Капля росы 1 страница

Рано утром на цветке розы проснулась Капля росы. «Как я здесь очутилась? — думает Капля. — Вечером я была высоко в небе. Как я попала на землю?»

И захотелось ей опять в небо.

Пригрело Солнышко. Испарилась Капля, поднялась высоко­высоко в голубое небо, к самому Солнышку. Там тысячи других капель. Собрались они в черную тучу и закрыли Солнышко.

— Почему вы меня закрыли от людей? — рассердилось Сол­нышко. И послало на тучу огненную стрелу. Ударила огненная стрела, загремел гром. Испугалась черная туча и рассыпалась. Пошел дождь. Упала Капелька на Землю.

— Спасибо тебе, Капелька, — сказала Земля. — Я так истоско­валась по тебе.

Вечерняя заря

Зашло Солнышко за горизонт. Где оно, что оно делает, когда у нас ночь?

Вот прикоснулся огненный диск к горизонту. Вот уже скрылось Солнышко за горой. А небо пылает, горит. Почему это так?

А вот почему. У Солнышка есть сад, где оно отдыхает ночью. В том саду большое озеро. Не вода в том озере, а расплавленное золото. Потому что и Солнышко из расплавленного золота. Вот Солнышко и ложится отдохнуть в огненное озеро. Расправляет свои могучие плечи. Всколыхнет, взволнует воду в озере. Летят огненные брызги, рассыпаются золотым дождем. Загорается синее небо алой зарей. Горит вечерняя алая зорька, пока Солнышко успокоится.

Дед Осенник

В темном лесу живет дед Осенник. Он спит на сухой листве и чутко прислушивается к пению птиц. Как только услышит груст­ную песню журавлей —" курлы-курлы, поднимается и говорит:

— Пришло мое время. Улетают в теплый край журавли.

Выходит из лесу дед Осенник, седой, в сером плаще. Где прой­дет, там листья желтеют и падают на землю. Выходит на опушку, садится, прислоняется к дубу и тихо-тихо что-то поет. Это не песня, а осенний ветер... Когда он поет, его борода растет, развевается по ветру. Вот она уже протянулась на лугу. Стал серым луг.

— Осенний туман, — говорят люди.

Им и невдомек, что это борода деда Осенника.

Куст волчьих ягод

Осыпались листья с деревьев, поблекла трава. Голому, прозрач­ному лесу зябко, холодно. Насквозь продувает его ветер. Не слышно веселого говора ребятишек. Не за чем ходить в лес: нет ни грибов белых, ни черных ягод терна, ни кисленького шиповника.

Стоит на опушке один только Куст волчьих ягод. Острые зеле­ные листики, как жестяные, а ветви красными гроздьями увешан­ные. Любуется сам собой Куст: «Вот какой я красивый!»

Занесло поля и деревья снегом. А гроздья на Кусте волчьих ягод все краснеют. Не садятся на Куст ни дятел, ни дрозд, ни со­рока.

— Почему вы не пробуете моих ягод, птички? — спрашивает Куст волчьих ягод.

— Потому что они ядовитые, — отвечают птички.

— А почему же они такие красивые?

— Ядовитое часто бывает красивым.

Птичья кладовая

Ранней осенью в степи не умолкало птичье щебетанье. Птички слетались на сжатое поле, клевали зернышки.

А на опушке леса стояла Рябина. На ней созрели красные гроз­дья ягод. Рябина удивляется, почему к ней не летят птицы.

Летел дрозд, Рябина спросила:

— Дрозд, почему ты не хочешь отведать моих ягодок?

— Обожди, Рябинушка, твои ягоды пригодятся на самое трудное время. На твоих ветвях — наша птичья кладовая.

Упал снег. Белым ковром покрылись поля. Занесло сугробами траву. Дни и ночи поёт свою заунывную песню холодный ветер.

Рано утром проснулась Рябина от птичьего щебетанья. Видит — прилетели к ней дрозды и дятлы.

— Вот теперь и птичья кладовая понадобилась, — защебетал Дрозд. — Угощай нас, Рябинушка, своими ягодами.

