История зарубежной литературы 2 страница

Реализм книги Боккаччо заключается не только во внимании к бытовым подробностям, но и в реалистически пластичных образах героев новелл и самих рассказчиков. Гуманистическая мораль перевоплощает героев Боккаччо в гуманистов, начиная с еврея-ростовщика и заканчивая королями, аристократами и духовенством. Этому перевоспитанию посвящены все новеллы I дня, которые определяют отношение рассказчиков и автора к ведущим проблемам времени. Уже в первых трех новеллах I дня: знаменитой истории о святом Чапелетто, о еврее Аврааме, обратившемся в христианство, и знаменитой новелле о трех перстнях, рассказанной Филоменой, подчеркнуто, что вопросы теологические вынесены за рамки повествования в «Декамероне» и героем его становится человек, а местом действия мир материальной действительности, каждодневная посевдневная жизнь человека.

Человек - главный герой «Декамерона». Человек умный, находчивый и мужественный достоин счастья и может достичь его в единоборстве с судьбой. Этой теме посвящены рассказы II дня. Хитроумие героев новелл III дня направлено, главным образом, на достижение любовной удачи, что само по себе закономерно, поскольку любовь в гуманистической системе ценностей Боккаччо раскрепощает все возможности человека, делает его равным самому себе при полной реализации своих талантов. Эротика уравнивает в правах всех членов общества, все они имеют одно и то же естество, равны перед природой. В новеллах IY дня трагедия царственной Гисмонды уравнена с трагедией Симоны, которую нужда «заставляла добывать пропитание собственными руками». Чувственная любовь - непременный атрибут человеческой личности, без нее жизнь не может быть полной. Более того, именно любовь пробуждает в человеке человека.

Композиционный центр книги I новелла Y дня – показывает, как именно любовь делает человека человеком. Чимоне (буквально эта кличка означает скот) жил как скот вместе с животными, пока не увидел Ифигению, тогда «те совершенства, коими небо наделило его благородную душу, завистливый рок заточил в крохотном уголке его сердца и крепким вервием их привязал, Амур же оказался неизмеримо сильнее рока, и он это вервие распутал и, распутав, порвал» (1-ая новелла V дня). Чимоне, познав любовь, стал человеком, причем, одним из лучших людей своего времени - образованным, смелым и решительным, способным не только любить, но и бороться за свою любовь – путем самосовершенствования: бывший скот Чимоне становится одним из самых обходительных, воспитанных и образованных людей, бывший безграмотный пастух стал книгочеем, поэтом и любомудром, а когда Ифигению похитили пираты, Чимоне проявляет решительность и смелость, присущие его современникам-гуманистам: он снаряжает корабль, бросается в погоню, вступает в схватку и возвращает свою возлюбленную, потом бежит из тюрьмы, похищает возлюбленную прямо со свадебного пира, и, вернувшись на Кипр, женится на ней.

Таким образом, не только любовь, но и владение красноречием, способность правильно выразить в слове свои намерения, мысли или чувства, еще одна черта, обнаруживающая человека в человеке и способствующая пробуждению человечности. Более того, остороумный ответ повара спасает его от гнева хозяина, который сначала имел намерение убить Кибио. Филологическая доминанта, присущая раннему гуманизму, находит выражение в приоритете красноречия, утверждаемого в новеллах YI дня «Декамерона». Итак, девять дней «Декамерона» соединены внутренней тематической перекличкой и замкнуты в кольцо повтором I дня в IX. Но IX день не последний в «Декамероне».

Гуманистическая философия рассказчиков «Декамерона» и их исключительно «светская этика» получают законченные очертания в новеллах X дня, прославляющих идеалы любви, дружбы, благородства, щедрости, великодушия, которые рождаются не из аскезы, а из признания права природного естества человека на осуществление в каждой личности. Так возникает альтернативная гуманистическая система ценностей, основанная на снисхождении к человеческим слабостям, а не на христианском самоотречении, на признании человеческой индивидуальности, а не на растворении единичного во всеобщем. Эта гуманистическая этика направлена на восстановление гармонии в распадающемся старом мире, наделена правом и возможностью его преобразовать.

Билет № 3

1. «Сказочное» и «земное» в мифе.

