Состояния самосознания личности

Анализируя проблему строения личности, А.Н.Леонтьев наметил три типа личностных конфликтов, природа которых коренится в особенностях мотивационной сферы личности [75, 226]. Один из них состоит в том, что различные, связанные внутри себя группы мотивов, могут представлять собой независимые, разъединенные сферы, что создает "психологический облик человека, живущего отрывочно – то в одном "поле", то в другом" [75, 220]. Другой конфликт возникает у человека с внутренне иерархизированной мотивационной сферой, объединенной единым мотивом-целью. Соотнося свои действия с мотивом, такой человек может обнаружить несоответствие своих действий собственному мотиву-цели, а то и противоречие ему. И наконец, третий конфликт возникает в результате открытия человеку всей глубины содержания (или пустоты, отсутствия содержания) того мотива, который он сделал целью своей жизни.

Все три типа конфликтов порождаются реальной жизнью человека и кристаллизуются в ее мотивационной сфере. Самосознание человека, отражая эти конфликты, как бы вбирает их в себя, что, в свою очередь, может привести к изменению самой феноменальной данности "Я", к особым состояниям самосознания.

Разъединенность мотивационной сферы может породить и расщепленность самосознания личности.

По-видимому, в юности некоторая расщепленность образа "Я" – неизбежный и необходимый для развития момент. Об этом пишет, в частности, И.С.Кон, обсуждая проблему внутренней последовательности, цельности "Я-образа" [57]. Возможность расщепления самосознания кроется в объективном несовпадении требований к человеку и ожиданий от него в разных жизненных сферах, в которых он играет различные социальные роли. Отношения со сверстниками и мотивы общения с ними отличаются от отношений в семье, с близкими, собственные внутренние мотивы-цели отличаются от того, чему подросток реально посвящает свои силы и энергию.

Взрослый человек может сжиться с этой расщепленностью и обладать как бы двумя самосознаниями. Каждому самосознанию могут соответствовать своя "Я-концепция", свое эмоционально-ценностное отношение к себе, свои особенности аутодиалога. Такое строение личности и самосознания оказывается, однако, препятствием в выполнении личностью ее главной функции – служить способом (органом) интеграции психической и социальной жизни индивида. Чтобы этот дефицит личностной структуры обнаружился, достаточно столкновения необъединенных мотивов в одном поступке.

Обнаружение того, что прошлые действия, равно как и актуальные намерения и планы, не соответствуют жизненной цели, приводит к их обессмысливанию. Мы уже обсуждали эту ситуацию применительно к отдельному поступку. Иное дело, когда целый отрезок, а то и вся прожитая жизнь теряет свой смысл, так как становится очевидной ее оторванность от собственной жизненной цели. Вместе с утратой смысла жизни утрачивается и смысл "Я". Собственные качества и черты оказываются столь же ненужными и отчужденными, как и дела, которые этими чертами "обеспечивались". Возникает феномен, который можно было бы назвать феноменом "потерянного Я". Это хорошо выражено в стихах чешского поэта В.Незвала:

Понять никак не в силах из-за боли,
Кем был вчера, и кем сегодня стал.
Я болен: от неверия устал.
Страдания мои сродни неволе [92, 120].

Наконец, обнаружение бессодержательности, пустоты собственной жизненной цели сталкивает человека с проблемой недостаточной нравственной, ценностной обоснованности собственного существования. Возникает феномен "неоправданного Я".

Происхождение этих трех феноменов – расщепление самосознания, потеря себя и переживание неоправданности своего "Я" – отнюдь не сводится к некоторой внутрипсихической "механике" самосознания, к нарушениям в его работе. Напротив, эти феномены – результат адекватной работы самосознания. В самом деле, формальный анализ не позволяет ответить на вопросы о том, почему личность не находит такой жизненной цели, которая соединила бы разобщенные мотивационные сферы. Почему то, к чему реально приходит человек в своей жизни, не устраивает его, что наполняет содержанием или, напротив, опустошает его жизненную цель? Постановка этих вопросов выводит анализ в сферу морального сознания и нравственной деятельности – предмет не только психологии, но и этики, литературы, искусства.

