Часть 8. Культура, личность и поведение

дения, но зачастую и частоту и интенсивность фактических по­ступков или поступков «подавленных», которые диктуются био- | логическими потребностями. В этом отношении наши выводы сильно расходятся с мнениями популярными в чувственные эпо­хи — мнениями, что «сознание», «идеология», «деривации» и «производные» являются либо всего лишь игрушками в руках биологических или материальных потребностей, либо чем-то вроде их «оправданий» и «рационализации», или как-то иначе служат им, или же являются чем-то вроде «бессильной иллю­зии», стоящей вне их и не испытывающей влияния с их стороны, точно так же, как и не влияющих на них.

Поскольку мы установили, что публичное поведение несомненно связано с господствующим типом культуры, выводы относитель­но того, что идеология (культурная ментальность) и поведенчес­кие акты независимы друг от друга, следует признать ошибочны­ми. В интегрированных культурах и поведение, и ментальность становятся частями единой интегрированной системы. Может быть, интеграция не абсолютна, но она вполне ощутима.

Если сделать дальнейший шаг, это означает, что человеческое поведение в интегрированной культуре не является ни полнос­тью — ни даже по большей части — нелогичным или алогич­ным, как опять-таки утверждали многие. Факт его связи с куль­турой доказывает логичность поведения и его согласованность с ббльшей посылкой той особой культурной ментальное™, в рам­ках которой оно осуществляется.

Наконец, выводы, к которым мы пришли, означают, что не­сомненно существуют идеациональные, чувственные, идеалис­тические и смешанные (в том числе и неинтегрированные) фор­мы поведения и типы личности и что каждый из этих типов наиболее часто встречается соответственно в идеациональном, чувственном, идеалистическом или смешанном обществе.

Этой главой завершается выполнение той основной задачи, которую я поставил перед собой в начале настоящей работы. Показав, что ключевые принципы данного исследования дей­ствительно приложимы к сфере культурной ментальности, при­внося порядок и смысл в хаос деталей, событий, объектов изуче­ния, я после этого продемонстрировал, что эти же принципы привносят аналогичный порядок и смысл в скопление фрагмен­тов и подробностей в сфере человеческих акций и реакций, то есть в области поведения.

Основы заложены и каркас возведен. Теперь в последней час­ти этой работы я могу основные свои усилия и весь имеющийся у меня материал потратить на совершенствование, упрочение и завершение того здания, основания которого заложены в пре­дыдущих главах. Прежде чем перейти к завершающей части, сто­ит продиагностировать нынешнее состояние западной культу­ры и общества на основе тех симптоматических фактов, которые были приведены выше в ходе анализа всех составных частей за­падного социокультурного мира.

П. Д. Сорокин

КРИЗИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Организм западного общества и культуры переживает, по-видимому, один из самых сильных и глубоких кризисов за всю свою историю. Он гораздо серьезнее, чем обычный кризис; глу­бина его неизмерима, конца ему пока не видно, и западное об­щество погружается в него целиком. Это кризис чувственной культуры, которая господствовала в западном мире в течение последних пяти столетий и ныне достигла состояния перезрело­сти. Вместе с тем это кризис тесно связанного с ней договорного (капиталистического) общества. В этом смысле мы переживаем один из самых крутых поворотов на историческом пути, срав­нимый по своим масштабам лишь с теми, которые испытали греко-римская и западная культуры при переходах от идеацио-нальной фазы к чувственной и от чувственной к идеациональ-ной.

Диагноз кризиса нашего времени, описываемый в данной гла­ве, был поставлен в 1934 г. Последовавшие затем гигантские ка­тастрофы не были в нем учтены, однако они удивительным об­разом подтверждают и уточняют этот диагноз.

В ходе нашего исследования мы уже отмечали вполне опреде­ленные признаки такого поворота. Поставленный диагноз под­тверждает любая составная часть нашей культуры и мышления современного человека. Кроме того, мы видели, что эти призна­ки, эта «надпись на стене» ' стали особенно явными, когда за­кончился XIX в. и мы вступили в век XX. Кривые развития жи­вописи, скульптуры, музыки и литературы; роста научных открытий и изобретений; «первых принципов» науки, филосо­фии, религии, этики, права, даже войн и революций описывают крутой поворот, как только мы доходим до нашего времени. Стоит ли поэтому удивляться, что, если многие и не понимают достаточно ясно, что же произошло, они все равно смутно ощу­щают, что это не просто закат «процветания», «демократии», «капитализма» и т. п., но и всей современной (чувственной) куль-

37. Кризис нашего времени