же проблемах, что и семья. Например, кто-нибудь из группы мог бы упомянуть борьбу Аннетт с чувствами ошеломленности и заин­тересоваться тем, не играют ли эти чувства свою роль в некоторых других проблемах, о которых упоминали члены семьи. Могли по­явиться вопросы о последствиях этих чувств. Группа могла бы по­размышлять об определенных контекстах, которые оставляют дверь открытой для этих чувств. Мы могли бы заинтересоваться, что этому способствовало. Кто-то мог бы рассказать историю о своем соб­ственном опыте невозможности жить в соответствии с имиджем "суперженщины".

Кроме того, можно было особо обратиться к другим проблемам. Например, группа могла бы поразмышлять о влиянии суицидаль­ных мыслей не только на Алекса, но и на каждого члена семьи. Кто-то еще мог бы поинтересоваться тем, насколько сильны эти мыс­ли и какие конкретные ситуации или люди подготовили их. Другой член группы мог бы поразмышлять о том, что часто такие мысли подстегиваются образами и словами, и не нашел ли Алекс такие образы или слова, вторгающиеся в его мысли. Подобные вопросы подтвердили бы проблемные нарративы семьи, одновременно по­буждая к их деконструкции.

Перемежаясь с вопросами этого типа, вопросы, побуждающие к конструированию альтернативных историй, были бы восприня­ты с большим энтузиазмом. Например, после беседы о чувствах ошеломления, члены команды могли бы поинтересоваться, удава­лось ли Аннетт когда-либо избегать влияния этих чувств. Мы мог-

ли бы поразмышлять о том, не служит ли помещение семьи Аннетт в центр в тот вечер примером запрещения ее чувствам править ею. Такой вопрос мог бы быть встречен благожелательно в контексте деконструктивных вопросов.

Направляющие принципы для групп наблюдателей

В рамках нашей супервизорской программы мы начали размыш­лять над нашими размышлениями. То есть после завершения те­рапевтической встречи каждый - терапевт, супервизор, группа и индивиды и семьи, с которыми мы работаем, по их желанию — делятся своими мыслями о процессе в целом*.

В результате размышлений над процессом нашей группы сло­жился список особых направляющих принципов, который приво­дится далее. Эти принципы не совсем оригинальны. Список на­чинается с выдержек из предложений других людей, за которыми мы следовали, начиная изучать размышляющие группы. Затем он был дополнен и усовершенствован нашими размышлениями и со­ображениями людей, которые консультировались с нами в течение нескольких лет. Этот перечень открыт и продолжает совершен­ствоваться.

Для многих людей подобны^енаправляющие принципы особен­но полезны на ранней стадии их опыта в качестве членов группы наблюдателей. Направляющие принципы призваны помогать лю­дям реализовывать особые установки и позиции. Они представля­ют собой лишь идеи, а не единственный способ использования груп­пы. Как только установки и позиции осмыслены, направляющие принципы становятся уже не столь существенными.

Вот наши сегодняшние направляющие принципы, снабженные комментариями."