2. Анализ отдельных новел сборника «Декамерон» (по выбору студента).

1. Миф всегда на первый взгляд похож на сказку. Боги, герои, чудища, все такое. Но, как мы уже знаем, мифы не взялись с бухты-барахты, они имели под собою причины и некую социальную почву. Мифы всегда были частью человеческой культуры.

Мифы связаны с разнообразными культами и верованиями, но вместе с тем в них отражается народная мудрость и здравый смысл. НАПРИМЕР: у греков был обычай жертвоприношения, но при этом пропадало очень много годного мяса. Тогда титан Прометей нашел способ помочь людям. Заколов жертвенного быка, он разделил его на 2 груды. Там, где поменьше, было мясо, в другой куче было все остальное. Он накрыл их шкурами и предложил на выбор Зевсу. Тот, соблазнившись на бОльший объем, выбрал понятно какую. И этот «прецедент», описанный в мифе, закрепил удобное правило: сжигаться стали непотребные части животного, а мясо оставалось людям. Вообще, в мифах в виде сказочно-фантастических форм описываются некоторые этапы жизни древнего общества: черты патриархата и матриархата, процесс овладения огнем, жертвоприношения. В мифе о циклопе Полифеме, который пожрал нескольких товарищей Одиссея, можно проследить упоминания о первобытном людоедстве.

В конце концов, миф строился на представлениях человека о мире и собственном месте в нем, что нельзя, пожалуй, назвать именно сказкой, хотя по форме он и похож на нее. Это была древность, люди высказывали свое миропонимание, как могли.:)

2. День третий. Новелла 8.

Ферондо выпивает сонный порошок, и его заживо хоронят; аббат, который между тем развлекается с его женой, переносит его из склепа в темницу, и Ферондо уверяют, что он в чистилище; воскреснув, Ферондо воспитывает сынка, которого его супруга успела прижить с аббатом.

Анализ.

В этом рассказе ясно видны по крайней мере две идейных линии: любви и веры.

I. ВЕРА: 1. Монашество, духовенство: проблема святости

2. Истина – ложь: проблема доверия

3. Очищение, путь к нравственному идеалу

4. Роль Бога и судьбы в жизни человека

II. ЛЮБОВЬ: 1. Супружеская верность

2. Муж и жена: права и обязанности

I.1. Духовенство в рассказе представлено неким тосканским аббатом, «человеком во всех отношениях праведным, если не считать его пристрастия к женскому полу». Т.е. праведность монаха – это лишь уверенность окружающих в его святости. В этом смысле рассказ перекликается с 1-ым рассказом первого дня о мессере Чеппарелло.

Но, если в отношении женщин аббат действительно чист в глазах прихожан, то в отношении к Ферондо ясно просматривается его вполне мирская сущность: хотя «строгость и святость его (аббата) жизни не вызывали сомнений», но он у всех на глазах потешается над простотою «неотесанного простофили» Ферондо, и это ни у кого не вызывает никакого протеста (подчеркнуто человеческое, сходство с людьми обычными: отчего не посмеяться над простофилей?). Более того, аббат не исключение из монашеской братии: не случайно во всех его проделках (и в организации «чистилища» для дурака Ферондо, и в походах к его жене) ему помогает другой монах. Т.е. в святость монахов Боккаччо явно не верит. Но вот что забавно: аббат в рассказе не осуждается (как, например, в предыдущем, 7-ом рассказе 3-его дня), тогда как можно уловить некое подобие презрения к Ферондо. Думается, это происходит от того, что главной нравственной ценностью в мире, описанном Бокккаччо, выступает ум. Аббат умен, и умеет обделать свои дела так, что и волки целы, и овцы сыты: ведя «душеспасительные беседы» с мирянами, не забывает и о телесной своей сущности. Это, собственно, разумный способ восстановить в мире равновесие и гармонию, столь важную для Возрождения: миряне не забывают, благодаря стараниям аббата (и примеру, который в нем видят), о душе, а аббат, благодаря своему «хитроумию», не пропустит случая совершить то, что «телу во здравие».

Итого: святость монашества – фикция, но она не осуждается, если монах умен и использует свой ум не наперекор природе (аббат не призывает жену Ферондо к смирению, но дает ей разумный совет и воплощает его в жизнь с пользой и для себя, и для нее), но во имя ее.