Солнышко и Божья Коровка

Осенью залезла Божья Коровка под кору на дереве. Спит себе букашка, не страшны ей ни морозы лютые, ни ветры жгучие. Спит Божья Коровка, и снится ей тёплый солнечный день, легкое облач­ко на синем небе, яркая радуга.

Среди зимы выдался тёплый солнечный денёк. Тихо в лесу, нет ветра. Пригрело солнышко чёрную кору. Жарко стало Божьей Коров­ке. Проснулась она, сладко зевнула, выглянула из-под коры. Хоте­ла уже расправить крылышки и полететь, но Солнышко пригрозило ей:

— Не вылазь, Божья Коровка! Спрячься в своей тёплой постель­ке. Рано тебе летать — погибнешь. Мои лучи тёплые, но мороз коварный — убьёт тебя. Будут ещё и метели, и ветры студёные, и морозы трескучие.

Послушалась доброго совета Божья Коровка. Подышала свежим воздухом и опять полезла в свою тёплую постельку.

Улетают лебеди

Тихий осенний вечер. Село за горы солнышко. Небо на закате пурпурное — завтра будет ветер. А сегодня тихо-тихо.

Вдруг из-за леса раздаётся тревожный крик: курлы-курлы... Высоко в небе летит стая лебедей. Почему они кричат так тревожно?

Кажется, они что-то уносят с родной земли. Мне вспомнилась сказка, которую рассказывала бабушка: когда улетают лебеди, они крыльями своими сеют на земле печаль. Я всматриваюсь в летящую стаю. На тонких лебединых крыльях играют пурпурные отблески ве­черней зари. Разве печаль пурпурная? Она ведь лазоревая, сирене­вая, как высокие курганы в степи.

— А когда возвращаются лебеди, что они сеют крыльями?

— Радость!

Как Ежиха приласкала своих деток

У Ежихи было два ежонка — кругленькие, как клубочки, с ма­ленькими иголочками. Однажды покатились клубочки-ежата добычу искать. Катятся садом, катятся огородом, увидели Зайчика. Ест Зайчик сладкую морковь. Ежикам тоже захотелось моркови попробо­вать. Только высунули маленькие головки, а Зайчик как закричит:

— Вон отсюда, вы гадкие, колючие!

Прикатились ежата к маме, плачут.

— Почему вы плачете, дети? — спрашивает мама.

— Зайчик говорит, что мы противные, колючие, — говорят плача ежата.

Ежиха прижала маленьких деток, приласкала их:

— Да разве вы колючие, детки мои родные, — говорит она. —Во­лосики у вас мягонькие, как лен. Вы же пушистые, круглые, как мячики.

Кукушкино горе

Кукушка кладёт яйца в чужие гнёзда. Когда вылупливаются кукушкины птенцы, они выбрасывают птенцов хозяев из гнезда.

— Почему же ты такая жестокая, Кукушка? Почему своего гнезда не вьёшь и птенцов не выводишь? — спросил у Кукушки Ветер-Буревей.

— Слушай, Ветер, — ответила Кукушка. — Напрасно считают меня жестокой. Лишь только зазеленеет лес, вылезают из своих куколок гусеницы. Много появляется в лесу гусениц — больших, мохнатых, зелёных, ядовитых. Никакая птица их не ест, а я ем. Если бы не ела я этих хищников, погиб бы лес. Съели бы все листья гусеницы. Некогда мне птенцов выводить...

Вот что рассказала Кукушка Ветру-Буревею. Рассказала и при­горюнилась.

— Почему ты так жалобно поёшь? — спросил Ветер-Буревей.

— Грущу о своих детках, — ответила Кукушка.

— Но ты же их не кормишь, — сказал Ветер-Буревей, — их кор­мят другие птицы.

— Я для них спасаю лес, — тихо сказала Кукушка.

Что случилось с моими детками?

Под курицу-наседку положили десять утиных яиц. Она долго си­дела на них, ожидая малышей. Вылупились маленькие желтенькие птенцы. Им сразу же захотелось гулять. Наседка повела их во двор. Привела к навозной куче, стала грести и птенцов звать, а они глядят в сторону. Увидели пруд, побежали к нему, прыгнули в воду и по­плыли.

