Природа зла и свобода воли

Христианское учение о творении находится в непосредственной связи с вопросом о природе зла. Святые Отцы церкви ясно понимали эту связь и видели в ней ключ к решению вопроса. Не является ис­ключением в этом отношении и Августин. Христианская трактовка зла противопоставлена гностицистской и манихейской. Она отрицает дуализм, т.е. признание добра и зла в качестве двух равноправных суб­станции. Зло не субстанциально, не имеет собственных источников существования. Оно не есть бытие, но лишенность бытия, его отсут­ствие.

Августин выделяет три уровня зла: метафизический, моральный, физический.

С метафизической точки зрения зла как такового нет в Космосе. Поскольку зло возникает вследствие пустот или нестроения бытия, то оно может существовать лишь в отдельной части Вселенной, когда мы рассматриваем ее отдельно от других частей и от целого. Однако то, что представляется нарушением порядка в пределах одной части, в рамках всего целого не является таковым. С точки зрения целого любая тварь и любое событие имеют свое предназначение. Это отно­сится ко всему, кажущемуся нам уродливым, страшным, ничтожным и др., поскольку все имеет свой смысл. Мы же воспринимаем только часть, доступную уму, поэтому склонны впадать в иллюзию. Однако мы должны предположить, что во всем присутствует знак целого, указание на некий высший смысл.

С точки зрения моральной зло есть нарушение человеком божест­венных заповедей, т.е. грех. Оно исходит от порочных устремлений и желаний, следовательно, от порочной воли. Остается выяснить, отку-*да исходит порочная воля. Августин дает следующий ответ. Воля по своей сущности стремится к благу, поскольку человек как таковой не зол по природе, но стремится к добру. Но он может предпочесть выс­шему благу — низшее и тем самым нарушить божественную иерархию. Такое «перепутывание» ценностей, когда низшее начинает незакон-

но занимать место высшего, обусловлено свободой человека и цели­ком ложится на его совесть. Люди склонны стремиться не к злому, а к земному, ощутимому, приносящему скорый результат, забывая о бо­жественном. Порочность, однако, состоит не в обращенности к зем­ному, а именно в забвении о божественном. Отпадение от добра и есть коренной источник порочной воли. Добро есть «норма бытия», зло — изъян, нарушение нормы. Добро — адекватная реализация бо­жественного плана. Моральное зло — человеческий грех. Это преда­тельство добра, измена ему.

С точки зрения физической зло представлено болезнями, недугами и наконец смертью. Причина этого вида зла вполне определенна — она в грехопадении первых людей. Совершенство созданного Богом мира было разрушено фактом грехопадения. Через него в мир вошли несовершенства, муки, страдания и смерть. Преодоление этого вида зла, впрочем, как и зла морального, — на пути возвращения к Богу. Особую роль, согласно Августину, в этом играет воля. Его учение о свободе воли получило широкую известность и надолго стало отправ­ным пунктом для философского осмысления данной темы.

Свобода — свойство воли человека, а не разума. Это означает, что вполне рядовой является ситуация, когда разум знает, в чем состоит благо, и принимает его, а воля отвергает. По Августину, воля, следо­вательно, имеет свою автономию и, более того, она «иное» по срав­нению с разумом. Выбор воли может быть иррациональным, несогла­сующимся с разумным пониманием. Именно вследствие этого и про­исходит измена добру, а значит измена Богу. Наиболее часто рассогласованность разума и воли происходит по причине высокоме­рия или желания величия: человеку свойственно стремиться возвы­шаться над людьми и хотеть стать вровень с Богом. Однако свободная воля подлинно свободна, когда не допускает зла. Следовательно, сво­бода состоит в направленности воли к выполнению божественных заповедей. Самостоятельного усилия, без помощи Божией, недоста­точно для того, чтобы человек постоянно направлял свою волю к добру. Нужно употребить усилия воли, чтобы подчинить ее божествен­ной благодати — в этом и состоит свобода воли. Божественная благо­дать не насилует волю, ибо воля может свободно подчиниться благо­дати. Свободно утвердиться в благодати — значит обрести высшую степень свободы.