2. Проблема доверия у в этом рассказе решается просто: человек доверчив по природе своей и склонен верить в то, что видит или хочет видеть. Так, жена Ферондо, желая верить в силу своей красоты (обладающей, по словам аббата, «волшебной силой»), с одной стороны, и избавиться от ревнивого мужа, с другой, легко соглашается на просьбу аббата, подкрепленную, к тому же обещанием «вкусить отраду» и «дивным кольцом». Материальное и мирское побеждает духовное, особенно если последнее идет вразрез с природой человека. В природе человека есть не только идеальное, но и приземленное, например, любовь к побрякушкам (или деньгам – как посмотреть) у жены Ферондо.

Нравственно очищается в рассказе Ферондо, причем не через молитвы и покаяния, а через вполне реальные розги, подкрепленные верой в их божественное назначение благодаря хитрой выдумке аббата. Нравственное очищение у Боккаччо носит иной характер, нежели, скажем, у Данте: для Ферондо это избавление от ревности, т.е. он перестает подозревать жену во всех смертных грехах и она получает возможность вести нормальную жизнь, и благодаря этому «вновь становится ему верной женой». Т.о. ущемление человека в его естественных правах влечет за собой протест, выраженный здесь в отказе жены от мужа до его «излечения». В природе человека нет такого, что мешало бы жить другому.

Ни Бога, ни судьбы: человек все решает сам, и успешность предприятия зависит всецело от ума решающего. Богом выступает умный, в Бога как в сверхъестественное верит дурак: в диалогах Ферондо с монахом в «чистилище» монах, упоминая «господь», имеет в виду аббата («Господь велел тебя пороть дважды в день»; на землю Ферондо вернется, когда на то будет «воля божья» и т.п.) Мир Возрождения антропоцентричен, и эта новелла тому подтверждение.

II. 1, 2. Супружеская верность необязательна. По крайней мере, если супруг(а) хотят жить с кем-то, им этого не запретить. Но измена – тоже сугубо добровольное дело. Вскрывается проблема взаимоотношений в браке: жена не захочет изменять, если будет ощущать себя в браке человеком. Можно возразить – не человеком, а любимой. Можно, но не нужно: ведь Ферондо «очень ее (жену) любил, ночь напролет, бывало, лежал с ней в обнимку и все целовал, а когда припадала охота, то и еще кое-чем занимался». Т.е. случай жены Ферондо не тот же, что в ситуации молодой жены старого судьи Ричардо, замучившего жену воздержанием. Жена Ферондо изменяет мужу именно потому, что он не доверяет ей и «бешено ревнует, так, что мука мученическая». Этот вывод подтверждается и текстом: когда Ферондо возвращается из «чистилища» излеченным от ревности, она, «таковым обстоятельством удовлетворенная, вновь стала ему верной женой». Боккаччо провозглашает равные права женщины и мужчины в браке.

ИТОГО: в рассмотренной новелле все микротемы подводят читателя к одному выводу: человек – это человек, и какую бы социальную роль он не играл, ничто человеческое ему не будет чуждо (аббат, жена Ферондо). Насилие над природой к хорошему не приведет (жена отказывается от мужа, т.к. он отказывает ей в элементарном покое и свободе).

Кроме того, в рассказе есть элементы, раскрывающие уровень научных знаний о мире в эпоху Возрождения: «Дома он вновь вступил во владение своим имуществом и, как он себя сам уверил, обрюхатил свою жену, и по счастливой случайности она в определенный срок, в который свято веруют одни дураки, убежденные, что женщина должна носить ребенка не больше, не меньше, как 9 месяцев, родила младенца мужеского пола…»

Билет № 4

1. Основные циклы мифов.

2. Франсуа Рабле – комический гений Ренессанса.

1. Мифы древней Греции многочисленны, и все же всю эту груду можно разделить на тематические блоки, которые и имеют название циклов. По смыслу можно выделить такие: о богах, о героях, аргонавтах, Троянской войне, легендарном городе Фивы и т. п.

Систематизировать мифы принялись еще древние греки – известные (и неизвестные тоже) поэты. Поэтому, упоминая тот или иной миф, отмечается конкретное произведение, по которому он подается, так как в разных произведениях один миф может иметь разные версии.