Закудахтала тревожно наседка, смотрит на своих плавающих де­ток, кричит:

— Возвратитесь! Ведь вы утонете!

Но птенцы как будто не слышат. Ведь это не цыплята, а утята. Долго они плавали, к вечеру только возвратились на берег. Насед­ка терпеливо ждала их. Дождавшись, повела домой. Ведет и упрека­ет:

— Какие вы непослушные. И кто это вас научил плавать? Ни отец, ни мать не плавают, а вы плаваете. Больше не пущу я вас на пруд.

А утята пищат ей в ответ:

— Мама, завтра поплывем вместе. Как хорошо в воде!

Смотрит наседка на малышей и недоумевает: что с моими дет

ками?

Старый пень

Росло в лесу большое ветвистое дерево. Весной покрывалось зе­леными листьями и белыми цветами. Прилетали к цветам пчелы и шмели. Свили на дереве свое гнездо певучие птицы. Каждый год воз­вращались они весной из теплых краев, находили свое дерево и ве­село щебетали: «Доброй весны, дерево, вот мы и прилетели к тебе». Радостно жилось дереву, ведь у него было много друзей.

Прошло много лет. Постарело дерево, засохло. Пришли в лес лю­ди, спилили сухое дерево и куда-то увезли его.

Остался от дерева пень. От грусти и одиночества покрылся пень серой пылью. Больно ему было, когда он вспоминал, как летели к не­му пчелы и шмели, как вили гнездо певучие птицы... Прилетели вес­ной птички, покружили над пеньком, защебетали тревожно и уле­тели. Даже заплакал пень от тоски. Так захотелось ему чьей-то дружбы.

Наступила осень. Однажды прибежал к пеньку ежик. Вырыл ям­ку, носит душистые сухие листочки и мох, стелет зимнюю постель. Обрадовался старый пень, прижимает ласково к себе ежика. И ежик с пнем стал ласковым. Подружились, рассказали один другому о сво­ей жизни. Даже помолодел пень, зацвел зеленым мхом. Ведь теперь у него есть друг.

Любопытное Маковое Зернышко

Несла бабушка с огорода созревшие маковые головки.

— Куда это нас несут? — испуганно прошептало в одной мако­вой головке Любопытное Зернышко. Оно высунуло в окошко свое кро­хотную головку, чтобы посмотреть вокруг, и выпало на землю. Оно вскрикнуло:

— Возьмите меня, бабуся...

Но бабушка была занята своими мыслями и не обратила внима­ния на крик Любопытного Макового Зернышка.

Перед ним открылся удивительный мир. Над головой, где-то да­леко, под облаками, шумят верхушки огромных растений. А над ни­ми — растения еще выше, а там, дальше, такие высокие, что не вид­но, где они и кончаются.

Любопытному Маковому Зернышку стало страшно. Ему каза­лось, что оно осталось одно-единственное в мире.

Оно заплакало. Потом уснуло. Видело удивительные сны: будто бы с неба на землю падают огромные белые одеяла...

Проснулось Любопытное Маковое Зернышко от тепла. Оно ле­жало на мягкой перине. Все вокруг пело. Любопытному Маковому Зернышку захотелось посмотреть: кто это поет? Оно подняло голов­ку и с удивлением заметило, что вместо головки у него — зеленый рос­ток. Росток поднялся над землей и разделился на листочки. Листоч­ков становилось все больше и больше. Стало Любопытное Маковое Зернышко высоким, ветвистым, стройным растением. На самой вер­хушке зацвел большой розовый цветок.

Все это было удивительно и радостно. Но самую большую радость испытало Любопытное Маковое Зернышко тогда, когда увидело ря­дом с собой еще один такой же розовый цветок. А потом увидело еще один и еще один цветок. А за ними — целое море маковых цветков.

— Значит, я не одно-единственное в мире! — воскликнуло Лю­бопытное Маковое Зернышко и засмеялось. И все вокруг смеялось — солнце, голубое небо, зеленая нива, синий лес. Весь мир смеялся.

