Кладбища

Особенности сакрального пространства Кенозера прослеживаются и в рас-
положении кладбищ. Традиции, сопровождающие похоронные обряды, наибо-
лее устойчивы в народной культуре. Сохраняя архаические черты, похоронный
обряд помогает проследить истоки и пути формирования локальной традиции,
а на Кенозере — и некоторые ландшафтные особенности.

Особенность кенозерской традиции — это островное захоронение. Остро-
вами-кладбищами являются острова Ряпусный, Боровое, Могильна (Земская,
2002). Некоторые кладбища устроены на мысу, например, «Скоморошье», «Под
Ивана», но к ним относятся, как к островным, наверное, потому, что до кладбища

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Добираются на лодках. Сакральность островных кладбищ усилена их водной
оградой и рядом запретов, аналогичных запретам на святых местах: не брать ни-
какой ягоды на острове, не рубить деревья, не ловить рыбы.

Как церковь является приходом для ряда деревень, так и на кладбище хоро-
нят жителей лишь определённых деревень. У церквей хоронили священнослу-
жителей, а крестьян лишь «в распуту» (распутицу).

Кладбище на острове Ряпусово («Ряпусовский погост») находится в
300 метрах от берега, где разместились деревни Матёра (ныне не существует),
Майлахта, Сысово, Погост, Щанниково, Зихново и Спицыно. По словам жите-
лей Зихнова, это место было «попами отведено — никто не тревожит». Кладби-
ще разделено широкой тропой, ведущей к вершине холма, по обеим сторонам
тропы захоронения, обозначенные деревянными крестами, есть могилы с огра-
дами; есть и современные памятники — из металла. На вершине холма прежде
стояла часовня в честь иконы Казанской Божией Матери. Часовню в 1930-х го-
дах с острова увезли.

Сам способ захоронения весьма архаичен и сохраняется до сих пор. Мария
Васильевна Капустина (д. Зихново) рассказывает: «В могилу четыре столба по
углам ставят, на них кладут шесть плах. Земли между гробом и плахами
нет — как в доме покойник. Землю поверх насыпают. Так мать мою до войны
хоронили (так же в 2001 году хоронили её мужа.— Н. В.).В гроб кладут стружки
от гроба, в подушку — сухой берёзовый лист от веников. Одевают в белое, но-
вое. Остатки, на котором помирает, простыни, всё, что на теле, сжигали (у дере-
венской помойки). Я бабушку хоронила, у ней всё было собрано: и саван, и ку-
мач на гроб. Она книжки любила читать, вот у головы, как просила, положила
ей в гроб книжку и очки, и зубы вставные под подушку положила. Когда поне-
сут гроб на головах, говорили: «Было и нету, было и нету, было и нету, и Бог с
тобой». После избу мыли, обтирали всё, воду — к порогу, а выливали в то ме-
сто, где сжигали остатки. Мёртвых на лодках перевозили, потом-то на моторках
и катерах. На лодке только близкие, остальные на берегу прощались…».

Фраза «Было и нету», повторяемая трижды — традиционное завершение
обряда пребывания покойника в доме. Стремление отделить себя от покойника
просматривается и в обряде переправы умершего через озеро. Традицион-
ным способом переправы покойного являлась вёсельная лодка. М. А. Коренева
(д. Вершинино) вспоминала: «Никогда в лодке одного покойника не пускали,
едет впереди лодка и сзади: покойник всё может наделать… Вот старушку хоро-
нили — моторку не могли запустить — ей не понравилось, повезли на вёслах, а
моторка потом сразу завелась». Архаический подтекст переправы на лодке со-
хранился в примете: видеть лодку в море — к покойнику.

В славянской мифологии водное пространство разделяет мир живых и
мёртвых, это путь в загробное царство. В переправе умершего через озеро, как
традиционной части кенозерского похоронного обряда, можно видеть от голо-
ски древнейших верований. Так, сопровождавшие покойного следили, как идёт
лодка, если лодка раскачивалась — жди ещё покойника, если останавлива-
лась — знак того, что покойник чем-то недоволен и даже угрожает. В этих слу-
чаях следовало приструнить покойного.

Надежда Павловна Спицына (74 г.) из д. Спицыно рассказывает: «Хоронили

Культурный ландшафт как объект наследия

на Ряпусном острове. Могилы делали с потолком, чтобы места (покойнику)
больше было, а оседет могила — ровно было. Зимой покойников везли на ло-
шадях или на машинах, летом — на лодке. Покойнику что не ладно, так лошадь
или лодка вдруг и встанут. Одна лодка шла, остановилась, так сказали: «Выши-
бем тебя!» — так лодка пошла. Когда встанет лодка, надо сказать: «Дай нам по-
кою, чтобы не быть травою».

Анна Николаевна Сидорова из д. Сысово рассказала похожую историю:
«В этом дому мужик жил, в праздник на Кирика в Майлахте запился — и умер
там. Вот его в карбасе на Ряпусный повезли. Ему, видно, не ладно было, что не
из дома повезли, карбас до этой деревни дошёл да как раз против (его.— Н. В.)
дома стал тонуть — и пошёл, пошёл (под воду.— Н. В.). Ему сказали: „Ты что,
Яков Михайлович, нас потопить хочешь?! Мы с тобой по-хорошему, а ты нас
потопить хочешь! Выкинем тебя!“ — и карбас пошёл».

В рассказе Анны Григорьевны Шишкиной (д. Качикова Горка) угроза при-
нимает ещё более жёсткие формы: «Старичка повезли, а лодка стала тонуть, хо-
рошо, знающий человек был да топор в крышку гроба увернул».

Согласно традиции, умерших навещают в Троицу, привозят с собой угоще-
ние, для покойного ставят на могиле рюмку или чашку с чаем. По одному на
кладбище не ездят. Анна Федоровна Селуянова (д. Семёново) подтвердила этот
обычай следующим рассказом: «Мой двоюродный брат говорит: „Поеду в Зих-
ново, в Ряпусово (кладбище на острове.— Н. В.) родителей проведаю“. Вот рас-
сказывал: „Я иду — а мужик идёт — тень, будто в шляпе, я берегом — и он бе-
регом, я в лес — и он в лес. Я говорю: „Господи, благослови!“ — и он пропал.
Потом брату говорит: „Серёжка, возьми меня на кладбище, мне одному нель-
зя — тень кликать“. Жировой везде есть. И по одному на кладбище не ходят».

Приведённый материал — это результат лишь начальных полевых иссле-
дований обозначенной темы. Записанные наблюдения приближают к понима-
нию ещё одного феномена традиционной культуры Кенозерья.