В античной литературе мы находим мифы о происхождении мира и богов и борьбу богов с гигантами и титанами. Так, о жизни богов на Олимпе узнаем из поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея». В греческой мифологии боги отличаются от людей тем, что они бессмертные, могущественные и способны творить чудеса. Бог Зевс правит всей землей и небом, Посейдон - морем, Аид - подземным царством мертвых. Мифы этого цикла о богах пришли к нам из поэм греческого поэта Гесиода «Теогония» («Происхождение богов») и римского поэта Овидия «Метаморфозы» («Преобразование»).

Цикл мифов о героях - Прометее, Персее, Сизифе, Тантале, Геракле и многих других - ученые систематизировали по произведениям выдающихся греческих и римских поэтов и драматургов («Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Прометей закованный» Эсхила и др.). Захватывающие приключения аргонавтов во главе с Ясоном в поисках золотого руна составляют следующий цикл мифов. Этот знаменитый поход воспет в поэме Овидия «Метаморфозы», в трагедии Еврипида «Медея».

Фиванский цикл объединяет мифы о царе Эдипе, Антигоне, о неудачном походе Алкмеона и успешном походе Эпигонов (потомков) против Фив, о гибели Алкмеона, проклятого своей матерью. Все эти мифы связаны с легендарным «семибрамным» городом Фивы, который был важным политическим центром Древней Греции.

Троянский цикл мифов своими корнями достигает в III-II тысячелетие до н.э. Древнегреческие певцы - аеды и рапсоды - из уст в уста, из поколения в поколение передавали песни о событиях легендарного прошлого в Ионии, о походе на Трою, или Илион (отсюда название «Илиады» Гомера). Эти песни знала вся Эллада. На их основе возникали художественные произведения, где история приобретала черты легенды. Мифы троянского цикла нашли отображение еще и в трагедиях Софокла, Еврипида, в поэмах римских поэтов Вергилия и Овидия.

2. Рабле родился в 1494 году в Шиноне (Турень). Предположительно он был сыном кабатчика (некоторые утверждают — аптекаря, занимавшегося и питейной торговлей), а также он рано лишился матери. В семь лет его отдали в монастырскую школу.

Монастырь, в который вступил юный Рабле, принадлежал францисканскому ордену. Монахам-францисканцам не разрешалось заниматься науками и читать книги, за исключением богословских. Но молодой Рабле был любознателен и не подчинялся уставу. Он тайком изучал латинский и греческий языки, читал философов и поэтов.

В 1530 году, сохраняя звание священника, он поступил на медицинский факультет университета Монпелье, где также учился будущий Нострадамус. Здесь он читал публичные лекции по медицине.

Самый замечательный писатель своей эпохи, Рабле является, вместе с тем, самым верным и живым отражением её; стоя наряду с величайшими сатириками, он занимает почётное место между философами и педагогами. Рабле — вполне человек своего времени, человек Возрождения по своим симпатиям и привязанностям, по своей страннической, почти бродячей жизни, по разнообразию своих сведений и занятий. Он является гуманистом, медиком, юристом, филологом, археологом, натуралистом, богословом, и во всех этих сферах — «самым доблестным собеседником на пиршестве человеческого ума». Все умственное, нравственное и социальное брожение его эпохи отразилось в двух великих его романах.

Орудие сатиры Рабле — смех, смех исполинский, часто чудовищный, как его герои. «Страшному общественному недугу, свирепствовавшему повсюду, он предписал огромные дозы смеха».

Сатирический роман французского писателя XVI века Франсуа Рабле в пяти книгах о двух добрых великанах — обжорах, отце и сыне. Роман высмеивает многие человеческие пороки, не щадит современные автору государство и церковь. В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов. Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест во время Реформации.

