Путь к современному пониманию сути уголовного судопроизводства был долгим и непростым. Каждая страна шла к нему своей дорогой. С учетом многих отмеченных в предыдущем параграфе факторов, действовавших в конкретных странах, складывались неодинаковые представления о том, как должны решаться узловые вопросы производства по уголовным делам.
К таким вопросам относятся прежде всего процессуальное положение и роль судьи и суда при разбирательстве уголовного дела, объем процессуальных прав обвиняемого и его защитника, пределы процессуальных полномочий обвинителя или лица, производящего расследование, последовательность совершения действий, допустимых при производстве по уголовному делу, определение цели и содержания доказывания, оценки доказательств и т. п. Неодинаковые подходы к решению таких узловых вопросов существенно влияют на общую характеристику конкретных уголовно-процессуальных систем. А это в свою очередь дает основание говорить о возможности существования различных форм процесса1.
|
|
В отечественной уголовно-процессуальной доктрине, как известно, с давних пор принято различать четыре основные формы уголовного процесса, складывавшиеся и развивавшиеся в разное время: обвинительный, розыскной (инквизиционный), состязательный и смешанный процессы.
Обвинительный процесс, зародившийся еще в период рабовладения, наиболее полное развитие получил на первых этапах существования феодального общества. Характерной его чертой было признание особого положения обвинителя, в качестве которого обычно выступало лицо, потерпевшее от преступления. От его воли зависело возбуждение и прекращение дела. Система доказательств, сложившаяся под большим влиянием широко распространенных в те времена суеверий, предрассудков и религиозных воззрений, включала в себя клятвы, поединки и различного рода испытания (огнем, водой, раскаленным железом и т. д.). Суду была нужна не истина, а подтверждение того, что обвиняемый способен выдержать испытание, поединок, дать клятву так, как это было положено, и т. д. Такую форму разбирательства уголовных дел "опробовали" практически во всех ныне существующих странах. Только происходило это в разное время - где-то раньше, а где-то несколько позже.
Розыскной (инквизиционный) процесс, возникший, как и обвинительный, в недрах рабовладельческого общества, достиг своего наиболее широкого распространения в эпоху абсолютизма. Чаще всего его расцвет связывают со временем, вошедшим в историю под названием эпохи "охоты на ведьм", которая велась церковью. Но такая форма судопроизводства широко была воспринята и светскими властями.
|
|
По ее правилам судья одновременно должен был выполнять не только свои функции, но и функции следователя, обвинителя и в какой-то мере защитника. Обвиняемого лишали возможности защищаться. Он считался не субъектом (участником) процесса, а его объектом. О понимаемом в современном смысле слова праве на защиту не было и речи.
Типичной для такого процесса была система т. н. формальных доказательств, которая проявлялась прежде всего в строгой регламентации действий по оценке доказательств. Многочисленные доказательственные правила абстрактно предопределяли, например, что признание обвиняемым своей вины - "царица доказательств", что женщине нужно верить меньше, чем мужчине, богатому - больше, чем бедному, что какие-то конкретные факты или обстоятельства должны устанавливаться с помощью определенного числа свидетельских показаний (не менее двух, трех и т. д.). Пытки не считались недопустимым методом получения доказательств. Их производство открыто разрешалось и даже поощрялось в законодательном порядке, поскольку считалось важным способом получения "царицы доказательств". В некоторых странах законы требовали, чтобы судьи выявляли истину, но под ней понималось не соответствие фактов (обстоятельств) объективной действительности, а выводы судьи, сделанные с соблюдением предписаний законов, предустанавливавших априорно юридическую силу конкретных видов доказательств.
Многие институты этой формы уголовного судопроизводства оказались крайне "живучими". Они не раз использовались и в XX в., особенно там, где возникали диктаторские или тоталитарные режимы, практиковавшие жесткие средства борьбы с инакомыслием и непослушанием. Их рудименты (стремление формализовать доказательственную ценность отдельных источников доказательств, официальное придание явно завышенного значения признанию обвиняемым своей вины, установление априорных формализованных критериев допустимости доказательств, ограничивающих возможности для свободной их оценки судьями и другими должностными лицами, и т. д.) продолжают сосуществовать с современными, прогрессивными процессуальными институтами и в других странах, нередко именуемых "цивилизованными", "с развитыми демократическими традициями" и т. д.
Состязательный процесс, развившийся из обвинительного, получил наибольшее распространение в государствах с англосаксонскими правовыми системами. Его широко пропагандируемая в наши дни т. н. классическая модель (схема) базируется на исходном положении о том, что уголовный процесс - это происходящий в суде спор между государством и гражданином, привлекаемым к уголовной ответственности, что в подобном споре обе стороны наделены равными юридическими возможностями по собиранию, представлению и исследованию доказательств, их анализу, выдвижению уместных для конкретного дела доводов и т. п. По идее, считается, что такими равными возможностями они должны обладать полностью как при судебном разбирательстве дела, так и в ходе его досудебной подготовки (полицейского расследования).
