Формы защиты прав личности в деятельности СМК

Личность и права личности находятся в центре внимания средств массовой коммуникации, что осознается се­годня как признакдемократизации, декларируемой националь­ными и надгосударственными документами.

Одним из первых принятых Генеральной ассамблеей ООН документов (1946) была Резолюция о свободе информации, ко­торая определила, что эта свобода «означает право собирать, передавать и публиковать информацию, представляющую об­щественный интерес, без всяких ограничений». Всеобщая дек­ларация прав человека (1948) провозгласила право каждого че­ловека на информацию. Таким образом, права личности на свободу выражения мнения не беспредельны. Естественными ограничениями выступают права другой личности (при усло­вии, что их не ущемляют права первой) и общественная мо­раль.

Поскольку освещение социальной жизни СМК включает и информацию о лицах, чьи действия и мнения — иногда единст­венный предмет новости, указанная область является зоной столкновения двух подходов: неясно, где кончается общест­венный интерес к жизни индивида и где начинаются барьеры, за которыми этот индивид стремится укрыть свою жизнь. Прежде всего речь идет о публичных личностях, которые по роду занятий находятся у всех на виду и, более того, сами заин­тересованы в повышенном внимании СМК, поскольку это вы­зывает цепную реакцию интереса. Именно такая ситуация пре­дусмотрена Европейским судом по правам человека, который в полном соответствии с концепцией свободы информации пре­доставляет каждому возможность выражать свое мнение по по­воду общественной и частной жизни любого человека, за ис­ключением случаев, когда это мнение содержит ложные или оскорбляющие достоинство личности сведения.

Сравнительно простой для суда случай связан с клеветой, так как эта ситуация довольно основательно представлена во многих национальных сводах законов.

Всплеск общественной дискуссии по этому поводу возни­кает всякий раз, когда речь идет о знаменитостях. Трагическая смерть принцессы Дианы привела к тому, что фотожурна­листы, опубликовавшие снимки попавшей в автокатастрофу принцессы, чуть не оказались на скамье подсудимых. Стоит сказать, что на этот счет в каждой стране существует свой об­щественный настрой, базирующийся на своего рода публич­ном интересе. Скандал с президентом США Б. Клинтоном не мог разразиться, например, во Франции, поскольку подобное судебное разбирательство расценивалось бы как вмешательст­во в частную жизнь.

Приведем данные опроса, проведенного в Японии в 1986 г. (фирма YS, общенациональная выборка, число опрошенных 2231 человек). Респондентам был предложен вопрос: «Считае­те ли Вы, что газеты заботятся о том, чтобы не вторгаться в ча­стную жизнь людей?» Ответы распределились следующим об­разом: (в процентах ко всем опрошенным): «да, очень заботят­ся» — 11%, «отчасти заботятся» — 56 %, «не слишком много заботятся» — 23 %, «почти совсем не заботятся» — 4 %, затруд­нились с ответом — 6 %.

В 1980-х гг. в США и Великобритании резко возросло число гражданских исков о диффамации в прессе, на радио и телеви­дении. По мнению исследователей, некоторые иски были про­диктованы либо стремлением наказать журналистов за непонравившиеся выступления, либо желанием получить «легкие деньги». Причем в СШАдо 70 % возбужденных дел присяжные решают в пользу истцов. В результате цена страховки на случай диффамации постоянно растет, а одна из американских стра­ховых компаний даже прекратила заключать со СМ И договоры на страхование.

Участились и ответные иски со стороны издателей и журна­листов. Так, в 1983 г. «Чарльстон газет» (штат Западная Вирги­ния, США), после того как истец получил отказ в удовлетворе­нии своего иска, вчинила ему контриск за необоснованность обвинения в диффамации. Газета получила крупную сумму компенсации. Ее примеру последовали другие СМИ. (Такие данные приводятся в ежегодных обзорах профессионального журнала «Вестник Московского университета. Серия: Журна­листика».)

Со временем явление приняло довольно распространен­ный характер. Солидное возмещение ущерба по контрискам получили та же «Чарльстон газет», газеты «Лос-Анджелес ге­ральд-экзамене» и «Сан-Тэттлер» (Голливуд, Флорида, США), радиотелесеть Эн-Би-Си. В связи с этим Верховный суд США ужесточил требования к гражданским искам по диффамации. Согласно его решению, такие иски от государственных и об­щественных деятелей «могут быть отвергнуты до суда, если есть основания полагать, что истцы не в состоянии убедитель­но доказать диффамацию».

Современное российское законодательство не способно препятствовать использованию в прямом теле- и радиоэфире некорректных или ложных высказываний. Вероятность при­влечь обидчиков к ответу была и остается иллюзорной.[ См.: Законодательство и практика средств массовой информации. Тематиче­ское приложение ЗиП-Телеком. Выпуск№3-4. М.: Центр «Право и средства мас­совой информации», 1998. Сентябрь.]

