Какова роль времени в культуре?

Культура есть система кодов, через которые передается информация о способах социальной жизни и ее ценностях. В этой информации в свер­нутом виде задана ритмика деятельности преды­дущих поколений, которая может быть отброше­на, а может быть и использована. И сама смена поколений выступает как прерыв линии сохране­ния культуры и ее обновления. Поэтому время вы­ступает важнейшей составляющей при описании любой культуры.

Время многолико и выполняет в культуре не­сколько ролей. Первая роль: время есть последо­вательность действий, предписанных традицией и передаваемых через имя (в архаической форма­ции) или через схемы технологий (в позднейших формациях). Вторая роль времени связана с пере­дачей опыта через поколения. Моменты передачи опыта чреваты искажением информации, ее транс­формацией (а то и полной утратой) и создают ри­сунок времени, поскольку представители нового поколения могут вызывать новые события и про­цессы, изменяющие ритмику истории. Смена по­колений идет достаточно быстро, а выполнение поколением социально значимых ролей происхо­дит и того быстрее: оно может занимать лишь треть биологического срока жизни поколения. Само понятие «поколение» есть понятие временное. Под поколением понимают социально-возрастную ка­тегорию, обозначающую совокупность людей, воз­раст которых помещается в некотором хронологи­ческом интервале. Но выделенная группа не зас­тывает в одном положении, а передвигается вдоль этой временной шкалы. Само хронологическое вре­мя отодвигается на второй план, а на первый вы­ходят качественные критерии, которые также под­вижны и, естественно, социально обусловлены (как то: срок физического созревания юношества, сред­ний возраст вступления в брак, время начала тру­довой жизни, общность целей, ценностей, образа жизни). Эти критерии различны в разных культу­рах и в пространстве одной и той же культуры.

Ортега-и-Гассет уподобляет поколение пере­менному уровню моря при потопе, ход которого предопределяется системой горизонталей на то­пографической карте: «Прежние идеи продолжа­ют жить, но отходят на второй план... Для каждо­го поколения жизнь есть работа в двух измерени­ях: в одном оно получает пережитое предшеству­ющими поколениями... в другом — отдается спон­танному потоку собственной жизни». Благодаря сосуществованию поколений в один и тот же мо­мент индивид, живя «настоящим» своего поколе­ния, заглядывает в «прошлое» и «будущее» через «настоящее» последующего и предшествующего поколений.

Третья роль времени обусловлена ритмичес­кой природой социальной жизни. Изменения спо­собов человеческой жизнедеятельности на протя­жении истории влияли на характер протекания социального времени. Благодаря исследованиям Э. Дюркгейма и его школы время стали рассмат­ривать как символическую структуру, которая способствует организации общества посредством временных ритмов.

Известная критика Дюркгеймом Г. Спенсера включала в себя определение широкой социальной, моральной и символической основы, в которой со­циальное действие структурируется во времени в формах моральных обязательств и взаимных ус­луг. Таким образом, он призывал к определению временных условий, благодаря которым совмест­ные действия согласуются с моральным порядком. Эти условия представлены во многих действиях: от рутинных до внушающих страх ритуалов.

Дюркгейм стремился описать социальные дей­ствия как отражение логики, макросоциологической и господствующей реальности, которая опре­деляет любое микросоциальное действие.

Анализ роли времени в обществе предпринял и Г. Зиммель. Он считал, что мир может быть по­нят в терминах конфликтов и контрастов и что социальная жизнь состоит из субъектов, создаю­щих внешние объекты, которые, влияют на действу­ющих субъектов, приводя к постоянной оппозиции между индивидами и объективными социальными формами.

Зиммель пытался преодолеть дуализм соци­альных форм (объективных социальных образова­ний, которые он отличал от мотивов и психических состояний субъектов) и реальной жизни индивидов, внешнего и внутреннего, объективного и субъектив­ного. Это отразилось в его анализе социального времени. Главная проблема в анализе времени — как возможно совместное существование социального. порядка и социального изменения. Для Зиммеля стабильные социальные формы внешних объек­тов остаются фиксированными в течение опреде­ленного времени и действуют на индивидов как сдерживающий фактор. Он признавал наличие ко­лебаний в этих принудительных формах и видел источник колебаний в индивидуальности субъек­тов. Человеческое поведение он рассматривал как полагающее себе границы. и в то же время стремя­щееся их нарушить. Этот парадокс — следствие другого, согласно которому время существует и не может существовать. С точки зрения чистой логи­ки, реальность не является временной, поскольку существует только настоящее. Прошлое уже не су­ществует, а будущее еще не существует. Прошлое и настоящее — границы, определяющие настоящее в точке своего столкновения. Поэтому настоящее не может существовать, если прошлое и будущее не существуют.

Однако это логическое доказательство неприложимо к внутренней временной жизни. Прошлое и будущее действуют в настоящем, хотя это и нельзя доказать логически. Дуалистическая фи­лософия и линейная концепция времени привели Зиммеля к двум разным подходам понятия «жизнь». Первый из них рассматривает жизнь как безгра­ничную непрерывность потока, протекающего че­рез ряд поколений. В этом смысле жизнь состоит из объективных исторических и культурных форм. сдерживающих индивида. Во-вторых, жизнь детер­минируется индивидуальным эгоизмом, противо­поставляющим свой произвол культурному окру­жению и другим индивидам. Жизнь как сиюми­нутный процесс объединяет объективное и субъективное, фиксированное и изменяющееся и т.п. В этом и состоит ее парадокс, вечно существующий конфликт.

П. Сорокин и Р. Мертон, анализируя качествен­ную природу социального времени, доказывали, что смысл событию придает его временное оформ­ление, что знание специфических периодов зави­сит от значения, приписываемого им. Понятие ка­чественного времени они считают важным не толь­ко для примитивных обществ, но и для современ­ных индустриальных государств. Они утвержда­ют, что социальное время представляет собой ка­чественное явление, а не только чисто количествен­ное, что чувство времени возникает из веровании и обычаев, общих для той или иной группы. Соро­кин и Мертон подчеркивали важность аналити­ческих различий между социальным и астрономи­ческим временем: первое является выражением изменения или движения социальных явлений в терминах других социальных явлений, взятых как точка отсчета.

Четвертая роль времени определяется тем, что представление о времени является ключевым в категориальной сетке мышления и в модели мира, выстраиваемой каждой культурой. «Каждый на­род и всякая эпоха обладают своим типом души, т.е. сетью с определенными по размеру и конфи­гурации ячейками, которые задают близость од­ним истинам и неискоренимую неспособность к достижению других» (Ортега-и-Гассет X.). Это в полной мере относится к категории времени, роль которой в категориальной сети того или иного типа мышления, а также в «типах душ» весьма значи­тельна. Историки культуры предоставляют богатый материал, свидетельствующий о том, что в рамках каждой культуры создается свое «космовидение», под которым понимают представления о пространстве и времени, составляющие струк­турное и систематическое целое.

То, какой смысл вкладывается в понятие «вре­мя» тем или иным народом, той или иной культу­рой, зависит от многих причин: особенностей жиз­недеятельности, стиля мышления, целевой причи­ны («энтелехии» по Аристотелю) каждого народа и его национальной культуры. Но этот смысл — не единственен. Помимо лежащего на поверхнос­ти и осознаваемого смысла (отражаемого в науке и в философии) в национальном и культурном миросозерцании присутствуют и смыслы неподоз­ревающиеся, проявляющие себя в иносказаниях, присказках, поговорках.

Формообразующая функция времени в куль­туре проявляется также в том, что каждая куль­тура самоопределяет себя во времени, создавая свой календарь, называя дату своего рождения, вехи своего развития, формируя представления о центре времени, выдвигая определенные концеп­ции времени.

В современной культуре организация времени усложняется. Для иллюстрации этого положения Жорж Гурвич предложил типологию восьми ти­пов «времени» в современном обществе: длящее­ся, обманчивое, неустойчивое, циклическое, замед­ленное, переменное, идущее вперед, взрывчатое время. Ж. Гурвич показывает, как культуры ха­рактеризуются сочетанием конфликтующих друг с другом времен и как группы постоянно соревну­ются друг с другом за выбор «соответствующего» времени. Гурвич, как и Дюркгейм, проводит раз­личие между «микросоциальными временами», характерными для групп и небольших социальных общностей, и «макросоциальными временами», характерными для социальных систем и институ­тов. Он постоянно указывает на множественность типов социального времени, на свойственные раз­личным социальным классам специфические вре­менные шкалы и уровни времени. Гурвич полага­ет, что с помощью анализа времени на социаль­ном уровне возможно обнаружить действие двой­ной временной шкалы — с одной стороны, «иерар­хически определенное и унифицированное» время социальной структуры, с другой стороны — «бо­лее гибкое время самого общества».