История зарубежной литературы 4 страница

- У Рабле игра отрицанием встречается весьма часто. Кроме телемской утопии, о которой мы уже говорили, укажем на изображение детского времяпрепровождения Гаргантюа: здесь пословицы реализованы наоборот их смыслу. Так же значительна роль игры отрицанием в описании внешних и внутренних органов Постника (Каремпренана) и его образа жизни. Есть этот момент и в прославлении долгов Панургом, и в изображении острова Энназина, и в ряде других эпизодов. Кроме того, игра отрицанием рассеяна по всему роману. Иногда бывает трудно провести границу между пространственно-временной, хронотопической обратностью и игрой отрицанием (т.е. смысловым наоборот): одно непосредственно переходит в другое (так, например, в описании Постника): кувыркается пространственный и временной образ, кувыркается и смысл, кувыркается и оценка. Как тело, так и смысл умеют ходить колесом. И в том и в другом случае образ становится гротескным и амбивалентным.

- У Рабле игра отрицанием встречается весьма часто. Кроме телемской утопии, о которой мы уже говорили, укажем на изображение детского времяпрепровождения Гаргантюа: здесь пословицы реализованы наоборот их смыслу. Так же значительна роль игры отрицанием в описании внешних и внутренних органов Постника (Каремпренана) и его образа жизни. Есть этот момент и в прославлении долгов Панургом, и в изображении острова Энназина, и в ряде других эпизодов. Кроме того, игра отрицанием рассеяна по всему роману. Иногда бывает трудно провести границу между пространственно-временной, хронотопической обратностью и игрой отрицанием (т.е. смысловым наоборот): одно непосредственно переходит в другое (так, например, в описании Постника): кувыркается пространственный и временной образ, кувыркается и смысл, кувыркается и оценка. Как тело, так и смысл умеют ходить колесом. И в том и в другом случае образ становится гротескным и амбивалентным.

- Чем официальнее речь, тем эти тона (хвалы и брани) дифференцированнее, так как речь отражает установленную общественную иерархию, официальную иерархию оценок (в отношении вещей и понятий) и те статические границы между вещами и явлениями, которые установлены официальным мировоззрением.

- Но чем речь неофициальнее, чем она фамильярнее, тем чаще и тем существеннее сливаются эти тона, тем слабее становится грань между хвалою и бранью, они начинают совмещаться на одном лице и одной вещи как представителях становящегося целого мира. Твердые официальные границы между вещами, явлениями и ценностями начинают смещаться и стираться. Пробуждается древняя амбивалентность всех слов и выражений, объединяющих в себе пожелание жизни и смерти, посева в землю и возрождения. Раскрывается неофициальный аспект становящегося мира и гротескного тела. Но оживает эта древняя амбивалентность в вольной и веселой форме.

- Очень популярной формой народной словесной комики был так называемый «coq-à-l'âne», то есть «с петуха на осла» или «от петуха к ослу». Это – жанр нарочитой словесной бессмыслицы. Это – отпущенная на волю речь, не считающаяся ни с какими нормами, даже с элементарно логическими.

- В романе Рабле «coq-à-l'âne» играет большую роль. Речи Лижизада, Пейвино и заключение Пантагрюэля, заполняющие XI, XII и XIII главы «Пантагрюэля», построены как чистые «coq-à-l'âne». Так же построена и XI глава «Гаргантюа», где в виде набора пословиц и поговорок (в большинстве случаев вывернутых наизнанку) изображаются детские забавы героя. Особой разновидностью «coq-à-l'âne» является и вторая глава этой же книги – «Целительные безделки». Все это – последовательные, чистые и цельные «coq-à-l'âne».

- В борьбе сил своей эпохи Рабле занимал самые передовые и прогрессивные позиции. Королевская власть была для него воплощением того нового начала, которому принадлежало ближайшее историческое будущее, – начала национального государства. Поэтому он одинаково враждебно относился как к претензиям папства, так и к претензиям империи на высшую над-национальную власть. В этих претензиях папы и императора он видел умирающее прошлое готических веков, в национальном же государстве он видел новое и молодое начало народной и государственной исторической жизни. Это была его прямая и в то же время вполне искренняя позиция.