Но нетрудно видеть по приводимому ниже материалу, касающемуся практики соответствующих стран, что подобная "идиллия" практически возможна лишь на бумаге либо в умах оторванных от жизни людей. Это всего лишь одна из иллюзий. Реально же, как известно, везде и во все времена выявление и собирание доказательств по уголовному делу с момента начала производства и до того, как оно попадет в суд, считались и считаются делом специально подготовленных людей (профессионалов), за спиной которых стоит государство с его весьма широкими материальными, техническими и организационными ресурсами. Они - должностные лица государственных органов, которых обычно (именно в странах, живущих по традициям англосаксонского права) никто и ничто не обязывает быть объективными. Их дело - собирание лишь обвинительных данных, поскольку они представляют государство, противостоящее обвиняемому в судебном споре и несущее бремя доказывания его виновности. И это делается, как правило, втайне от преследуемого.
|
|
Пропагандисты англосаксонской модели уголовного судопроизводства упорно не хотят видеть, что при полицейском расследовании, ведущемся при таком судопроизводстве, возможность состязания сторон на равных условиях исключается еще в большей мере, чем при расследовании в странах с континентальными правовыми системами. Полицейский детектив либо лицо, призванное осуществлять уголовное преследование (американский прокурор-атторней или английский королевский преследователь, а равно действующий по его поручению представитель-адвокат) не обязаны, пока дело не передано в суд, доводить до сведения своих процессуальных противников собранный против них материал в полном объеме. Обвиняемый и его защитник до суда знают в лучшем случае лишь о сути подозрения и кое-что об обвинительных доказательствах. Все доказательства такого рода предъявляются лишь во время судебного разбирательства.
Чтобы хоть как-то компенсировать такое неравенство, обвиняемому говорят, что он вправе провести "свое", параллельное контррасследование. Оно-де позволит вооружиться против опытного и изощренного противника. Но что может дать такое контррасследование, если оно доступно (по финансовым соображениям) далеко не всякому и должно проводиться фактически вслепую?
Равенство возможностей в таком единоборстве может стать реальностью лишь тогда, когда в единоборстве (состязании) со следователем, детективом или представителем государства, уполномоченным осуществлять уголовное преследование, лицом к лицу сталкивается тот, кто в состоянии обеспечить значительные расходы по привлечению на свою сторону специалистов, равноценных этим должностным лицам и их помощникам (частных детективов с соответствующей подготовкой, экспертов с высокой квалификацией и т. д.). Но, как известно, достаточные средства для такого рода расходов находятся далеко не у всех, кто оказывается "в объятиях" Фемиды. Нет их на эти цели и в достаточном объеме, разумеется, и у государства.
|
|
Суду при разбирательстве дела (спора) в условиях состязательной формы уголовного судопроизводства сравнительно часто теоретики склонны отводить роль "бесстрастного арбитра", якобы всего лишь наблюдающего за тем, как соблюдаются вступившими в состязание сторонами правила спора, и определяющего, которая из них его выиграла. Но это теоретически. Фактически у суда (судьи-профессионала) имеются довольно обширные властные полномочия, связанные с руководством судебным заседанием, подведением его итогов, доказыванием, обеспечением законности, обоснованности и справедливости приговора и т. п. (см. § 4 данной главы и материалы гл. 2 и 3).
Одной из характерных особенностей системы доказательств и построения доказывания в условиях состязательной формы судопроизводства считается то, что оценка доказательств ставится в зависимость от внутреннего убеждения судей, а не от предустановленных формальных критериев. Однако эта особенность в значительной мере является декларативной, поскольку она не исключает сохранения некоторых, порой весьма существенных, элементов формальных доказательств (придание особого значения признанию обвиняемым своей вины, нормативная фиксация критериев допустимости доказательств, "стандартов доказывания" и т. д.).
Исторически эта форма процесса начала формироваться в средневековой Англии. Затем ее восприняли в находившихся в разных концах Земного шара бывших английских колониях. Там она в общих чертах существует и в наши дни (например, в США, Канаде, Австралии). Как будет видно ниже, ее влияние, чаще в современном американском варианте, наблюдается и в ряде других стран.
С м е ш а н н ы й п р о ц е с с получил свое наименование благодаря тому, что в нем оказались как бы смешанными некоторые элементы инквизиционного процесса на досудебных стадиях (почти полное отсутствие гласности, ограниченные возможности обвиняемого защищаться, письменность производства и т. д.) и состязательности в суде (публичность заседаний, обеспечение права подсудимого защищаться самому и иметь защитника, их равноправие с обвинителем, в том числе государственным, оценка доказательств судьями и другими должностными лицами, как правило, по внутреннему убеждению и др.).
Широко признается, что его основы заложены Уголовно-процессуальным кодексом Франции 1808 г., а затем были развиты в законодательстве других стран (преимущественно континентальной Европы, в частности, Германии, Италии, Австрии, Бельгии). Под влиянием последних он распространился и в других странах - странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Африки. В значительной мере он оказал также существенное влияние на становление и развитие российского уголовного судопроизводства в ходе судебной реформы 1864 г.
§ 3. Источники уголовно-процессуального права: