Капля росы 2 страница

Девочка и Синичка

Пришла холодная зима.

Маленькая девочка Наташа повесила на яблоньку кормушку для Синички и каждый день приносила жареные семена конопли. Си­ничка ждала девочку. Наташа радостно улыбалась, Синичка пела ей песенку и клевала семена.

Весной Синичка сказала девочке:

— Теперь не приноси мне корм. Я сама найду себе что поесть. До свидания — до зимы!

— До свидания, Синичка.

Снова пришла зима. Все засыпало снегом. Прилетела Синичка к кормушке, а в кормушке тоже снег.

Тревожно стало Синичке. Спрашивает она у яблоньки:

— Яблонька, скажи, почему нет Наташи? Неужели она забыла обо мне?

— Нет, она не забыла. Она больна.

Тяжело стало на душе у Синички. Села она на веточку и думает: «Полечу к девочке. Надо чем-то обрадовать ее. Принести ей по­дарок. Но где я возьму подарок? Кругом снег, снег, снег».

В. Л. Cyxc.At.uvu'kwu -Хреспомитих по лкихг»

И тогда решила Синичка принести Наташе песню. Прилетела к ее дому, влетела в форточку, села у постели больной Наташи и запела.

Наташе стало легче.

Пурпурный цветок

Среди ночи раскрылся бутон розы. Расправились нежные пур­пурные лепестки. Родился новый цветок. Он был еще не очень красивый, лепестки еще не совсем выпрямились, а один оставался немного измятым.

Цветок посмотрел на звезды, мерцающие в небе, тихо вздро­гнул и прошептал:

— Уже рассветает. Надо предстать перед солнцем во всей красо­те. На нас, на пурпурные наши лепестки, будет смотреть весь мир.

Лепестки встрепенулись. Измятый лепесток выпрямился. На пур­пурную ткань упала капля росы, задрожала и тоже стала пурпур­ной.

Цветок выпрямился, лепестки затрепетали, капля вздрогнула и заиграла переливами пурпурного цвета.

— Смотрите, — сказал Цветок лепесткам, — даже небо на во­стоке становится пурпурным. Это от нашей красоты. Весь мир будет пурпурным.

Сказав это, Цветок застыл в ожидании.

Но пурпурное небо бледнело, становилось алым, потом розово- голубым.

Цветок розы с удивлением посмотрел вокруг себя. Вдруг он увидел зеленое дерево и на нем — белую свечу.

— Кто ты? — спросил Цветок.

— Я каштан. Каштановый Цветок.

— Но почему же ты не пурпурный? Почему ты белый, небо — голубое, а дерево — зеленое?

— Если бы всё в мире было одинаковое, не было бы и красоты, — ответил Каштановый Цветок.

Конь и всадник

В маленьком домике жил Скульптор. Он умел вырезывать из дерева людей и животных, сказочных птиц и даже цветы с тонкими прозрачными лепестками.

Рядом со Скульптором жил Мальчик с мамой. Его мама была угольщицей. Она выжигала из дерева уголь, продавала его на рын­ке и тем жила.

Мальчик приходил в мастерскую Скульптора, садился на скамей­ку и смотрел, как из дерева рождается жизнь и красота.

Однажды Скульптору привезли из лесу большое бревно. Распили­ли на две части. Одну часть принесли в мастерскую, а другую

бросили на свалку во дворе, у домика угольщицы.

Много дней работал Скульптор. Мальчик видел, как из дерева родился конь. Он был как живой. Он рвался вперед, но невидимый всадник сдерживал его.

— А где же всадник? — спросил Мальчик.

— Всадник остался во второй половине дерева, — ответил Скульптор, и руки его задрожали. Скульптор был стар и слаб телом, многодневный труд изнурил его.

Мальчик побежал к матери. Он хотел сказать ей: «Мама, отне­си в мастерскую Скульптора вторую половину бревна, в ней — всад­ник».

Но второй половины бревна давно уже не было. Мама разруби­ла дерево и сожгла его на уголь.

— Зачем же вы, мама, сожгли всадника? — спросил удручен­ный Мальчик.

Мать смотрела на сына с недоумением.

Вол и Синичка

Ночью пруд покрылся тоненьким, хрупким ледком — вот таким, как сейчас. На заре ледок заиграл радужным блеском: видите, дети, как переливаются краски зари? Ледок становился то алым, то розо­вым, то красным, то фиолетовым. Вот он загорелся, как огненное мо­ре. Показалось солнышко из-за горизонта, и ледок стал багровым.

На вербе сидела Синичка. Она любовалась игрой утренней зари на ледке. Синичка пела свою нехитрую песенку о хрупкой, нежной, тонкой красоте. Ее песенка была радостная и немножко грустная: вот поднимется солнышко, растопит ледок, исчезнет все очарование.

— Я маленькая, мои коготки мягкие, как пушинки, но и мне нель­зя садиться на это волшебное зеркало, — рассказывала Синичка ми­ру. — Да, это зеркало, в котором отражается весь мир. Смотрите на эту красоту! Разве можно спать в эту пору?

А на берегу в это время стоял Вол. Он слышал песню Синички и умилялся. Если бы он был не Вол, у него закапали бы слезы от уми­ления. Но он был Вол. Ему захотелось ближе посмотреть на красо­ту, о которой пела Синичка. Он подошел к самой кромке льда, ле­док затрещал, волшебное зеркало рассыпалось, со дна поднялась муть.

— Где же эта красота? — промычал Вол и, напившись воды, поб­рел к противоположному берегу.

Яблоня и забор

Посадил Человек во дворе яблоню. Растет Яблоня год, два. По­явились на Яблоне первые цветы, завязались первые плоды. А Чело­век — хозяин Яблони — был злой, жадный. Боялся он, кто-нибудь из идущих по дороге людей сорвет яблочко. Поставил он высокий

забор. Отгородил Яблоню от дороги.

Прошло еще два года. Еще выше стала Яблоня, протянула ветви выше забора, наклонилась над дорогой.

Стал строить злой Человек забор выше. Яблоня спрашивает:

— Зачем ты меня отгораживаешь? Ведь люди идут дорогой и ра­дуются: какая красивая яблоня.

Человек ответил:

— Но ты моя Яблоня.

Яблоня не может понять. Смотрит она на синее небо, на яркое солнце и спрашивает:

— А солнце чье? А небо чье?

Человек не мог ничего ответить.

Куча мусора

В конце школьного двора, у забора лежала куча мусора. Это сна­чала был маленький мусорничек, потом он стал настоящим мусор­ником и наконец превратился в большую кучу мусора.

Большая куча уже не увеличивалась, но она и так была большая. Сюда выбрасывали бумажки, сгребали сухие листья.

Кучу мусора видели все, но никто не обращал на нее внимания. Каждый думал: куда-то и мусор нужно выбрасывать; наверное, ку­ча нужна, потому что существует мусор.

Но вот однажды весной на школьный двор выбежали из классов говорливые дети. Они выкопали ямку, посадили куст розы, полили его. Каждый день они приходили к своему кусту, поливали и радова­лись: на кусте раскрылись почки, появились листочки. И вот насту­пил теплый весенний день, когда на кусте раскрылся большой крас­ный цветок. Он был такой красивый, что к кусту розы пришли все уче­ники и учителя. Любуясь красотой цветка, все вдруг обратили вни­мание на кучу мусора. Всем стало стыдно: разве тут может быть му­сорник?

Каждый думал: это я виноват. Если бы я обратил внимание на кучу мусора раньше, ее давно уже не было бы здесь.

К куче мусора подъехал воз. Ученики и учителя взяли лопаты, побросали мусор на воз и вывезли его далеко-далеко в овраг.

Самое красивое и самое уродливое

Мальчику задали в школе написать сочинение «Что ты знаешь о самом красивом и самом уродливом». Долго думал Мальчик и не мог сообразить, что в мире самое красивое и что — самое уродливое. Ему казалось, что самое красивое — цветок сирени. А самой уродливой казалась лягушка. Подошел к Дедушке, спросил: так ли это? Дедуш­ка ответил: нет, не так.

— Самое красивое, — сказал Дедушка, — это человеческий труд. А уродливое то, что пускает труд человеческий на ветер. Иди,

походи несколько дней по земле, и ты увидишь и то, и другое.

Пошел Мальчик. Идет полем. Видит, пшеничное поле желтеет, ни­ва — колосок к колоску.

— Вот это и есть самое красивое, — думает Мальчик. — Ведь это человеческий труд.

Идет дальше. Подходит к школе. Бегают дети, резвятся. Одна де­вочка ест хлеб с маслом. Не доела, бросила кусок хлеба на землю, по­бежала к подружкам.

— Это самое уродливое, — решил Мальчик. — Ведь она пускает на ветер человеческий труд.

Дуб и Ракита

Росли рядом Дуб и Ракита. Дуб с каждым годом тянется все вы­ше к солнцу. А Ракита как будто и не растет, кустится. Вот Дуб и спрашивает:

— Ракита, почему ты такая маленькая? Почему у тебя вместо ствола тоненькие прутики?

Ракита помолчала, потом отвечает:

— Вот налетит Буря-Ураган, тогда и тебе захочется стать то­неньким. Я нагнусь к земле, закрою глаза, и Ураган меня пощадит. А тебе руки-ветки обломает.

Вот из-за гор высоких, из-за морей далеких пришел-прилетел Ура­ган. Гремит, воет, стонет, хохочет. Наклонилась к земле Ракита, рас­пустила по траве свои косы, закрыла уши и глаза, дрожит от стра­ха. А Дуб выпрямил грудь навстречу Урагану, расправил могучие плечи. Выл, ревел, стонал Ураган, хотел обломать у Дуба руки, но выстоял могучий Дуб. Только одна ветка обломилась и упала на Ра­киту. А Ураган, обессилев, прилег в долинке и лежит, еле дышит.

Ракита от страха чуть не умерла. Думала, что весь Дуб сломался.

— Ну, как, Дуб, ты живой?

— А что? — отвечает Дуб. — Лучше встретить Ураган стоя и бо­роться с ним, но расти высоким-высоким, чем гнуться к земле и рас­ти маленькой лозинкой.

Я еще раз увидел тебя, Солнечный Луч!

Огненный шар солнца прикоснулся к горизонту. Маленький Сережа смотрел на заходящее солнышко. Ему не хотелось расста­ваться с ним.

Вот уже половина солнца скрылась за горизонтом, вот осталась от него только узкая огненная полоска, вот последняя искра солнеч­ного огня вспыхнула и погасла.

Сережа поднял голову, посмотрел на высокий тополь. Его вер­хушка была озарена пурпурным светом.

— Оттуда еще видно солнышко, — подумал Сережа. — Ты ушел от меня, Солнечный Луч, но я еще раз тебя увижу.

Мальчик быстро полез по тополиному стволу, добрался до вер­хушки, и в глазах его засветилась радость. Он опять увидел над го­ризонтом узенькую полоску солнечного диска. Полоска опускалась все ниже, таяла, вот последняя искра солнечного огня вспыхнула и погасла.

— А все-таки я еще раз увидел тебя, Солнечный Луч! — восклик­нул мальчик.

Сергейкин цветок

Сегодня предпоследний день занятий. Четверо мальчиков-третье­классников пришли в школу рано утром. Сели под высоким дубом и начали хвастаться подарками родителей.

Петро показал мальчикам ножик. Это был чудесный ножик с мед­ной колодочкой: на колодочке нарисован конь, а на нем — всадник.

— Хороший ножик, — сказали ребята.

— Это мой ножик, — похвалился еще раз Петро.

Максим показал мальчикам фонарик. Такого фонарика ребята ни­когда не видели. На белой ручке была вырезана удивительная птица.

— Хороший фонарик, — сказали мальчики.

— Это мой фонарик, — похвастался Максим.

Гриша показал металлического соловейка. Дотронулся до него губами, и соловейко запел.

— Хороший соловейко, — сказали ребята.

— Это мой соловейко, — похвалился Гриша.

Мальчики ждали: что же в кармане у Сергейки?

Сергейка пригласил их:

— Пошли со мной.

Он повел ребят в заросли кустарника и показал цветок под кустом акации. Это был прекрасный цветок. На его голубых лепестках дрожали капли росы, а в каждой капле горело маленькое солнце.

— Какое чудо! — сказали мальчики.

— Но это же не т в о й цветок, — сказал Петро. — Ты же не мо­жешь взять его с собой...

— А зачем мне брать цветок с собой? — удивился Сергейка.

— Ты не можешь поменять цветок на что-то другое, — добавил Максим.

— А для чего мне менять цветок на что-то другое? — не понял Сергейка.

— И я могу сказать: это мой цветок, — вставил Гриша.

— А разве от этого он станет хуже? — спросил Сережа.

Хризантема и Луковица

Недалеко от хаты росла Хризантема. К концу лета она зацвела нежным розовым цветом. Хризантема любовалась собственной кра­сотой. Ее цветы шептали: какие мы красивые...

А рядом с Хризантемой росла Луковица. Обыкновенный реп­чатый Лук. К концу лета Луковица созрела, зеленый стебель увял, и от Луковицы шел острый запах лука. Хризантема сморщила нос и говорит Луковице:

— Как неприятно от тебя пахнет! Удивляюсь, для чего люди сажают такое растение. Наверное, для того, чтобы отгонять блох.

Луковица молчала. По сравнению с Хризантемой она чувствова­ла себя простушкой.

Но вот из хаты вышла Женщина и направилась к Хризантеме.

Хризантема затаила дыхание. Конечно, Женщина сейчас ска­жет: «Какие прекрасные цветы Хризантемы».

Женщина подошла к Хризантеме, сказала:

— Какие прекрасные цветы Хризантемы!

Хризантема таяла от удовольствия.

Женщина наклонилась, вырвала Луковицу и, разглядев ее, воскликнула:

— Какая прекрасная Луковица!

Хризантема недоумевала. Она думала:

«Неужели и Луковица может быть прекрасной?»

Костер в поле

Тихий осенний день. Солнце светит, но уже не греет. В воздухе летают серебряные паутинки. Возле пруда, на лугу, пасутся коро­вы.

Мы с мамой на поле. Мама работает, а я возле нее. Вечером мы сидим возле большой кучи картофеля. Горит небольшой костер. Пе­чется картошка. Как славно сидеть возле костра, шевелить палочкой жар и ждать печеной картошки.

Вот картошка и испеклась. Мы наслаждаемся вкусной картош­кой, а в голубом небе виднеется журавлиный клин. Солнце садится за лес, поле темнеет, из долины тянет прохладой.

Когда я вспоминаю этот день, на душе становится так легко...

Красногрудые снегири

С чего начинается для меня Отчизна? С того, что больше всего врезалось в память с дней детства.

Среди множества воспоминаний почему-то самое яркое — о крас­ногрудых снегирях. Ясное зимнее утро. Солнечные лучи играют в снежинках. Я смотрю в окно. Во дворе — красные снегири. Что-то ищут в снегу, а быть может, играют. С удивлением я смотрю на невиданных птиц. Почему у них красная грудка? Откуда они при­летели, эти красивые птицы?

Мама рассказывает: «Из-за солнца прилетели».

Снегири улетели, я долго вспоминала их, а ночью они даже сни­лись мне.

Каждый раз, когда я вижу красногрудого снегиря, вспомина­ется детство. Помнится сказка о птичке, которая прилетела из-за солнца.

Все, что вспоминается нам из далеких дней детства, дорого и близко нам. Ведь это наше первое представление о родной земле.

Верба над прудом

В ясный день «бабьего лета» над прудом склонилась верба, старая, дуплистая. Быть может, она в эту минуту думает: «При­дет осень, за осенью — зима, после зимы наступит весна, все вокруг расцветет, а я уже никогда не зазеленею, потому что я ста­рая».

Мне было очень жаль ту вербу. Весной я пошел посмотреть: зазеленела ли она? Верба не зазеленела. Стояла сухая. А рядом с ней зеленели два нежных ростка. С каждым днем они становились крепче и сильнее. Это были две молодые вербы. Они отросли от корня старой. И казалось мне, что старая, сухая верба радуется: «Я не умерла, я буду жить вечно!»

Когда я слышу слово «Отчизна», я вспоминаю старую вербу и молодые ростки. Жизнь нескончаема, как вечна и Отчизна.

Зимние сумерки

Тихий зимний вечер. Небо обложили тучи. Падают снежинки. Ранние сумерки. Мы с мамой сидим возле окна и смотрим в поле. Перед нами бесконечный белый ковер. На нем, где-то вдалеке, — черная точка. Она движется.

— Что это такое? — спрашиваю я маму.

— Может быть, собака, а возможно, и хитрая лисичка. А мо­жет, и серый волк, — тихо отвечает мама.

— Серый волк? — с удивлением повторяю я. — Откуда он мог взяться здесь, серый волк?

— Из сказки, — говорит мама. — Это же перед нами не просто белое поле, а сказочное поле.

— А лес? — спрашиваю я. — Вон там, на горизонте, это ведь настоящий лес?

— И лес тоже сказочный, — шепчет мама. — Темный волшеб­ный лес...

На всю жизнь запомнились мне те зимние сумерки. Как они дороги мне! Ведь это частица моей судьбы и моей родной Отчиз­ны.

Ласточка над окном

Я лежу возле окна. Стекло покрыто причудливыми узорами. Это мороз нарисовал удивительных зверей, цветы, синие горы и вы­сокий тополь. Помню этот тополь: стоит, гордый и стройный, ветер гнет его, а он не клонится...

Потом пригрело солнце, узоры расплылись, засинело небо. Под окном защебетали ласточки. Они садились на подоконник, загля­дывали в комнату. Летали куда-то быстро-быстро, приносили в клювиках землю и лепили гнездышко.

Я сидел возле окна и смотрел, как ласточки хлопочут возле гнездышка. С каждым днем все больше пригревало солнышко. Шелестели листья на яблонях, а ласточки становились спокойны­ми и ласковыми. Ведь у них в гнезде лежали яички.

А потом ласточки стали чуткими и осторожными. Из гнездышка однажды выглянул птенчик.

Вот ласточкино гнездо и сейчас у нас над окном. Оно словно песня далекого детства. Когда я слышу слово «Отчизна», я вспоми­наю и узоры на стекле, и первый комочек земли в ласточкином клю­вике.

Журавлиный клин в небе

Это запомнилось мне с той поры, когда еще жива была бабушка.

Помню, перед заходом солнца сидели мы возле окна. Я смотрела на синь неба и в квадрате стекла увидела журавлиный клин. Ба­бушка сказала:

— Весна пришла. Журавли прилетели на родную землю.

Бабушка рассказала мне сказку о журавле с подбитым крылом.

Как осенью он не смог лететь со своими товарищами в теплые края. Как просил о нем не забыть. Как спас его маленький мальчик.

Я слушала сказку и смотрела на журавлиный клин. Эти вечер­ние часы запомнились мне на всю жизнь. Запомнилось все: и как мы с бабушкой сидели, и что на окне стояла веточка вербы... И жу­равлиный клин в синем небе, будто на полотне нарисованный.

Когда я слышу слово «Отчизна», мне вспоминается тот жу­равлиный клин. Слышится песня о широком поле и синем небе.

Как ты дорог мне, журавлиный клин...

Старая вишня

Недалеко от нашей хаты росла вишня. Старая-старая, уже поло­вина веток совсем засохла, а на половине еще уродились вкусные ягоды. Однажды весной зацвела только одна ветка. Отец хотел срубить вишню, ведь умирает она... Но мать сказала:

— Не надо рубить. Эту вишню посадил еще твой дедушка. Пусть уродятся ягоды на вот этой ветке...

В последний раз уродились вишни. Собрала мама косточки и посадила в землю. Выросли из тех косточек молоденькие вишни. Старая вишня засохла, а молодые уже цветут и плодоносят.

Вот так, как та вишня не умерла, а продлила свой род, так и

народ никогда не умирает. Пока живет народ, живет и Отчизна.

Будем беречь старое и древнее. Будем беречь то, чем дорожили наши деды и прадеды. Это память народа. Ведь если потеряет народ память, потеряет и любовь к своей родной Отчизне.

Зеленый луг

Когда я слышу слово «Родина», мне вспоминается зеленый луг... Он казался мне тогда таким большим, бескрайним, будто весь мир — это луг. В голубом небе сияло солнце. На зеленом ков­ре — желтые, синие, розовые цветы. Жужжали пчелы. Летали бабочки — большие, яркие. Я стою на берегу этого большого зеле­ного океана, мне хочется обнять взглядом всю красоту, что волнует меня.

День в детстве кажется бесконечным, луг — безбрежным, по­ле — необозримым.

Недавно я пошел весной на луг. Та же зеленая трава, те же цветы, те же бабочки. И солнце сияет в синеве, и пчелы жужжат. Но почему-то все это кажется маленьким, будто игрушечным.

Почему это так? Наверное, потому, что детство — это самые нежные ростки дерева, имя которому — Отчизна. В детстве перед нами открываются самые тонкие, самые нежные краски родной земли. Вспомните свое детство, и вы подойдете к безбрежному океану родной земли.

ЧЕЛОВЕК - ЭТО СИЛА ДУХА

Старый и Новый год

В ночь под Новый год встретились два года — Старый год, се­дой старик, и Новый год, молодой юноша. Передает Старый год ключи Новому году и говорит:

— Это большой ключ — от земных богатств. Сразу же передай его людям. Пусть побольше добывают угля, руды, нефти. Пусть побольше делают машин.

Это средний ключ — от хлебных полей. Тоже передай его сразу же людям. Пусть выращивают побольше пшеницы, риса, сахар­ной свеклы. Пусть побольше будет у людей молока, мяса, масла.

А это — самый маленький ключик. Он от кладовой с оружием. Береги этот ключик пуще глаза. Как только заметишь, что на нашу страну собирается нападать враг, сразу же отдай этот ключик лю­дям и скажи им, чтобы они быстрее брали оружие. Не спи ни днем, ни ночью.

Такие наказы давал Старый год Новому.

Ложка солдата

Эта ложка лежит у нас в шкафу. Она стала нашей семейной святыней.

Мама рассказывает:

— Я еще маленькая была, когда на нашу землю напали фа­шисты. Тяжело было жить под властью оккупантов, есть было не­чего, закрылись школы.

Наступил счастливый день освобождения нашей родной земли от завоевателей. Был горячий бой за наше село. В этом бою неда­леко от нашей хаты тяжело ранило молодого солдата. Несколько часов он жил, я ухаживала за ним. Солдат дал мне свою ложку и сказал: «Ничего больше нет у меня, чтобы оставить на память. Возь­ми эту ложку — она прошла со мной всю войну».

Лежит эта ложка — дорогая реликвия. Она напоминает нам о подвигах героев. Это маленькая частица нашей Отчизны.

Через десять лет

Это было в последний год Великой Отечественной войны. Отец Степанка погиб на фронте. Боевые друзья написали маме: «Мы хра­ним винтовку вашего мужа».

Степанко говорит маме: «Попросите боевых друзей, пусть при­шлют папину винтовку! Я научусь стрелять, а когда вырасту, то пойду с ней в армию».

Написала мама, и ответили боевые друзья: «Расти, сынок, от­цовская винтовка будет тебя ждать».

Прошли годы, вырос Степанко, пошел в армию. Дали ему от­цовскую винтовку. Охраняет Степанко советскую границу.

Ночью стоит в дозоре Степанко и будто слышит отцовский го­лос:

— Стереги зорко Отчизну, сын!

Мое поле, сын

Закончился школьный год, и Петин папа сказал:

— А теперь, сын, поедем на мое поле.

— На твое? — удивленно спросил Петя.

Ехали долго. Сначала пригородным поездом, потом — автобусом. И еще от остановки пешком шли. К лесу. Перед лесом — широкое, ровное поле, на нем зреет пшеница.

Над полем высокое синее небо, а в небе жаворонок поет.

— Это и есть мое поле, сын. Здесь я бился с фашистами. Здесь я их победил.

В Петиной душе вспыхнула гордость. И он тихо сказал:

— И жаворонок твой...

Коростель и Крот

Из далекого теплого края возвращался на север, в нашу землю, маленький Коростель. Это птичка серенькая. Летом Коростель выводит у нас птенцов, а на зиму улетает в Африку.

Трудно лететь коростелю, маленькие у него крылышки. Поэтому он где летит, а где и пешком идет. Вот и сейчас, опустившись на землю, он шел и шел на север. Идет себе и тихо песенку поет о да­леком северном крае, о гнездышке под кустом ракиты на зеленом лугу — там его милая родина.

Идет себе, идет и вдруг встречает Крота. Сидит Крот в норе, вы­сунул мордочку и спрашивает Коростеля:

— Кто ты такой и куда ты идешь?

— Я птица Коростель, возвращаюсь на родину из теплого края.

Рассказал Коростель Кроту о своей далекой северной родине и

о теплой африканской земле.

— Но почему же ты не поселишься на этой теплой земле на­всегда? — спрашивает изумленный Крот. — Почему ты ежегодно путешествуешь тысячи километров? Ведь ты до крови изранил ноги. Тебя везде подстерегает Коршун. Что же заставляет тебя перено­сить эти лишения? Что тебя зовет на холодный север?

— Родина, — ответил Коростель.

Отцовский карандаш

Это было в годы Великой Отечественной войны. У маленького Андрейки папа воевал на фронте, а мама работала на фабрике.

Однажды почтальон принес маме письмо. Открыла конверт мама, заплакала, обняла Андрейку и сказала:

— Нет нашего папы...

Через несколько дней пришла маленькая посылка от товарищей отца. В той посылке были папины вещи: ложка, блокнот и каран­даш, которым он писал письма домой.

Прошло много лет. Андрейка стал стройным, красивым юношей. Мать проводила его на службу в Советскую Армию и, собирая, дала отцовский карандаш.

Как бесценную святыню положил Андрей карандаш в карман возле сердца.

Из армии он написал матери письмо. Первые слова в нем были такие: «Клянусь, мамочка, что буду таким же верным сыном Отчиз­ны, как и мой отец».

Это письмо было написано отцовским карандашом.

Мама радовалась и плакала над письмом сына.

Самое дорогое

У матери один сын. Служит он в Советской Армии. Далеко- далеко его служба — на берегу холодного моря. Всё там холодное: и небо, и низкие облака, и волны морские. Берег каменистый — тоже холодный. Нет ни песчинки, ни стебелька, ни травинки, ни деревца.

Загрустил молодой солдат и пишет матери: «Мама, пришли мне из дому что-нибудь хорошее. Что-цибудь самое дорогое для меня».

Послала мать сыну щепотку родной земли.

Приложил сын землю к сердцу, и сразу перед его глазами за­играло теплое солнышко, теплая река, теплые пшеничные волны. Посмотрел он на море и на берег. И стало всё теплее, роднее. Понял он, что и здесь, на далеком Севере, охраняет он самое до­рогое. А это самое дорогое — родная земля.

Журавль и Попугай

Жил Журавль на берегу нашего озера. Приближалась зима. Пристал он к стае других журавлей и улетел далеко на юг. Там вечное лето, теплые воды, изумрудные берега, лазурное небо. В ле­сах много удивительных птиц, зеленых, синих, голубых попугаев. Все они поют, радостно кричат.

Журавлю нашему скучно. Спрашивает зеленый Попугай у Журав­ля:

— Почему ты скучаешь? Почему гнезда не мостишь, журавлят не высиживаешь?

Молчит Журавль. Поглядывает на север. Вдруг он встрепенулся, прислушался к чему-то. Где-то раздался журавлиный крик. Радост­ный, тревожный.

Взлетел Журавль, чтобы догнать других журавлей.