- Такой же прямой, открытой и искренней была и его позиция в науке и культуре: он был убежденным сторонником гуманистической образованности с ее новыми методами и оценками. В области медицины он требовал возврата к подлинным источникам медицины античной – к Гиппократу и Галену – и был врагом арабской медицины, извратившей античные традиции. В области права он также требовал возврата к античным источникам римского права, не замутненным варварскими толкованиями невежественных средневековых комментаторов. В военном деле, во всех областях техники, в вопросах воспитания, архитектуры, спорта, одежды, быта и нравов он был убежденным сторонником всего того нового и передового, что в его время могучим и неудержимым потоком хлынуло из Италии. Во всех областях, оставивших след в его романе (а роман его энциклопедичен), он был передовым человеком своей эпохи. Он обладал исключительным чувством нового, но не просто нового, не новизны и моды, – а того существенно нового, которое действительно рождалось из смерти старого и которому действительно принадлежало будущее. Умение почувствовать, выбрать и показать это существенно новое, рождающееся было у Рабле исключительно развито.

- Эти свои передовые позиции в области политики, культуры, науки и быта Рабле прямо и односмысленно выражал в отдельных местах своего романа, в таких, например, эпизодах, как воспитание Гаргантюа, Телемское аббатство, письмо Гаргантюа Пантагрюэлю, рассуждение Пантагрюэля о средневековых комментаторах римского права, беседа Грангузье с паломниками, прославление оккупационной политики Пантагрюэля и т.п. Все эти эпизоды в большей или меньшей степени риторичны, и в них преобладает книжный язык и официальный стиль эпохи. Здесь мы слышим прямое и почти до конца серьезное слово. Это слово новое, передовое, последнее слово эпохи. И в то же время это вполне искреннее слово Рабле.

- Таким образом, в творчестве Рабле вольность смеха, освященная традицией народно-праздничных форм, возведена на более высокую ступень идеологического сознания благодаря преодолению языкового догматизма. Это преодоление самого упорного и скрытого догматизма возможно было только в условиях тех острых процессов взаимоориентации и взаимоосвещения языков, которые совершались в эпоху Рабле. В языковой жизни эпохи разыгрывалась та же драма одновременности смерти и рождения, старения и обновления как отдельных форм и значений, так и целых языков-мировоззрений.

Билет № 7

1. Миф – почва и арсенал античной литературы.

2. Шекспировский вопрос.

1. Различные типы отношения поэта к мифам удобно прослеживать на материале античной литературы. Всем известно, что греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его «почву». Это можно отнести прежде всего к гомеровскому эпосу («Илиада», «Одиссея»), который отмечает собой грань между безличным общинно-родовым мифотворчеством и собственной литературой (ему подобны «Веды», «Махабхарата», «Рамаяна», «Пураны» в Индии, «Авеста» в Иране, «Эдда» в германо-скандинавском мире и другие).

Подход Гомера к действительности («эпическая объективность», т. е. почти полное отсутствие индивидуальной рефлексии и психологизма), его эстетика, ещё слабо выделенная из общежизненных запросов, — всё это насквозь проникнуто мифологическим стилем миропонимания. Известно, что действия и психическое состояния героев Гомера мотивируются вмешательством многочисленных богов: в рамках эпической картины мира боги более реальны, чем слишком субъективная сфера человеческой психики. Ввиду этого возникает соблазн утверждать, что «мифология и Гомер суть одно и то же…» (Фридрих Шеллинг, «Философия искусства»). Но уже в гомеровском эпосе каждый шаг в сторону сознательного эстетического творчества ведёт к переосмыслению мифов; мифологический материал подвергается отбору по критериям красоты, а подчас пародируется.

Позднее греческие поэты ранней античности отказываются от иронии по отношению к мифам, но зато подвергают их решительной переработке — приводят в систему по законам рассудка (Гесиод), облагораживают по законам морали (Пиндар). Влияние мифов сохраняется в период расцвета греческой трагедии, причём его не следует измерять обязательностью мифологических сюжетов; когда Эсхил создаёт трагедию «Персы» на сюжет из актуальной истории, он превращает саму историю в миф. Трагедия проходит через вскрытие смысловых глубин (Эсхил) и эстетическую гармонизацию мифов (Софокл), но в конце приходит к моральной и рассудочной критике его основ (Еврипид). Для поэтов эллинизма омертвевшая мифология становится объектом литературной игры и учёного коллекционирования (Каллимах из Кирены).

