Любовь – или ненависть – с первого взгляда

Боб Нельсон, финансовый директор и вице‑президент GE, как‑то сказал: «Мне достаточно послушать чье‑то выступление в течение пяти минут, чтобы сказать, подходит нам этот человек или нет». Заметьте, что он не сказал ни «хороший ли он докладчик или нет», ни «полезно ли это выступление или нет». Его слова прозвучали как «представляет ли он какую‑нибудь ценность для GE» и, соответственно, для всего мира.

Боб еще, можно сказать, был щедр, отводя на оценку пять минут. А вот Джек Хилтон, консультант из New York Сommunications, который много работал с GE – и часто готовил в GE телеинтервью для передачи «60 минут», – рассказал нам, что, судя по результатам проведенного им исследования, в Нью‑Йорке аналитики и управляющие портфелями акций составляют первоначальное суждение о новом СEO в течение 90 секунд после его первого выхода к аудитории.

Самое начало 2002 года. Студия 30 Rock Studio, известная благодаря телешоу «Субботним вечером в прямом эфире» (Saturday Night Live). На экране демонстрируются кадры компании CNBC: тикер[18]передает информацию с фондовой биржи. Индексы Доу‑Джонса, в том числе и на акции GE, колеблются и падают после 11 сентября. Джефф Иммельт подошел к трибуне, чтобы произнести свою первую речь перед группой ведущих аналитиков. Экраны замигали и выключились. Джефф начал говорить. Мы с Марком Вэйченом стояли вместе в конце зала; у нас душа ушла в пятки, когда Иммельт заговорил. Через пять минут мы уже улыбались и одобрительно размахивали руками: Джефф смог овладеть аудиторией и предстал перед нею как серьезный человек, который должен сказать что‑то важное. Ничего лишнего, никакого сопровождения, никаких грубых острот, которыми многие губили себя.

Он должен был выступить великолепно, и именно так он и выступил. Чуть ли не на следующий день и фондовый рынок, и положение GE стабилизировались.

Уэлч был склонен делать резкие преждевременные выводы (что было его недостатком как руководителя) о достоинствах людей: либо положительные, как о Майке Фрейзере и о студенте – последователе Макиавелли из Кротонвилля; либо негативные, сопровождаемые словами «идиот», «дурак», «зануда», «только мозги канифолит», «уберите его отсюда» и означающие увольнение.

Обычно все эти суждения касались коммуникативных навыков жертвы или очередного миропомазанника.

Но при всей своей склонности к поспешным суждениям – что является большим минусом для лидера в бизнесе – он был способен изменить свое мнение на прямо противоположное, если получал для этого достаточно информации.

В самом начале его работы суперзвездами в одночасье становились люди в возрасте от тридцати до сорока с небольшим, которых Уэлч канонизировал на сцене в «Бока‑Ратоне» как лидеров, «стремящихся к самым высотам», произнося при этом разные лестные слова в их адрес. Они сидели, скромно сияя, вызывая зависть у нас, пятисот человек, которых никто никогда не только не канонизировал, но даже не причислял к лику блаженных.

А потом, спустя год или чуть больше, крупнокалиберный револьвер марки HR[19]тихо выстрелил, и все святые были вынесены из помещения на носилках из денежных купюр и похоронены под увольнительными надгробными камнями, на которых было написано: «Здесь покоится неудачник. Не следуйте его правилам» или «Он был безнадежен».

На какое‑то время это стало своего рода проклятием GE с подачи журнала Sports Illustrated, на обложке одного из номеров которого была надпись: «Поцелуй Джека на сцене в „Бока‑Ратоне“».

Как‑то мы с боссом летели уж не помню куда, и в разговоре было упомянуто имя новой суперзвезды, которую я, кажется, прежде не встречал. Джек в экстазе описывал достоинства этого чрезвычайно молодого руководителя неопределенной европейской национальности с безупречным аристократическим полубританским акцентом.

– Он потрясающий. Он собирается поднять этот биз нес на совершенно новый уровень. Он сказал, что хотел бы попросить у меня миллион долларов, и знаете, Билл, я готов их дать ему.

Миллион долларов был неплохой суммой в 80‑х.

Через год мы опять куда‑то летели с Джеком. Какое‑то время я тесно работал с тем скороспелым вымогателем и начинающей звездой и даже летал в Париж, чтобы помочь ему с одной важной презентацией перед влиятельной европейской аудиторией. Мне он тогда действительно очень понравился, и я решил порадовать Джека, рассказав, каким успешным было то выступление и какого я о нем высокого мнения. Мне было неведомо, что страница уже перевернута. Джек, нахмурившись, отмахнулся:

– А‑а! Этот! Он еще молод! Слишком молод!

Дело закончилось плохо, и еще один выстрел не заставил себя ждать.

Мы обычно называли таких людей метеорами: они так же ярко вспыхивали и быстро гасли. Я как‑то пытался называть это синдромом Икара: поднимаешься близко к солнцу, а восковые крылья тают, – но сравнение не прижилось, и мы остановились на метеорах.

Синдромы Икара и метеора никогда не были решающими факторами в моей собственной жизни, потому что я никогда не взлетал слишком высоко, и так как я был всего лишь спичрайтером, то и надежды на это у меня не было. Но я тоже сорвал несколько «поцелуев» Джека на сцене в «Бока‑Ратоне» – и выжил. Один «поцелуй» пришелся на середину 80‑х, когда Уэлч сказал собравшейся многочисленной аудитории, что я представляю собой такой образец честности, к какому он пытается привести компанию.

Не могу не подчеркнуть еще раз, что возможностей выступить с презентацией перед людьми, которые имеют власть помочь вам в вашей карьере или разрушить ее, никогда не следует избегать. Наоборот, надо искать их и хвататься за них. Вы высыпаете на стол целую груду фишек – и да поможет вам Бог. Но если ваша речь явно неудачна, то лучше симулируйте сердечный приступ и не высовывайтесь. Всегда помните, что вас оценивают. Не важно, кто сидит в зале – сотрудники вашего ранга, ваши непосредственные начальники или большие люди, которые могут ускорить ваше продвижение по служебной лестнице либо приостановить ваш карьерный рост, – вы всегда под прицелом. Приговор выносится в течение нескольких минут.