Истина

Благая воля и чистое сердце суть условия познания истины. Путь познания есть для Августина восхождение разума, ведомого верой к Богу. Фактически познание начинается с чувственного восприятия (так как Бог познается через Его творения) и как бы по ступеням поднимается к истине. Данные пяти органов чувств — зрения, осяза-

ния, слуха, обоняния, вкуса — передаются на следующий, более высокий уровень, к «внутреннему чувству». Выражение «внутреннее чувство» очень близко аристотелевскому выражению «общее чувство», которое по-русски обычно переводят как «здравый смысл». Здравый смысл, или, по терминологии Августина, внутреннее чувство, — это координатор чувств. Через его посредство совмещаются и согласуют­ся между собой данные всех пяти органов чувств. Внутреннее чувство позволяет человеку иметь связное представление о действительности. Такое представление становится материалом для осмысления разу­мом, откуда и возникает знание. Термином «знание», согласно Авгус­тину, следует обозначать только достояние разума, но не чувствен­ные данные. Что особенно важно, разум привносит некоторую до­бавку в данные органов чувств, — так что знание не есть простая сумма чувственных впечатлений. Разум создает новое качество. Теле­сные объекты в свете разума предстают в особом освещении. Так, например, никто и никогда не видел хотя бы двух абсолютно тожде­ственных друг другу, т.е. абсолютно одинаковых, предметов, однако мы пользуемся понятием тождества и благодаря этому получаем воз­можность сравнивать предметы между собой. В чувствах все предметы предстают перед нами текучими, изменчивыми, разделенными на множество частей, однако мы можем мыслить и, следовательно, вос­принимать их устойчивыми и едиными. Этим — более глубоким и упорядоченным — восприятием мира мы обязаны разуму. Именно поэтому Августин говорит, что разум есть «взгляд души».

Таким образом, с помощью разума душа обретает способность су­дить о вещах. Разум дает критерии суждения. Именно благодаря наличию критериев мы вообще можем выносить суждения: «похоже — непохо­же», «это» или «иное», «пропорционально — непропорционально», «красиво — некрасиво» и т.д. Мы не можем чаще всего ясно и определен­но сформулировать критерии, но твердо знаем, что они существуют, -иначе мы не могли бы ни о чем судить. Тот факт, что сформулировать критерии трудно, говорит о подверженности нашего разума всякого рода колебаниям и отклонениям, что неудивительно, — ведь разум несо­вершенен, как несовершенен человек. Но этот же факт говорит о суще­ствовании некоторого закона вне нашего ума. Этот закон и есть истина. Человек, следовательно, стремится к истине как к объекту, который выше его. Истина дается чистому интеллекту, и через нее данные органов чувств и весь воспринимаемый мир видятся нами в истинном освещении.

В конкретном истолковании истины Августин идет по стопам нео­платоников. Истинный образ предмета есть его идеальная модель, т.е. идеальный «проект», содержащийся в мыслях Бога. Иначе говоря, речь идет с платоновских идеях, но переинтерпретированных по-неопла­тонически и с учетом основоположений христианства. Если мы знаем идеальную модель вещи, то мы можем адекватно воспринять саму вещь. Но каким образом нам становятся доступны идеатьные модели,

т.е. мысли Бога? В этом пункте Августин осуществляет оригинальный и смелый поворот: они открываются нам в минуты прозрений или оза­рений. Озарение — это именно тот момент, когда все, до того неясное и запутанное, неожиданно предстает в ясном свете («свете истины»), отчетливо и определенно. Впрочем, отдаленно озарение, по Августи­ну, схоже с платоновским припоминанием. Однако различие состоит, в частности, в том, что, по Августину, озарению предшествует и со­путствует душевное потрясение. Душевное потрясение связано с са­мыми серьезными или даже трагическими, обстоятельствами жизни. Но его «положительный эффект» состоит в том, что как его следствие с души слетает корка черствости, боязни и малодушия. Открывается чистая ясность души. А благая воля и чистое сердце суть главные усло­вия познания истины. Истина, открывающаяся в моменты прозре­ний, — это не только свет, позволяющий правильно воспринимать мир, но и жизненный путь, по которому следует идти.