Новые типы отношения к мифам даёт римская поэзия. Вергилий связывает мифы с философским осмыслением истории, создавая новую структуру мифологического образа, который обогащается символическим смыслом и лирической проникновенностью, отчасти за счёт пластической конкретности. Овидий, напротив, отделяет мифологию от религиозного содержания; у него совершается до конца сознательная игра с «заданными» мотивами, превращёнными в унифицированную систему; по отношению к отдельному мотиву допустима любая степень иронии или фривольности, но система мифологии как целое наделяется «возвышенным» характером.

2. Шекспировский вопрос - это вопрос об авторстве произведений Шекспира, о том кто написал произведения Шекспира - Уильям Шекспир из Стратфорда или кто-то другой под этим именем. Название возникло по аналогии с гомеровским вопросом.

Обстоятельства жизни Шекспира сравнительно мало известны, он разделяет судьбу подавляющего большинства других английских драматургов эпохи, личной жизнью которых современники мало интересовались. Существует точка зрения, так называемое «антистратфордианство» или «нестратфордианство», сторонники которой отрицают авторство известного из источников актёра Шекспира из Стратфорда и считают, что «Уильям Шекспир» — это псевдоним, под которым скрывалось иное лицо или группа лиц. При этом, учитывая, что ряд современников приписывают шекспировские произведения именно Шекспиру из Стратфорда, обычно эти версии включают в себя ту или иную теорию заговора.

Вопрос об авторстве произведений Шекспира впервые возник в 1785 г., когда Джеймс Уилмот сделал предположение, о том что Фрэнсис Бэкон является автором этих произведений. Эти выводы он сделал когда посетил Стратфорд, чтобы собрать сведения о жизни Шекспира. Нашлось лишь несколько юридических документов с шестью подписями Шекспира, оставленными едва ли привычной к перу рукой, и ни одного документа подтверждающего его литературную деятельность. Свои выводы Джеймс Уилмот не опубликовал.

Среди нестратфордианцев нет единства относительно того, кто именно был настоящим автором шекспировских произведений. Число вероятных кандидатур, предложенных различными исследователями, к настоящему времени насчитывает несколько десятков.

«Антистратфордианская» точка зрения на авторство Шекспира подавляющим большинством учёных отвергается, однако она получила большую известность в культуре и сыграла важную стимулирующую роль в шекспироведении.

«Стретфордианцы» (сторонники традиционной версии) возражают: Шекспир - как раз типичный для Ренессанса случай гениального самоучки: никто ведь не считает фиктивными творцами Леонардо, Дюрера или Брейгеля; так что нет оснований сомневаться и в творческих возможностях Шекспира.

«Нестратфордианская» линия исследований подвергает сомнению возможность написания Шекспиром из Стратфорда «шекспировского канона» произведений.

Для чёткости терминологии нестратфордианцы строго различают «Шекспира», автора шекспировских произведений, и «Шакспера», жителя Стратфорда, стремясь доказать, в противовес стратфордианцам, что эти личности не тождественны.

Сторонники этой теории полагают, что известные о Шакспере факты входят в противоречие с содержанием и стилем шекспировских пьес и стихотворений. Нестратфордианцами выдвинуты многочисленные теории относительно их настоящего авторства.

Аргументы нестратфордианцев.

Некоторые учёные считают, что имя, записанное в церковной книге при крещении, и «Shakespeare» или «Shake-speare» — Шекспир, имя, которым подписаны произведения, не дают нам никаких оснований полагать, что это одно и то же лицо. Впрочем, орфография имён собственных в то время далеко не была урегулирована, а современники Шекспира Бен Джонсон и Кристофер Марло подписывали свои книги тоже не совсем так, как их фамилии значились в официальных документах.

Документы свидетельствуют, что родители, жена и дети Шакспера из Стратфорда были неграмотны.

Достоверные автографы Шакспера — только подписи фамилии и имени; его почерк достаточно неаккуратен, что даёт основание нестратфордианцам предполагать, что он был не очень привычен писать или даже малограмотен. Ряд стратфордианцев считает, что один творческий автограф Шекспира всё же известен: возможно, той же рукой, что и подписи, написана часть запрещённой цензурой пьесы «Сэр Томас Мор».