Как из зернышка вырос колосок

Целый день колхозники сеяли пшеницу. Тракторист вел трактор, за трактором шла большая сеялка. Наступил вечер. Пора возвра­щаться домой. Вывел тракторист сеялку на дорогу. Собрался ехать домой. Видит, на ящике сеялки лежит зернышко пшеницы. Взял трак­торист зернышко, положил на ниву, еще и комом сырой земли прик рыл. Расти, зерно, вырастай колоском.

Пустило зерно вниз корень, а вверх — росток, зазеленел зеленый листочек. Зимой стебельку было тепло под снегом. А весной из росточ­ка зеленого вырос крепкий стебель, а на нем — большой колос. А в колоске — сто зерен. Смотрит колосок вокруг себя и видит целое мо­ре колосков. Радостно ему стало, и он запел.

Шел полем тракторист. Узнал колосок своего друга и поклонил­ся ему низко.

Тополя в степи

В степи над дорогой растут три тополя. Один высокий, старый и два молодых, гибких. Рассказала мне бабушка: тут когда-то рос толь­ко один тополь — вот этот старый, большой. Грустно было ему одно­му у дороги. Однажды шел дорогой путник. Сел под старым тополем. Просит он прохожего:

— Добрый человек, отрежь от меня две тоненькие веточки, по­сади их возле меня. Пусть вырастут рядом со мной два тополя, мне будет радостно.

Отрезал добрый человек две маленькие веточки, посадил их и по­лил. Зазеленели веточки, превратились в молодые топольки. Поли­вают их густые дожди, раскачивает ветер. Радостно стало старому то­полю со своими сыновьями.

Шелестят тихо три тополя. Это они о чем-то разговаривают. На­верное, о том, как плохо жить одному и как радостно жить вместе.

Оля-волшебница

В школьной теплице встретились осенний и весенний цветки. Вот как это случилось.

Перенесли мы в теплицу осенние цветы — хризантемы. Зацвели они — белые, фиолетовые, розовые. А возле них зеленел побег сире­ни. Приближался Новый год. На улице шел снег, шумел зимний ве­тер, а в теплице было уютно и тихо. Одним солнечным зимним утром зацвела сирень. Открыл цветок сирени голубые глаза, увидел белый цветок, хризантему, и спрашивает удивленно:

— Ты же осенний цветок, хризантема. Почему же ты расцвела сейчас?

Хризантема говорит:

В- Л. Су.хом-тша кий '('■< по ■i'

— А ты ведь весенний цветок. Почему же ты расцвел сейчас, ведь на улице трескучий мороз?

Посмотрел цветок сирени — и правда: на улице зима.

— Это все маленькая девочка Оля, — говорит хризантема. — Это она посадила нас здесь. Если бы не она, мы бы и не встретились.

Не встретилась бы весна с осенью.

Елочка для воробьишек

Через три дня Новый год, а Витя в постели. Поставила мама перед кроватью елку, повесила на нее много игрушек, конфеты и яблоки. Вечером загорелись на елочке лампочки.

Пришло утро последнего дня перед Новым годом. Посмотрел Витя в окошко. Увидел трех маленьких воробьишек. С лапки на лапку прыгают, корм ищут. Жалко стало Вите птичек.

— Мама, говорит Витя, — устроим и воробышкам елку.

— Как? удивилась мама.

— Смотри как, — ответил Витя.

Воткнул еловую веточку в коробку из-под конфет, насыпал зер­на и крошек.

Вынесла мама маленькую елочку и поставила во дворе.

Увидали воробышки, прилетели к зернышкам, пируют, чири­кают радостно.

Вот радостный был Новый год у Вити!

Ласточка с перебитым крылом

После жаркого летнего зноя загремела гроза. Пошел ливень. Вода залила Ласточкино гнездо, прилепившееся к стенке старого сарая. Развалилось гнездышко, выпали птенцы. Они уже оперились, но не умели еще летать. Летает Ласточка над детками, зовет их под куст.

Несколько дней жили птенцы под кустом. Ласточка носила им корм. Они, сбившись в кучку, ждали ее.

Вот уже четверо малышей научились летать, поразлетались, а один все не летает. Ласточка сидит возле птенца, не умеющего летать. У него перебито крылышко. Когда выпал из гнезда, пока­лечился.