Фантастическое в творчестве автора:

Рабле является одним из важнейших авторов-предтеч современной фантастики. Влияние романа-эпопеи «Гаргантюа и Пантагрюэль» на развитие фантастического жанра — огромно, в книге можно заметить черты многих направлений фантастики: первые две части романа представлены писателем в виде гротеска, своего рода пародии на средневековый рыцарский роман с присущими этим романам многочисленными волшебно-мифологическими чертами, здесь и великаны, и всевозможные чудовища и аллегорические преувеличения; не обошлось и без описания жизни в потустороннем мире; главы, посвящённые Телемской обители, являются классической утопией. В некоторых главах произведения явственно угадываются черты антиутопии. Особенно богаты на фантастические элементы четвёртая и пятая части книги, повествующие о путешествии друзей к оракулу Божественной Бутылки — здесь фантазия Рабле в описании невероятных чудес, природы и удивительных обитателей встречающихся на пути островов не имеет никаких границ. Знаменитый эпизод с «замороженными звуками» — один из первых, описанных в литературе, способов сохранения звуковой информации.

Два романа Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль" представляют из себя грандиозное сатирическое изображение жизни современной писателю Франции, всех слоев общества: беднейшие крестьяне, бродяги и мелкие провинциальные сеньоры, отцы города, богатеи, ростовщики-лихоимцы, городские низы, ремесленники всех мастей, пекари и пивовары, рыночные и уличные торговцы, судейские, духовенство, бродячие жонглеры и комедианты, врачи-шарлатаны, гадалки, предсказатели судьбы и составители гороскопов, горожане и проститутки. Это вполне реалистическое воспроизведение жизни, хотя в романах она преображается, ее пропорции сдвигаются, отдельные характеристики заостряются, и периодически выходит за пределы внешнего правдоподобия.

Первая книга Рабле "Ужасающие и устрашающие деяния и подвиги достославного Пантагрюэля, короля дипсодов, сына великого гиганта Гаргантюа. Новое сочинение мэтра Алькофрибаса Назье" хотя и создана в духе жизнеописаний, хроник, и рыцарских романов, но фактически является и пародией на эти жанры, поскольку подвергает осмеянию жизнеописания королей и полководцев, жития святых, юридическое псевдокрасноречие и схоластическую заумь. Критика черт старого мира достигается двояким путем — посредством отрицания, осмеяния, доведения до абсурда: государственных установлений, судопроизводства, схоластической псевдоучености, религиозной нетерпимости.

Вторая книга "Гаргантюа" — сочинение еще более непримиримое, где через рассказ о жизни Гаргантюа, отца Пантагрюэля, представлен образец воспитания народного монарха, воспитание нового человека эпохи. Положительная программа начинается с отрицания схоластических методов воспитания, монашества, судейского сословия, оголтелых клерикалов и папства, которое изображено в романе Рабле в образе Постника — существа из антимира, противостоящего миру его героев. С папством связано все самое отрицательное в жизни — насаждение слепого фанатизма, веры в мощи и реликвии, учреждение различных монашеских орденов, неумеренное преклонение перед папскими предначертаниями и выкачивание из христианских народов огромных денежных сумм. Неудивительно, что книги Франсуа Рабле были включены католической церковью в "Список запрещенных книг".

Билет № 5

1. Прометей как один из «вечных образов» мировой литературы.

2. Гротеск, пародия, сатира в комической стихии романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».

1. О том, кто такой Прометей, мы знаем, читали, кто-то даже, наверное, и Эсхила. Титан, который решил пожалеть глупеньких беспомощных людишек и подарил им огонь, знания, ремесла и прочие прелести жизни. Однако боги, и особенно батька Зевс, на него прогневились за такое нахальство, и Зевс сказал «Ты че такой дерзкий?!», чтобы титана приковали сами знаете чем и сами знаете где.

В общем, сам по себе образ Прометея – это образ бунтаря, плохого парня, которому побоку власть и хлебом не корми, дай кого-нибудь облагодетельствовать. Это образ прогресса, движения вперед.

До известного нам Эсхила фигура Прометея использовалась и другими деятелями греческого общества, но в века вошел именно эсхиловский Прометей, он стал "гигантским символическим обобщением, философски олицетворяющим дерзновенное упорство свободного творческого духа, смелую созидательную мысль человечества, скованную, но неукротимую мощь гения прогресса". Так-то.

Новая европейская и русская литература активно использовала этот образ, дополняя его своими деталями и особенностями, переосмысливая его и наполняя новым содержанием.