Не сохранилось ни одной принадлежавшей Шаксперу из Стратфорда книги.

Лексический словарь произведений Уильяма Шекспира составляет 15 тысяч различных слов, в то время как современный ему английский перевод Библии короля Якова — только 5 тысяч. Многие эксперты сомневаются, что у малообразованного сына ремесленника мог быть такой богатейший словарный запас. С другой стороны, писатели-современники Шекспира — Марло, Джонсон, Джон Донн и другие — были не менее, а то и более скромного происхождения, но их учёность превосходила шекспировскую.

Представления по пьесам Шекспира имели место в Оксфорде и в Кембридже, в то время как по правилам ставиться в стенах этих старинных университетов могли только произведения их выпускников.

В 1595 году выходит небольшая книга "Полимантея" с перечнем драматургов - выпускников Кембриджа, среди которых назван Шекспир, автор "Венеры и Адониса" и "Обесчещенной Лукреции".

При жизни Шакспера и в течение нескольких лет после его смерти никто ни разу не назвал его поэтом и драматургом.

Вопреки обычаям шекспировского времени, никто в целой Англии не отозвался ни единым словом на смерть Шакспера.

Завещание Шакспера — очень объёмный и подробный документ, однако в нём не упоминается ни о каких книгах, бумагах, поэмах, пьесах. Когда Шакспер умер, 18 пьес оставались неопубликованными; тем не менее, о них тоже ничего не сказано в завещании.

«Шекспировский вопрос» возник и стал развиваться в Америке; американцем был К. Харт, первым недвусмысленно заявивший в печати, что Шекспир из Стратфорда не был автором приписываемых ему пьес.

В 1856 г. журналистка Делия Бэкон в своей статье выдвигает предположение о том, что пьесы Шекспира были плодом коллектива авторов (Уолтер Рэли, Эдмунд Спенсер и др.), во главе которого был Фрэнсис Бэкон. Для доказательства своей версии она отправилась в Англию, где провела несколько лет изучая матералы эпохи Шекспира. В Стратфорде в церкви Святой Троицы, она попыталась вскрыть могилу Шекспира, ожидая найти в ней архив рукописей, однако ее задержали местные сторожа. Делия Бэкон первой обратила внимание на расхождения в написании подписей Шекспира, из чего вытекало, что он точно не знал, из каких букв состоят его имя и фамилия. Свою теорию она изложила в 1857 г. в в обширной монографии «Раскрытая философия пьес Шекспира».

Позже её теорию развивал политик-популист Игнатиус Доннелли, вице-губернатор Миннесоты, конгрессмен и автор трудов об Атлантиде. С интересом к шекспировскому вопросу относились такие крупные американские писатели XIX века, как Уолт Уитмен и Марк Твен.

Внимание к шекспировскому вопросу в России возникает в 1920-е годы, когда о нём высказывался Анатолий Луначарский, а Владимир Набоков написал стихотворение «Шекспир»: здесь герой выведен вельможей времён Елизаветы, чьи «труды привык подписывать за плату ростовщик». В постсоветское время шекспировский вопрос вновь получил популярность. Автором одной из фундаментальных работ в этом направлении является российский шекспировед И. М. Гилилов, книга-исследование которого «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса», вышедшая в 1997 году, вызвала интерес и резонанс среди специалистов. В качестве писавших под литературной маской шекспировские шедевры Гилилов называет супругов Роджера Мэннерса, 5-го графа Рэтленда, и Елизавету Сидни-Рэтленд, дочь английского поэта Филипа Сидни.

В 2003 году вышла книга «Шекспир. Тайная история» авторов, выступивших под псевдонимом «О. Козминиус» и «О. Мелехций». Авторы проводят детализированное расследование, говоря о Великой Мистификации, результатом которой явилась не только личность Шекспира, но и многие иные известные деятели эпохи.

В 2008 году вышла книга Сергея Степанова «Уильям Шекспир», где на основе собственного перевода автор доказывает, что сонеты У. Шекспира — переписка Рэтленда, Пембрука и Елизаветы Сидни-Рэтленд. В том же году вышла книга Марины Литвиновой «Оправдание Шекспира», где автор отстаивает версию, что произведения У. Шекспира были созданы двумя авторами — Фрэнсисом Бэконом и Мэннерсом, пятым графом Рэтлендом.