— Куда же ты летишь? — удивился Попугай. — ведь там холод­но. Поживешь пять месяцев и опять сюда ведь прилетишь. Что хоро­шего на твоем холодном севере?

— А хорошее то, что я там родился. Там моя Родина.

Сережа ждет письмо

У второклассника Сережи есть старший брат Николай. Недавно он ушел служить в Советскую Армию.

Прислал брат письмо домой. Пишет, что служит далеко на Севе­ре, у Ледовитого океана. Охраняет границу Советского Союза. На Севере все не такое, как дома. Вокруг камни. Лишь изредка мелькнет низенький кустик. И океан холодный, суровый. Всегда пе­нится, волнуется.

Отдельное письмецо в конверте адресовано Сереже. «Сережа, — пишет Николай, — сейчас у нас весна, скоро наступит лето. Сходи, Сережа, в поле, сорви пшеничный колосок, положи в конверт и пришли мне».

Удивила Сережу просьба брата. Он долго стоял у края пшенично­го поля. Потом взял в руки колосок, задумался: почему Николай просит прислать его?

Сорвал Сережа колосок, положил в конверт, а брату написал: «Этот колосочек я сорвал в поле, сразу за нашей хатой. Напиши мне, братишка, что в нем, этом колоске? Почему ты просил при­слать его?»

Сейчас Сережа ждет письмо от брата.

Какая красивая Белоруссия!

К украинским школьникам приехали в гости белорусские друзья. Маленькая Оксана подружилась с белорусской девочкой Мары- сей. Повела Оксана Марысю в поле. До самого горизонта раскину­лось поле пшеницы. Желтое поле, как золото. А над ним — синее небо.

Марыся стояла перед бескрайним пшеничным полем, восхищен­ная его красотой.

— Какая красивая Украина, — тихо сказала она Оксане.

Марыся много рассказывала Оксане о Белоруссии: перед окнами ее дома такое же огромное поле, там растет лен, а он синий, как небо.

Оксана слушала Марысю, но не могла себе представить: как же это так — поле синее, как небо, а над полем — небо тоже синее? Так это же вся Белоруссия синяя?

На следующую весну Оксана приехала в гости к Марысе.

Рано утром девочки вышли из Марысиного дома. До самого го­ризонта раскинулось синее поле цветущего льна. Синее поле, как небо. А над ним — синее небо.

— Теперь я знаю, какая красивая Белоруссия, — сказала восхи­щенная Оксана.

Стебелек из родной земли

Провожала мать сына на службу в Советскую Армию. При­казывала:

— Служи верно, будь храбрым и честным воином. Вот тебе волшебный стебелек из родной земли. Сорвала я этот стебелек на могиле твоего дедушки. Он воевал за Советскую власть, пролил кровь в борьбе за Отчизну. Когда будет тебе трудно, приложи этот стебелек к груди.

Служит молодой солдат на границе. А стебелек из родной зем­ли — в кармане, возле самого сердца.

Однажды темной ночью стоял молодой солдат на посту. Вдруг заметил он: кто-то приближается к границе. Прилег солдат за бугор­ком, подождал, когда нарушитель подойдет, и задержал его. Свя­зал нарушителю руки и отправил под конвоем на заставу.

Вдруг со стороны чужого государства подошел целый отряд вооруженных людей. Они открыли огонь и ранили молодого солдата в ногу.

Лег раненый пограничник на землю, стиснул в руках автомат и открыл огонь по врагу. Залегли нарушители границы и продолжали стрелять.

Еще одна пуля ранила советского пограничника — в плечо. Чувствует солдат, что силы оставляют его, и еще сильнее сжимает автомат, еще метче стреляет по врагу.

Третья пуля ранила советского пограничника в грудь. Вспомнил он о стебельке из родной земли и о материнском наказе. Вытащил из кармана стебелек, и предстало перед ним в тот же миг родное село. Увидел он глаза материнские, услышал запахи родных трав. Налилось силой тело советского солдата, еще сильнее стали руки, еще зорче — глаза, еще горячее — ненависть к врагу.