Никто в полной мере не знает, что именно сформировало его мышление. Мне трудно проследить в деталях происхождение концепций, выдвинутых в этой книге, и докопаться до причин их постепенного изменения в процессе многолетней работы. В их развитие внесли вклад многие социологи, и каждый раз, когда источник известен, на него сделана ссылка в многочисленных примечаниях к отдельным главам. Но среди них есть шесть человек, у которых я в особом долгу, в разной степени и по разным причинам, и именно им я хочу отдать дань уважения.
Самая первая и глубочайшая признательность лишь в какой-то мере и слишком поздно отражена в самом факте посвящения этой книги Чарльзу X. Хопкинсу. Благодаря тому, что этот человек, муж моей сестры, жил на этом свете, у многих людей укрепилось чувство собственного достоинства. И тюка живы те, кто соприкасался с ним, будет жив и он. С любовью, уважением и благодарностью я посвящаю эту книгу Хопу, который обнаружил, что может научить других.
Своему хорошему другу Джорджу Итону Симпсону, ныне работающему в Оберлинском колледже, я признателен за то, что он взялся за самонадеянного второкурсника, чтобы тот понял, как будоражит интеллект изучение работы систем социальных отношений. Более благоприятного знакомства с социологией я не мог бы для себя и представить.
|
|
Еще до того, как Питирим Сорокин погрузился в изучение всемирных исторических процессов (что представлено в его «Социальной и культурной динамике»), он помог мне избавиться от узости кру-
© Перевод. Егорова Е.Н., 2006
гозора, разрушив представление о том, что эффективное изучение общества ограничивается территорией Америки, и от подсказанного трущобами представления, что основная тема социологии заключается в изучении таких периферийных проблем общественной жизни, как развод и преступность несовершеннолетних. Я с радостью и честно признаю свой долг перед ним, который я еще не отдал.
Джорджу Сартону, пользующемуся огромным уважением среди историков науки, я благодарен, помимо консультаций, за дружеское расположение и за предоставленное мне право почти два года работать в его знаменитой комнате 189 в Гарвардской библиотеке. Малую толику его влияния можно обнаружить в первой главе этой книги, посвященной требованиям к истории социологической теории, и в части IV, посвященной работам по социологии науки.
Те, кто будет читать следующие страницы, вскоре осознают, как я обязан своему учителю и другу Толкотту Парсонсу, который еще в начале своей педагогической карьеры столь многих заразил своей увлеченностью аналитической теорией. Масштаб его личности как учителя проявился в том, что он развивал пытливость ума, а не плодил послушных учеников. Интеллектуальная близость, к которой располагало небольшое аспирантское отделение социологии в Гарварде в начале 30-х годов, позволяло аспирантам вроде меня поддерживать тесную и непрерывную связь с преподавателем уровня д-ра Парсон-са. Это был, по сути, узкий круг единомышленников. Такой в наши дни трудно найти на факультетах, где десятки аспирантов и небольшая группа перегруженных профессоров.
|
|
В последние годы, работая в одной упряжке в Отделе прикладных социальных исследований Колумбийского университета, я многому научился у Поля Ф. Лазарсфельда. Поскольку из наших бесчисленных разговоров очевидно, что он не представляет, до какой степени я ему обязан интеллектуально, я особенно рад представившемуся случаю привлечь его внимание к этому публично. Далеко не последнюю роль сыграла его скептическая любознательность, вынудившая меня еще яснее сформулировать причины, по которым функциональный анализ представляется мне в настоящее время самым перспективным, хотя и не единственным, теоретическим подходом к широкому кругу проблем в человеческом обществе. Более того, на своем собственном примере он укрепил во мне убежденность, что огромная разница между социологией как наукой и социологическим дилетантизмом заключается в систематическом и серьезном, то есть интеллектуально ответственном и строгом, изуче-
нии того, что поначалу кажется лишь интересной идеей. Это, как
мне представляется, также имеет в виду и Уайтхед в заключительных строках эпиграфа к данной книге.
Другие четыре человека мало нуждаются в выражении моей признательности; одна — поскольку всем, кто меня знает, известно, насколько я ей обязан; трое других — поскольку, когда придет время, обнаружат сами, что именно вызывает у меня чувство огромной признательности к ним.