В том же 2008 году вышла на русском языке книга Вирджинии М. Феллоуз «Код Шекспира», где автор доказывает авторство Фрэнсиса Бэкона, а также наличие в печатных оригиналах первых фолио зашифрованных, порой стихотворных, посланий будущим вероятным дешифровщикам, содержащих ответы на многие исторические неувязки, раскрывающих тайны английского двора и другую информацию, которой Бэкон не мог «поделиться» при жизни. Все это, по мнению автора, Бэкон делал не в одиночку, а при помощи круга приближённых к нему лиц.

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

До сих пор существует масса гипотез, что пьесы Шекспира принадлежат перу совершенно другого человека. За два с лишним века существования этих версий на «роль» автора этих пьес выдвигались самые разные претенденты - от Фрэнсиса Бэкона и Кристофера Марло до пирата Фрэнсиса Дрейка и королевы Елизаветы. Были версии, что под именем Шекспира скрывается целый коллектив авторов. На данный момент насчитывается уже 77 кандидатов на авторство.

Фрэнсис Бэкон

Автор гипотезы: Джеймс Уилмот (1785), Делия Бэкон (1857)

Делия Бэкон ссылалась на близость многих философских идей Бэкона шекспировскому мировоззрению. Через пьесы Шекспира можно увидеть, что их автор был хорошо знаком с доктринами и идеями Розенкрейцеров.

Билет № 8

1. Периодизация античной литературы.

2. Жизнь, судьба, человек в шекспировском мире.

1. История древнегреческой литературы органично связана с жизнью Эллады, ее культурой, религией, традициями, в ней по-своему отражаются перемены в социально-экономической, политической областях. Современной наукой выделяются четыре периода истории древнегреческой литературы.

1). Архаический, который охватывает время до начала V в. до н. э. Это эпоха «ранней Греции», когда происходит медленное разложение патриархально-родового строя и переход к рабовладельческому государству. Предмет нашего внимания — сохранившиеся памятники фольклора, мифология, прославленные поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», дидактический эпос Гесиода, а также лирика, созвездие поэтов, творивших в VII—VI вв. до н. э.

2). Аттический (или классический) охватывает V—IV вв. до н. э., когда греческие полисы и, впервую очередь, Афины, это «око Эллады», переживают расцвет, а затем — кризис, теряют независимость, оказавшись под властью Македонии. Это время замечательного взлета во всех художественных сферах. Это, прежде всего, греческий театр, драматургия Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана; аттическая проза: историография (Геродот, Фукидид), ораторское искусство (Лисий, Демосфен), философия (Платон, Аристотель).

3). Эллинистический охватывает время с конца IV в. до н. э. до конца I в. н. э. Предмет внимания — александрийская поэзия и новоаттическая комедия (Менандр).

4). Римский, т. е. время, когда Греция становится провинцией Римской империи. Главные темы: греческий роман, творчество Плутарха и Лукиана

2. Для творчества Шекспира всех периодов характерно гуманистическое миросозерцание: глубокий интерес к человеку, к его чувствам, стремлениям и страстям, скорбь о страданиях и непоправимых ошибках людей, мечта о счастье для человека и всего человечества.

Подлинная вершина творчества Шекспира – пять трагедий: “Ромео и Джульетта”, “Гамлет”, “Отелло”, “Король Лир”, и “Макбет”. Они поражают титанической силой страстей и характеров, глубиной заложенных в них идей, сочетанием ярких черт своей эпохи и общечеловеческих проблем. Всё это позволяет им обретать новую жизнь во все последующие эпохи.

Трагедия “Ромео и Джульетта” созвучна всему периоду творчества Шекспира своей антифеодальной направленностью и прославлением молодой любви. Но если в комедиях этого периода любовь сметает все препятствия, то в здесь это столкновение приводит к трагическому исходу. Главное препятствие для пылкой и верной любви Ромео и Джульетты – родовая вражда их семейств. Трагедия о Ромео и Джульетте необычайно поэтична и внутренне музыкальна.