В большинстве западных стран проблема фиксации доказа­тельств диффамации в процессах против электронных СМК решена однозначно. Соответствующий орган надзора за элек­тронными СМК имеет законодательно закрепленное право контролировать эфир и регулярно им пользуется. Так, соглас­но ст. 11 «Закона о телерадиовещании» Великобритании (1990), «для обеспечения контроля за программами, транслирую­щимися на основании лицензии на вещание, Комиссия по независимому вещанию (орган по надзору за всеми частными телекомпаниями Великобритании) может записывать эти про­граммы и использовать их записи полностью или фрагментар­но. В лицензионные условия должны включаться следующие обязанности вещателя:

а) делать записи всех программ, которые он транслирует на осно­вании лицензии в течение 90 дней;

б) по требованию Комиссии по независимому вешанию переда­вать ей записи для проведения экспертизы или изготовления копий;

) по требованию Комиссии по независимому вещанию переда­вать ей сценарий или расшифровку содержания программы, если вещатель в состоянии их изготовить».

Признание прав человека высшей ценностью предполагает создание законодательных гарантий защиты информации о частной жизни лица. Система таких гарантий необходима и для защиты интересов общества. Человек должен чувствовать себя защищенным физически и психологически; одной из уг­роз психологической безопасности человека является именно угроза разглашения информации о его частной жизни.

В российском законодательстве имеются нормы, регламен­тирующие вопросы защиты информации о частной жизни че­ловека:

- в Конституции РФ ст. 23 гарантирует каждому «право на не­прикосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений», а ст. 24 устанавливает, что «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается»;

- в Федеральном законе «Об информации, информатизации и защите информации» ст. 11 относит к категории конфиден­циальной информации персональные данные;[ Собрание законодательства Российской Федерации. Статья 609. 1995. № 8.]

- в законодательстве РФ «Об охране здоровья граждан» ст. 30 предусматривает обязанность сохранения врачебной тайны;

-в Семейном кодексе РФ ст. 139 гарантирует охрану тайны усы­новления.

Но запрет на вмешательство в частную жизнь не может быть абсолютным. Государственное устройство должно предпола­гать возможность общества защититься от разрушительных устремлений отдельного индивида. Эта идея нашла отражение в ст. 55 Конституции РФ, которая предусматривает возмож­ность ограничений прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конститу­ционного строя, нравственности, здоровья, прав, законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопас­ности государства.

Одно из таких ограничений права граждан на тайну частной жизни устанавливает п. 5 ст. 49 Закона РФ «О средствах массо­вой информации», регламентирующая обязанности журнали­ста: «Журналист обязан получать согласие (за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных ин­тересов) на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей». С правом журналиста вы­ступить на защиту общественных интересов корреспондирует­ся обязанность государственных органов, общественных орга­низаций, должностных лиц предоставлять ему информацию о своей деятельности, о чем говорит ст. 39 Закона РФ «О средст­вах массовой информации».

Таким образом, законодатель фактически признает журна­листа представителем общества. Однако на практике это порож­дает ряд проблем. Нарушает ли тайну частной жизни демонст­рация сюжета о том, как и с кем министр моется в бане? Оправ­дывает ли необходимость защиты общественного интереса публикацию записей телефонных переговоров или фотогра­фию строящейся дачи государственного служащего? Для того чтобы ответить на эти и другие возникающие в практике во­просы, необходимо провести границу между частной и обще­ственной жизнью и определить, как соотносятся понятия «об­щественная жизнь» и «общественный интерес».

Здесь целесообразно обращение к устоявшемуся разделе­нию права на частное и публичное, так как материальным ос­нованием этого разделения является характер интереса участ­ников правоотношений. «"Публичное право есть то, которое относится к положению государства, частное — которое отно­сится к пользе отдельных лиц", — определил римский юрист Ульпиан. Это фактически не что иное, как оборотная сторона деления человеческой жизни на частную и общественную. Следовательно, все, что законодатель отнес к сфере действия частного права, автоматически должно быть отнесено к част­ной жизни, а все те отношения, которые законодатель урегули­ровал нормами публичного права, автоматически считаются представляющими общественный интерес.

Если признать, что формально все те сферы нашей жизни, в которые вмешивается государство, всегда представляют обще­ственный интерес и, следовательно, собираемая здесь инфор­мация всегда носит общественно значимый характер, мы с ва­ми рискуем оказаться "голыми" перед объективами журна­листских телекамер. И здесь перед законодателем возникает выбор: либо отдать решение вопроса о том, какая информация представляет общественный интерес, на откуп журналисту; либо установить в законе пределы государственного вмеша­тельства в жизнь гражданина, а заодно и ограничения на пре­доставление обществу информации, полученной в ходе такого вмешательства».[ ГлисковА. Тайна частной жизни и общественный интерес // Законодательство и практика средств массовой информации. 1998. № 7—8. С. 3—7.]

Эта проблема не только российская. В 1994 г. в США суд решал вопрос, имеет ли право гражданин вывешивать транспаранты политического со­держания из окна собственного дома. Гражданка Маргарет Джилилио вывесила плакат, осуждающий действия правительства в зоне Персид­ского залива, что и послужило поводом к судебному разбирательству как действия, не соответствующего общественным интересам. Решение го­родского суда было отменено решением Верховного суда США, апелли­ровавшего к Первой поправке Конституции США со ссылкой на то, что «индивидуальная свобода гражданина в своем доме является частью на­шей культуры и нашего законодательства».[ Hernandez D. Banning select signs in windows of private homes is unconstitutional // Editor & Publisher. 1994. July, 16. P. 18-19.]

Интересы аудитории, личности и общества в целом обеспе­чиваются системой средств массовой коммуникации. Эти ин­тересы приоритетны и должны учитываться прессой. В этом заключается гуманистическая основа коммуникативной функ­ции СМК.