До осени жил птенец с искалеченным крылом под кустом. А ко­гда пришло время ласточкам улетать в теплый край, они собра­лись большой стаей, сели на куст, и долго оттуда был слышен тревожный писк.

Улетели птицы в теплый край. Осталась молодая ласточка с перебитым крылышком. Я взял ее и принес домой. Она доверчиво прижалась ко мне. Я посадил ее на окошко. Ласточка смотрела в синее небо. Мне показалось, что у нее в глазах дрожат слезы.

Прекрасная песня Жаворонка

Шел Человек пшеничным полем. Вдруг из-под ног у него вспорх­нул Жаворонок. Поднялся высоко над головой у Человека и стал петь свою чудесную песню. Чудится Человеку в этой песне дивная сказка о серебряных струнах, натянутых от солнца к земле. О зо­лотом солнышке, которое вечером идет отдыхать в сказочный сад. О радуге — золотом мосте, по которому на землю сходят кузнецы-великаны, чтобы взять железа и угля...

Слушает Человек дивную песню Жаворонка и идет все дальше и дальше — туда, куда летит Жаворонок, а летит он к лесу. Нако­нец, увидев, что Человек уже на опушке леса, Жаворонок быстро улетел в пшеницу и спрятался в ней.

Там его гнездо. Прибежал он к гнезду, а жаворонята ждут не дождутся матери. Они спрашивают:

— Мама, о чем ты пела в своей песне?

— О Человеке. Я просила его: иди, Человек, подальше от моего гнезда. Оставь в покое моих птенцов.

— И понравилась твоя песня Человеку?

— Очень понравилась. Он пошел за мной на опушку леса.

Без соловейка

В одном селе детский сад разместился в маленькой крестьян­ской хате под соломенной крышей. В комнатах стояли новые, очень удобные для детей столики и кровати. Было много игрушек. Осо­бенно нравился детям всадник на коне. Этого всадника называли буденовцем: на шапке у него горела красная звезда, а в руке он высоко поднял саблю.

Еще одно очень нравилось детям в саду: соловейко. Он жил в вишняке возле самой хаты. Утром, придя в детский сад, дети ти­хонько останавливались возле открытого окна и слушали, как поет соловейко. Это были самые счастливые минуты.

И вот для детского сада построил колхоз большой каменный дом. Подъехали однажды к хате две автомашины. На одну поло­жили столы, кровати, миски, ложки, а на другую сели дети с игруш­ками.

В новом доме было светло и просторно. Но вот, придя утром в детский сад, малыши открыли окно, чтобы послушать соловьиную песнь. Соловейка не было.

В просторных, светлых комнатах стало грустно.

В поле ничего нет

Поздней осенью на полях не было ничего — ни колосков, ни стерни, ни соломы. Все собрано, все в закромах или во дворе. Зе­ленеет озимь, чернеет пашня. В голых деревьях поет холодный осенний ветер. Над землей низко плывут серые тучи. Из них сеет и сеет на землю морось. Солнца не видно. Придешь в поле и не ска­жешь, какая сейчас пора — день, утро или предвечерье. Умолкли птицы.

Через поле идут два человека. Один из них в городской одежде. Это городской гость. Он приехал в село на несколько дней — по­гостить. Он идет пахотой, смотрит на пустое поле и говорит:

— Как пусто и неприветливо в поле. Даже грустно. Другое дело, когда тут шумели колосья.

Рядом с городским гостем идет агроном. Он много лет работает в местном колхозе. Смотрит он на пустое поле, и в глазах его — радость. Он говорит своему городскому гостю:

— Как красиво сейчас поле. Оно красивое именно тем, что пустое.

Метель

Наша хата стоит на околице села. Однажды зимним утром начал падать снег, потом повеял ветер. Поле покрылось туманом. Он клубился, будто белый водопад. Сколько ни видит глаз — везде белые волны, быстрые и неудержимые.

Я открыл дверь и выглянул на улицу. Вдруг вижу: к стогу со­ломы, что стоит недалеко в поле, полетела маленькая серая птичка. Будто не сама она полетела, а белая волна понесла ее. Упала птичка рядом со стогом. Ой, что же делать? Снег же засыплет птичку, мороз заморозит.

Надел я тулуп и пошел к стогу. Нашел птичку. Ее уже засыпало снегом. Поднял я маленькую птичку, спрятал под рубашку, при­нес домой. Положил на стол, а она едва дышит. Отогрелась не­много, подняла головку. Вижу — у птички крылышко в крови. Это какой-то хищник ее поранил.

Несколько недель жила птичка у нас в хате. Зажило крылыш­ко, я выпустил ее, и она полетела. А вечером прилетела, села на от­крытую форточку и щебечет. Это она, наверное, говорит:

— Я благодарна тебе. Я люблю тебя, но на воле мне лучше.

Сколько же здесь свирелей!

Двенадцатилетний Николай пас корову. В горячий летний день, когда все вокруг пытается спрятаться от жары, Николай сел под вербой. Он увидел на зеленой траве палочку из бузины.

«Из нее же свирель можно сделать», — подумал мальчик.

Он выровнял концы палочки, прочистил сердцевину, просушил ее на горячем ветру.

Зазвучала тихая мелодия. Это была песня о солнечном летнем дне, голубом небе, песне жаворонка.

Николай посмотрел вокруг себя, и ему показалось, что все стало красивее: и верба, что склонилась над прудом, и зеленый луг, и цветок ромашки.

Приближался вечер. Николай погнал корову домой. Над прудом он увидел большой куст бузины. Куст был ветвистый, тонкий, гиб­кие ветки дрожали от легкого вечернего ветра.

«Сколько же здесь свирелей!» — подумал Николай. Он подо­шел к бузинному кусту, притронулся к ровной гибкой ветке. Ему по­казалось, что ветка запела, заиграла.

Мальчик стоял над прудом, прислушиваясь к волшебной му­зыке.

Кусочек лета

Пятилетняя девочка Лариса встала рано, на рассвете, и пошла в сад. Мама сказала, что пора прощаться с осенью: скоро упадет на землю снег, закружит вьюга. Ночью будет ходить под окном дед Мороз, дышать ледяным холодом, от которого будут замерзать окна.

В саду было пусто и тихо. Листья с деревьев давно опали. Ве­тер раскачивал голые ветки.

Под деревьями лежали сухие листья и тихо шелестели под ногами.

Вдруг среди серых листьев Лариса увидела большое розовое яблоко. Наверное, оно упало недавно, потому что было целое и свежее.

Девочка обрадовалась. Она подняла яблоко, посмотрела вокруг себя и почувствовала, что в саду стало светлее и уютнее.

С яблоком в руках Лариса пошла домой. Она положила ро­зовое яблоко на стол и сказала маме:

— Это кусочек лета. Пусть лежит оно здесь до весны.

Мама улыбнулась.

С того дня яблоко так и лежало на столе. Большое, розовое, свежее, будто только что с дерева.

На улице мороз, вьюга, а оно лежит на столе. Кто ни зайдет в хату, глянет на яблоко и улыбнется.

Дуб на дороге

С севера на юг, между двумя большими городами, люди начали строить дорогу. Задумали люди построить дорогу широкую и ров­ную, прочную и красивую.

Началось строительство дороги. Рабочие насыпали высокую зем­ляную насыпь, обложили ее камнями, залили асфальтом. Дорога шла степями и лугами, берегами рек.

Однажды пришли строители в поле. Тут рос небольшой кустар­ник. Инженер показывал, где прокладывать будущую дорогу, а рабо­чие забивали в землю небольшие колышки.

Вдруг рабочие остановились, положили на землю колышки. Там, где должна пролечь дорога, стоял высокий дуб. Толстый, креп­кий, могучий — будто степной часовой.

К рабочим подошел инженер. Он ни слова не сказал рабочим.

Рабочие тоже молчали.

Инженер долго смотрел на план дороги, потом перевел взгляд на дуб и вздохнул.

Рабочие тоже тяжело вздохнули.

— План изменять нельзя, — сказал инженер.

— Дуб тоже рубить нельзя, - сказали рабочие.

Инженер вытащил колышек, отошел метров на сто от дуба и за­бил его в землю.

— Теперь нас никто не осудит, — сказал он.

Прошло несколько лет. С севера на юг пролегла широкая асфальтированная дорога. Ровная, как стрела. Но в одном месте она изогнулась подковой. Едущие автобусом люди радостно улы­баются, говорят:

— Благородное сердце у тех людей, кто строил эту дорогу.

Ласточки прощаются с родной стороной

Много лет под крышей хаты жили ласточки. Весной они при­летали из теплого края, выводили птенцов, а осенью улетали в теплые страны.

В хате жили отец, мать и девочка Аленка. Она с нетерпением ждала тот теплый весенний день, когда прилетали ласточки. Это был для Аленки настоящий праздник. Летом девочка любила смо­треть, как ласточки кормят птенцов, ложатся спать.

А осенью, когда ласточки улетали, Аленке становилось груст­но. Она будто разлучалась с дорогими друзьями.

За несколько дней до того, как улететь, ласточки собирались небольшой стайкой, садились на телеграфную проволоку возле двора и долго сидели там. Аленке казалось, что ласточки грустят. Она прислушивалась к их тревожному щебетанию и думала: «По­чему это они долго сидят?»

— Мама, почему ласточки перед отлетом собираются на прово­локе и долго-долго щебечут?

— Они прощаются с родной землей. Ведь дорога в теплые края далекая и опасная.

Аленка подошла к стайке ласточек, которые сидели на про­волоке. Ей хотелось, чтобы ласточки и с ней попрощались.

Злой Медвежонок или добрый?

Это было в годы Великой Отечественной войны. Двенадцати­летний Павлик пас телят. Тогда все дети, даже маленькие мальчики и девочки, работали в поле, ведь отцы были на фронте, а матери

не могли сами справиться с работой.

У Павлика в стаде было сорок пять телят. Все телочки и бычки были спокойные, ласковые. Один только бычок — его звали Мед­вежонок — был очень сердитый и драчливый. Часто он, наклонив голову, толкал Павлика. Мальчик боялся Медвежонка.

В тихий июньский день принес почтальон похоронное извещение. Отец Павлика пал в бою. Заплакала мать, заплакала маленькая сестричка, заплакал и Павлик. Плача погнал он телят на пастбище.

Сел Павлик под березой, наклонился и плачет. Вдруг слышит: кто-то ласково дотронулся до плеча. «Кто же это?» — подумал с удивлением Павлик. — Никого ведь на пастбище нет». Оглянулся и увидел: возле него стоит Медвежонок. Наклонил голову и трется о его плечо.

Павлик погладил бычка. Медвежонок лег рядом и положил го­лову мальчику на колени.

Прилетели жаворонки

Когда в весеннем небе появляются первые жаворонки, матери пекут маленьких жаворонков из пшеничного теста.

Испекла мама птенца и Сереже. Посадил Сережа пшеничную птичку на открытое окно. Ярко светит весеннее солнышко, поет теплый ветер в зеленой иве. Сидит жаворонок, смотрит черным гла­зом в небо. И кажется Сереже: шевелит птичка крыльцами, вот-вот взлетит в небо.

Наступила ночь. Уснул Сережа. А жаворонок все смотрит и смотрит в небо. Приснилось Сереже, что холодно стало жаворонку, и он взял его к себе в постель погреться. А может быть, это и в са­мом деле было.

Утром, открыв глаза, Сережа сразу же посмотрел на подокон­ник. Окно открыто, но жаворонка нет. Подбежал Сережа к окну, посмотрел в голубое утреннее небо и вскрикнул:

— Мама, наш жаворонок полетел в небо! Вот он поет.

Мама посмотрела на Сережу и спросила:

— А ты брал его к себе в постель?

— Брал на одну минуту среди ночи. Ему было холодно. Я по­грел его...

— Значит, это он улетел уже утром, — с улыбкой ответила мама.