“Отелло” – трагедия ревности, которую Шекспир назвал “зеленоглазым чудовищем”; но в то же время это и трагедия обманутого доверия. “Отелло”, может быть, самая страшная из трагедий Шекспира, так как здесь убийцей становится благородный, чистый человек. Но и в этом произведении главное – вера в человека. Дездемона действительно “чиста, как небо”, и Отелло убеждается в этом. В то же время в “Отелло” остро и своеобразно ставится вопрос о равенстве людей независимо от их национальности или цвета кожи.

Многогранно и содержание трагедии “Король Лир”. На первом плане – сложные взаимоотношения отцов и детей, философско-нравственный вопрос дочерней и сыновней благодарности, причём проблемы эти решаются на примере двух семей: короля Лира с его дочерьми и герцога Глостера с его сыновьями. Для Шекспира характерно такое удвоение и утроение основных линий. Это придаёт событиям и характерам типичность.

Последняя из великих трагедий Шекспира, “Макбет” (1606 г.), основана на старинной шотландской легенде. В ней снова ставится вопрос о губительном влиянии единоличной власти, и особенно – борьбы за власть. Великолепно показано пробуждение совести в душе леди Макбет. Ещё сильнее звучит в этой трагедии Шекспира его постоянная тема – тема справедливого возмездия.

В 1601 г. появилась величайшая трагедия Шекспира “Гамлет”, которую Белинский назвал “блистательнейший алмаз в лучезарной короне царя драматических поэтов. “Гамлет” стоит особняком даже в гениальном наследии Шекспира. Главный герой пьесы – человек не только сильных страстей, но и высокого интеллекта, человек, размышляющий о смысле жизни, о путях борьбы со злом. Это роднит пьесу с драматургией XX века.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Важной особенностью Шекспира было то, что его память удерживала и потом свободно восстанавливала все то, что ему было нужно в каждый данный момент. Кроме того, весь этот материал был подчинен другой особенности его гения - его чудесному воображению, которое заполняло все пробелы в усвоенном материале. И была у него еще одна способность, тоже совершенно исключительная: уменье наблюдать людей и их жизнь. Большой поэт, подлинный сердцевед, Шекспир улавливал в каждом отдельном человеке и в толпе наиболее типичное и характерное. Работа в театре давала ему для этого все возможности. Он ежедневно наблюдал зрителей, особенно тот чудесный коллектив, который наполнял партер "Глобуса".

Изучая драматургию Шекспира, мы можем без труда различать три главных источника его пьес. Во-первых, итальянская новелла. Ее в это время довольно хорошо знали в Англии по переводам. А Шекспир мог, по-видимому, читать и итальянские оригиналы. Мы знаем, что итальянскому языку он обучался по самоучителю Флорио. Итальянская новелла была неисчерпаемым источником сюжетов. Начиная от "Декамерона" Боккаччо и кончая новеллами Банделло, итальянская новеллистика нагромоздила горы сюжетов. Эти рассказы и повести, которые иногда содержат только динамический сгусток сюжета, иногда дают его более широкую разработку, служили для Шекспира драгоценными толчками для творчества. Он умел скудные, мимолетные наброски новеллы напоить живой кровью, превратить силуэты, там фигурирующие, в настоящих живых людей, у которых мысль, чувства и действия полны необычайной убедительности. Но итальянская новелла в те времена имела не только ценность сюжетной сокровищницы. Она была также проводником гуманистической идеологии для читателей, которые жили вне Италии. Изображая быт и людей в Италии и вне ее, авторы новелл, начиная от Боккаччо, отражали все перипетии идеологического роста Италии и закрепляли своими образами отдельные моменты ренессансного мировоззрения и ренессансного мироощущения. Заимствуя в новеллах сюжеты, Шекспир, как и другие английские драматурги, черпал в них и идейное содержание.

Вторым источником творчества Шекспира был Плутарх, греческий историк, оставивший нам биографии греческих и римских деятелей. У Плутарха Шекспир находил биографии людей, которых он выводил в своих драмах: Кориолана, Цезаря с его окружением, Антония, Октавиана. И то, что у Плутарха было только биографическим наброском, в драмах Шекспира облекалось плотью и начинало жить подлинной реальной жизнью.