У Гете Прометей уже не тот страдалец, который за непослушание богам был прикован Зевсом к скале, а свободный творец, создавший людей. Для Гете Прометей - выражение гордой творческой силы и воли, в лице которого поэт выразил титаноборчество и свободолюбие, возвышенность духа и чувство достоинства.

У Байрона поступки Прометея трактуются как путь к победе через торжество разума, через осознание человеком своих прав, через непреклонное волевое утверждение этих прав.

У Шелли Прометей выступает как упорный, смелый, осознанно протестующий борец против господства Зевса. Его образ заключает в себе мысль, что только беззаветная борьба с политической тиранией и духовным гнетом всех видов может спасти народ от бездны одичания и гибели.

В русской литературе Прометей трактовался как символ передовой науки на пользу человечеству (М. Ломоносов), как символ духовной свободы, света и справедливости (Н. Щербина, Э. Губер, Я. Полонский), как символ буржуазной и политической революции (Н. Огарев, Т. Шевченко).

В XX веке Л. Мештерхази трактует Прометея как абсолютное добро. Обреченный на забвение, великий титан у венгерского писателя перестает быть богом и становится человеком. Став человеком, обретает человеческое бессмертие и величие. Мештерхази проводит параллель с Иисусом Христом, при этом выделяет общее: оба - самые добрые, человечные боги, оба страдали, чтобы спасти людей, обоих поначалу не оценили.

Таким образом, Гете, Шелли, Байрон, русские поэты XVIII-XIX веков давали в своих произведениях глубинное познание, раскрыли предельные социальные возможности своего времени. Каждый на свой лад показывал, что Прометей поднимает бунт во имя торжества, мира и победы, свободного и гордого человека. И только в XX веке Мештерхази делает Прометея простым смертным, который начинает трезво оценивать свои действия.

1. 2. Гротеск, пародия, сатира в комической стихии романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Эпоха Возрождения дала миру множество знаменитых имен: писателей, скульпторов, художников, музыкантов. Художники-Гуманисты видели объект своего творчества в изображении человека, его чувств, умственных способностей и качеств, так как и сами художники этой выдающейся эпохи тоже были неординарными личностями. Можно даже сказать, что эпоха создавала человека нового времени, а человек создавал эпоху. Франсуа Рабле - представитель французского Ренессанса, хотя виднейшим представителем этой эпохи его сделало одно-единственное художественное произведение. Роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» стал именно тем произведением, благодаря которому имя известного французского врача и ученого-энциклопедиста вошло в мировую историю литературы шестнадцатого столетия.

Роман Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» написан в переломную эпоху. Писатель выражает опыт времени через гротескно-гиперболическую фантастику, которая выполняет важную эстетическую функцию; она помогает воспроизвести универсальную картину мира, создавая для этого высокую степень образного обобщения.

Сатира - одна из самых ярких особенностей художественного гения реалиста Рабле, а гротеск – одно из орудий его сатиры. Гротеск – излюбленный литературный прием Рабле.

«Гротеск (франц. grotesque, итал. grottesco — причудливый, от grotta — грот) - тип художественной образности (образ, стиль, жанр), основанный на фантастике, смехе, гиперболе, причудливом сочетании и контрасте фантастического и реального, прекрасного и безобразного, трагического и комического, правдоподобия и карикатуры. Гротеск резко смещает «формы самой жизни», создавая особый гротескный мир, не допускающий ни буквального понимания, ни однозначной (как в аллегории) расшифровки. Гротеску свойственно стремление к целостному выражению кардинальных противоречий бытия, что и предопределяет резкое совмещение в нём полярностей. Сама форма гротеска таит в себе многозначительную содержательность: освящает вольность вымысла, обнаруживает «противоречивое единство» разнородного, разрушает общепринятые предрассудки.

Определяющие структуру образа принципы ренессансного гротеска — отношение к времени, к становлению и связанная с этим амбивалентность (двуединость), целостное и нерасчленённое изображение обоих полюсов становления: и нового и старого, и умирающего и рождающегося. Смех, вызываемый гротескным образом, также двуедин: весёлый, ликующий и — одновременно — насмешливый высмеивающий; он отрицает и утверждает, чем отличается от чисто сатирического смеха нового времени. Ренессансный гротеск выразил смеющуюся вольность народа, ощущение весёлой относительности и вечной «неготовности» бытия, его единства и неисчерпаемости, а также чувство исторических перемен.

