Флуктуация основных категорий мышления. ство; «испытание огнем и водой» для доказательства виновнос­ти или невиновности человека; в гадания и сотни других подоб­ных обычаев

ство; «испытание огнем и водой» для доказательства виновнос­ти или невиновности человека; в гадания и сотни других подоб­ных обычаев, широко распространенных практически среди всех примитивных и доисторических народов (впрочем, и среди на­родов «исторических» — на ранних стадиях их развития) — все это неопровержимо доказывает наличие своеобразной идеаци­ональной концепции причинности.

С другой стороны, несправедливо полагать, что этим наро­дам свойственно только такое понятие и что все их представле­ния о причинности в равной степени идеациональны. Хотя эта проблема изучена недостаточно, тем не менее две вещи, по-ви­димому, очевидны. Во-первых, у всех (или у большинства) при­митивных народов есть представление и о чувственном типе при­чинности. Это касается многих повседневных вещей, когда связь между явлениями объясняется чувственно-эмпирическим об­разом, как результат «естественных» свойств предметов и явле­ний. Во-вторых, относительная влиятельность идеациональных и чувственных представлений варьируется у разных народов и не является постоянной для всех групп.

В. Смешанная концепция причинности е рамках китайской ментальности. Неоднократно обращаясь к ментальности ки­тайской культуры, мы уже установили, что она носит смешанный характер — в том смысле, что она включает две философско-религиозные школы: идеациональную (даосизм) и смешан­ную (конфуцианство). Кроме того, в ней существуют учения и концепции, в которых смешаны как идеациональные, так и чувственные элементы. К аналогичному выводу мы неизбеж­но приходим и после изучения китайской концепции причин­ности.

«Мифологическое мышление, а вместе с ним и различные методы, которые следует применять, чтобы управлять миром, пронизаны верой в то, что все действительное подг ержено влия­нию (suscitees) символов. Рассматривая Дао⁶ как Начало По-Рядка, управляющее в равной степени и процессом мышления, и жизнью Вселенной, китайские мудрецы единодушно допуска-^т, что изменения реально существующих вещей (choses) иден­тичны тем изменениям, которые происходят с замещающими их символами в процессе нашего мышления. Эта аксиома, од­нажды принятая, не позволяет выдвинуть в качестве единствен-^н°го руководящего принципа ни закон причинности, ни закон противоречия. Так происходит не потому, что китайское мыш-

Часть 3. Флуктуация систем истины и знания