Мальчик и Колокольчик Ландыша

Пришла весна. Из земли показалась зеленая стрелочка. Она быстро росла, разделилась на два листочка. Листочки стали боль­шими. Между ними появился маленький росток. Он поднялся, на­клонился к одному листочку и вдруг рано утром расцвел серебри­стым Колокольчиком. Это был Колокольчик Ландыша.

Рано утром Колокольчик Ландыша увидел маленький Маль­чик. Его поразила красота цветочка. Он не мог оторвать глаз от Ландыша. Он протянул руку, чтобы сорвать цветочек.

Цветочек шепчет Мальчику:

— Мальчик, зачем ты хочешь меня сорвать?

— Ты мне очень нравишься. Ты очень красивый, — отвечает Мальчик.

— Хорошо, — сказал Колокольчик Ландыша и тихонько вздох­нул. — Срывай, но только перед тем, как сорвать, скажи, какой я красивый.

Мальчик посмотрел на Колокольчик Ландыша. Цветок был пре­красен. Он был похож и на утреннее небо, и на лазурную воду пруда, и еще на что-то удивительно красивое. Мальчик все это чув­ствовал, но сказать не мог.

Он стоял у Колокольчика Ландыша, очарованный красотой цветка. Стоял и молчал.

— Расти, Колокольчик, — тихо прошептал мальчик.

Девочка и Ромашка

В ясное солнечное утро маленькая Девочка вышла поиграть на зеленой лужайке. Вдруг она услышала: кто-то плачет... Прислуша­лась и поняла: плач доносился из-под камня, который лежит в конце лужайки. Камень небольшой, но очень твердый. Нагнулась Девочка к камню и спрашивает:

— Кто там плачет под камнем?

— Это я, Ромашка, — послышался тихий, слабый голос из-под камня. — Освободи меня, Девочка, давит меня камень.

Отбросила Девочка камень и увидела нежный стебелек Ро­машки.

— Спасибо тебе, Девочка, — сказала Ромашка, вздохнув всей грудью. — Ты освободила меня из-под каменного гнета.

— Как же ты попала сюда, под камень?

— Обманул меня каменный гнет, — рассказала Ромашка. — Была я маленьким ромашковым семечком. Осенью я искала тепло­го уголка. Приютил меня каменный гнет, обещал оберегать меня от холода и зноя. А когда я захотела увидеть солнышко, он чуть не задавил меня. Я хочу быть твоей, Девочка.

— Хорошо, будь моей, — согласилась Девочка.

Девочка и Ромашка подружились. Каждое утро Девочка при­ходила к Ромашке, и они вместе встречали Солнышко.

— Как хорошо мне быть твоей, Девочка, — часто говорила Ромашка.

— А если бы ты выросла в лесу или у дороги? Если бы ты была ничья?

— Я бы умерла от горя, — тихо сказала Ромашка. — Но я знаю, что ничьих цветов не бывает. Они всегда чьи-то. Вот и тот Маковый

Колокольчик — он дружит с Солнышком. А вот тот маленький цветочек Незабудки — он друг Весеннего ветра. Нет, цветок не мог бы жить ничьим.

Пусть будут и Соловей, и Жук

В саду пел Соловей. Его песня была прекрасна. Он знал, что его песню любят, и поэтому смотрел с гордостью на цветущий сад, на яркое синее небо, на маленькую Девочку, которая сидела в саду и слушала его песню.

А рядом с Соловьем летал большой рогатый Жук. Он летал и жужжал. Соловей прервал свою песню и говорит с досадой Жуку:

— Прекрати свое жужжание. Ты не даешь мне петь. Твое жуж­жание не нужно никому, и вообще лучше было бы, если бы тебя, Жука, вообще не было.

Жук с достоинством ответил:

— Нет, Соловей, без меня, Жука, тоже мир невозможен, как и без тебя, Соловья.

— Вот так мудрость! — рассмеялся Соловей. — Значит, ты тоже нужен людям? Вот спросим у Девочки, она скажет, кто нужен лю­дям и кто не нужен.

Полетели Соловей и Жук к Девочке, спрашивают:

— Скажи, Девочка, кого нужно оставить в мире — Соловья или Жука?

— Пусть будут и Соловей, и Жук, — ответила девочка. И поду­мав, добавила: — Как же можно без Жука?