Преувеличение, гиперболизм, чрезмерность, избыток являются основными признаками гротескного стиля. У Рабле гротеск имеет не только сатирическую функцию, материально-телесная стихия в «Гаргантюа и Пантагрюэле» носит положительный, жизнеутверждающий характер. В данном произведении Рабле широко использует прием гротеска.

Фантастическая страна Утопия, изображенная в романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», расположена где-то во Франции. Об этом свидетельствуют описания Парижа и провинциальных городков, в которых живут простые трудолюбивые ремесленники и крестьяне. Роман Ф. Рабле написан в форме сказки-сатиры. Автор саркастически изображает каждого из представителей схоластической науки, религиозные распри и самих церковников, с жизнью которых был хорошо знаком еще со времени пребывания в монастырях. Рабле широко использует аллегорию для изображения как положительных, так и отрицательных общественных явлений. Опираясь на фольклорные источники, автор создал образы людей, жадных к знаниям и к самой жизни.

Огромный рост Грангузье, Гаргантюа и Пантагрюэля был олицетворением их безграничных знаний, чрезвычайной образованности, благородства чувств, искренности, доброты и способности на самопожертвование ради обиженных. Великаны-Короли создавали законы, направленные на благосостояние своего народа. Сатира и гиперболы Рабле не абстрактные, они опираются на реальную подпочву. В образах отображается и тогдашняя действительность, и исторические фигуры. В литературе периода Возрождения довольно распространенной была тема путешествий, в основе которых лежали реальные события. Рабле использует эту тему для своих сатирических аллегорий, которые иногда сменяются сугубо фантастическими описаниями.

Гротеск в романе Рабле выполняет важную эстетическую функцию: он помогает воспроизведению универсальной картины мира, создавая для этого высокую степень образного обобщения, которую не мог бы достичь еще не развитый натуралистический реализм. Формы и характер фантастической образности Рабле были обусловлены целым рядом внутренних и внешних, объективных и субъективных факторов.

Чудовищные несоразмерности, несуразицы, диспропорция роста, веселые нелепости, курьезы и неразбериха, разрывы в логической цепи, резкие переходы и неожиданные следствия - все это характеризовало формы художественного мышления в эпоху начавшегося великого брожения, ломки векового уклада, когда жизнь быстро рванулась вперед, и гротеск старого, на каждом шагу рождающего новое, как образная концепция бытия, вошел в литературу из самой действительности. Воплощением исторического оптимизма, непоколебимой веры в человека и его будущее, свойственных воззрениям гуманистов, явилась фантастически гиперболизированная сила и мощь королей-великанов - героев романа Рабле. Она же продиктовала Рабле вдохновенный апофеоз человека, картины "божественного", космического могущества людского рода, обращенные к очень отдаленному будущему. Образным проявлением характерного для ренессансного сознания стихийного антропологического материализма явилась в эпопее гиперболизация материального и телесного начала, фантастика материальной мощи и роста, буйного расцвета, избытка и игры материальных, телесных сил, где под стать образам королей-великанов и количество поглощаемой ими еды и выпитого вина, где знаменитая кобыла Гаргантюа, отмахиваясь своим хвостом от оводов, уничтожает целый лес.

Гротескно-комическая струя в романе Рабле выполняет несколько назначений. С одной стороны, она служит целям «заманивания» читателя, должна его заинтересовать и облегчить ему восприятие сложных и глубоких мыслей, положенных в основу романа. С другой стороны, она же маскирует эти мысли, смягчая их выражение, служит для книги щитом против нападок цензуры. В средние века обличье шутовства делало возможными очень смелые высказывания и профессиональным шутам разрешалось говорить, паясничая, то, что считалось недопустимым в устах кого-либо другого. На это назначение своей забавной манеры повествования Рабле указывает сам в предисловии, где он сравнивает свой роман с античными ларчиками, украшенными всякими «веселыми и потешными изображениями», а внутри таящими «тонкие снадобья», и предлагает «после тщательного чтения и зрелого размышления разломать кость и высосать оттуда мозговую субстанцию».