Третьим значительным источником Шекспира была английская хроника Голиншэда, в которой рассказывалась история английских королей, крупных и мелких персонажей английской истории, начиная от легендарных времен вплоть до событий второй половины XVI века. Голиншэд, как и Плутарх, любил останавливаться на биографических подробностях, охотно вдавался в детали личной жизни своих героев. Но они у него, так же как и у Плутарха, проходили бледными тенями. А Шекспир перевоплощал эти бледные тени в такие фигуры, как Ричард II и его соперник Болинброк, Генрих V, Генрих VI, Ричард III. Хроника Голиншэда превращалась у него в летопись человеческой жизни и человеческих деяний. Именно человеческих, потому что Шекспир больше всего заботился о том, чтобы показать своему зрителю живого человека.

И был у Шекспира еще один источник, но особенный, не обладавший жанровой определенностью новеллы, биографий Плутарха или хроники Голиншэда. Это - огромная продукция английской драматургии, созданная до него, нам неизвестная, а ему хорошо знакомая. Пьесы его предшественников не только снабжали его сюжетом, но и давали готовый остов композиции. Отправляясь от них, его фантазия работала необычайно легко. Этим путем возникли "Ричард III", "Комедия ошибок", "Укрощение строптивой", "Король Джон", "Генрих V", "Гамлет", "Король Лир".

Более двадцати лет подряд Шекспир посылал на английскую сцену образ за образом целую толпу живых людей, которые жили тогда и живут сейчас. Но он не только наполнял театр образами. Он насыщал его идеями, люди были у него проводниками идеи. Через их слова и действия Шекспир доводил до сознания зрителя свое миросозерцание.

Какое же миросозерцание проводил Шекспир?

В этом отношении периодизация творчества Шекспира дает нам некоторые надежные вехи. В настоящее время можно считать общепринятым то деление, которое различает в деятельности Шекспира три периода. Первый - от 1590 до 1601 г., второй - от 1601 до 1609 г., третий - от 1609 до 1612 г.

Что представляла в эти периоды английская общественность и английская культура? Что давало Шекспиру толчки для формирования его идейного мира?

Шекспир написал первую пьесу через два года после Армады. Страна еще не вполне успокоилась от того огромного напряжения, которое помогло ей одолеть опасность, и переживала жизнерадостный подъем, который сопровождает большую победу. Царил оптимизм, притуплялись общественные противоречия и политическая борьба. Люди жадно наслаждались жизнью. На фоне этих настроений и целиком отражая их, развертывалось творчество Шекспира на своем первом этапе. Но мало сказать, что в этот период творчество Шекспира развертывалось в атмосфере народного оптимизма. Для того чтобы это чувство могло претвориться в образы, нужно было, чтобы это настроение проходило через какую-то уже сложившуюся идеологию, хорошо воспринятую художником. Такой идеологией был гуманизм, который владел умами передовых людей английского общества. Он пришел, как мы знаем, в Англию из Италии и давно уже, начиная со времен Генриха VIII, оказывал влияние на драматургию. Теперь гуманизм в Англии был на новом этапе.

Когда гуманизм возник в Италии, смыслом его существования была борьба с идеологией феодального мира. И он сокрушил эту идеологию, опираясь на античное наследство. Но у итальянских гуманистов мировоззрение носило аристократический характер. Оно было недоступно массам. Чтобы воспринять полностью свою культурную и общественную мощь, гуманизм должен был демократизироваться. Этот процесс начался уже в итальянской художественной литературе. А когда гуманистическая идеология стала распространяться по другим странам, перевалила через Альпы, переплыла моря и добралась до Англии, ее демократическая насыщенность усилилась еще больше. У трех величайших художников, живших вне Италии,- Рабле, Сервантеса и Шекспира - вся деятельность была направлена на то, чтобы передать своему народу, широким массам, всю сокровищницу идей, которую нес гуманизм, но которую долго держали под спудом, как достояние ограниченных аристократических кругов. Шекспир в этом отношении был в более благоприятных условиях, чем Рабле и Сервантес, потому что он работал на театре. Он своими глазами видел народ, который был ему дорог, как восприемник его идей. Он понимал, что, творя для этого народа, он одновременно воспринимает от него благотворные толчки, выводящие его на новые идейные пути и вдохновляющие на новую серию образов.