Вопросы, связанные с нравственной ценностью мотива и с той его функцией, которая касается не вообще смыслообразования, но внутреннего нравственного оправдания и обоснования своего "Я" человеком, ставятся в отечественной литературе в основном философами-этиками [36; 50; 131]. Мы уже касались таких категорий морального сознания человека, как моральный долг, ответственность, честь, достоинство, совесть. Каждая из этих категорий подразумевает не только способ оценки собственных поступков, но имеет характер внутреннего мотива. Как феномены самосознания долг, ответственность, честь, достоинство, совесть конкретизируют для социального индивида и для личности такие нравственные ценности общества, как добро, справедливость, человечность. Эти феномены являются, таким образом, формой выражения важнейшей черты мотивационной сферы человека, т.е. касаются того факта, что своим высшим, нравственным содержанием мотивы выводят человека за рамки его индивидуального существования, его частной адаптации и приспособления к существующим условиям, выводят за рамки определенных его уникальным бытием потребностей и связывают человека с проблемами эпохи, общества. Для философов-марксистов аксиомой является то, что "эта связь носит, во-первых, классовый, во-вторых, исторический характер" [50, 93]. Кроме того, категории морального создания предполагают, что мотивирующая и регулирующая функции морального сознания являются для человека формами "самозаконодательства", т.е. переживаются человеком как часть его самого, его сущности, он принимает на себя обязательство не просто разделять общественные ценности, но и конкретизировать моральные требования применительно к специфическим условиям конкретных ситуаций его собственной жизни. Моральные категории предполагают также свободу воли человека, свободу выбора им линии собственного поведения. Все это в максимальной форме выражено в совести.

"Нравственные требования к человеку, – пишет О.Г.Дробницкий, имея в виду прежде всего совесть, – образуются не только системой наличных отношений и потребностей общества, но и его историческими возможностями, что и выражается в "беспредельности" его нравственной задачи. Критическое отношение к себе, отдача себя служению "высокой идее", открытость личного сознания историческим проблемам эпохи, включая и потребность изменения существующих условий, преодоление человеком своих границ как частного лица, возвышение над собой и нелицеприятный суд над своими действиями и составляют специфические признаки собственно совести, если ее отличать от иных внутренних мотивов" [36, 67].

За состояниями расщепленности самосознания, "потерянного Я" и, в особенности, "неоправданного Я", стоят, таким образом, проблемы нравственной мотивированности человеческой деятельности, дефицита моральной мотивации. Это находит свое отражение в работах авторов, ориентированных на поиски психотерапевтической помощи человеку, в частности авторов экзистенциального и "гуманистического" направлений (Л.Бинсвангер, Р.Лэйнг, В.Франкл, А.Маслоу, К.Роджерс, Э.Фромм). Так, В.Франкл вводит понятие стремления к смыслу жизни и утверждает, что именно этот поиск является главной силой жизни человека. Фрустрация поиска смысла (экзистенциальная фрустрация) приводит к нусогенному неврозу, т.е. неврозу, вызванному утратой смысла жизни, экзистенциальным вакуумом. Выход из этого состояния лишь в нахождении цели и следовании ей – такой цели, которая могла бы придать смысл существованию человека, позволить ему найти его и оправдать свое существование.

"Я считаю, – пишет В.Франкл, и его слова имеют тем большую силу, что они во многом плод осмысления им своего опыта как узника Освенцима, – опасным заблуждением предположение, что в первую очередь человеку требуется равновесие, или, как это называется в биологии, "гомеостазис". На самом деле человеку требуется не состояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достойную его. То, что ему необходимо, не есть просто снятие напряжения любыми способами, но есть обретение потенциального смысла, предназначения, которое обязательно будет осуществлено" [133, 121].

Сходную мысль формулирует А.Маслоу, определяя "самоактуализирующуюся" личность:

"Самоактуализирующиеся люди, все без исключения, вовлечены в какое-то дело, во что-то, находящееся вне них самих. Они преданы этому делу, оно является чем-то очень ценным для них – это своего рода призвание..." [85, 110].

При этом имеются в виду такие непреходящие ценности, которым человек посвящает свою жизнь, как истина, добро, красота и другие моральные и этические ценности. Проблемы, связанные со смысловым "вакуумом", особенно характерны для современного капиталистического общества, не случайно поэтому им уделяется так много места в философских, психологических и психотерапевтических работах западных авторов. Это находит свое выражение также и в том, что в определении "зрелой", "самоактуализирующейся", "полноценно-функционирующей", "эффективной" личности самыми различными авторами вводится качество мотивации, состоящее в соотнесении деятельности отдельного человека с человеческими ценностями и придающее нравственный смысл его существованию [205].