MPG, t. 48, р. 846 - 847

Беседа I на гл. VI Исаии [Против элементов жеста и танца в богослужении]

Среди нас есть такие [люди], которые, презирая бога и обращаясь с изречениями духа святого как с самыми обычными словами, издают нестройные звуки и ведут себя нисколько не лучше бесноватых: они сотрясаются и вращаются всем своим телом, творя обычаи, чуждые духовной сосредоточенности. Жалкий и несчастный человек, тебе следовало бы со страхом и трепетом возглашать ангельское славословие, а ты переносишь сюда действия мимов и танцоров, непристойным образом вытягивая руки, притоптывая ногами и выворачиваясь всем телом. Как ты не боишься и не трепещешь, посягая на такие речения? Неужели ты не понимаешь, что здесь незримо присутствует сам господь, измеряя движения каждого и исследуя его совесть? Но ты и не думаешь об этом: ведь то, что ты видел и слышал в театрах, помрачает твой разум, и вот ты вносишь в церковные обряды театральные действия, вот ты изливаешь в нечленораздельных воплях беспорядочность твоей души! Чем помогут молитве беспрестанное воздевание и движение рук и вопль, громкий и натужный, но лишенный смысла? Разве все это - не действия женщин, торгующих собой на перекрестках, или театральных крикунов? Как ты не стыдишься возглашаемых тобою слов: «Послужите господу со страхом и восславьте его с трепетом» (пс. II, 11)?.. Ты скажешь: пророк увещевает славить бога ликующими возгласами. Но ведь мы запрещаем не такие возгласы, а нечленораздельный вопль, не голос хвалы, а голос бесчинства, тщеславное состязание молящихся друг перед другом, праздное и неуместное воздевание рук, топтание ногами и все эти развратные и изнеженные обычаи бездельников, увеселяющихся в театрах или на ипподроме.

MPG, t. 56, р. 99 - 102.

Перевод и вступительная статья С. Аверинцева

Августин

Годы

Аврелий Августин является одним из видных христианских теологов и отцов церкви. Сведения о его жизни содержатся в его же автобиографическом сочинении «Исповедь». Окончив риторическую школу в Карфагене, он становится учителем риторики. В это время он приверженец манихейства, а позднее скептицизма. На философское развитие Августина большое влияние оказало знакомство с неоплатонизмом. Отказавшись от манихейства и скептицизма, он переходит в христианство, становится проповедником, а с 395 года - епископом города Гиппопа в Северной Африке. Сочинения Августина на протяжении всего средневековья служили источником изучения античной философии, главным образом Платона и Аристотеля.

Музыкальный трактат Августина «Шесть книг о музыке» относится к раннему периоду его деятельности (ок. 389 года), вскоре после обращения его к христианству. В своем письме Меморию Августин называет его «Шестью книгами о ритме», указывая, что в то же время собирался написать и шесть других книг - «О мелосе».

Сочинение написано в диалогической форме, в подражание сократическим диалогам Платона. Первая книга посвящена раскрытию природы музыки, следующие четыре - более специальным вопросам: ритму, метру и стиху в связи с проблемами стихосложения; наконец, последняя, шестая - учению о шести видах чисел. Ее Августин характеризует как «плод всех прочих», придавая ей особое значение.

Отмечая, что термин «ритм» в музыке употребляется в самом широком смысле, относясь ко всему долгому и краткому, сам Августин понимает под ритмом неопределенно большую последовательность стоп, в отличие от метра, где имеет место повторение или чередование определенного числа стоп. Поэтому можно сказать, что всякий метр есть ритм, но не всякий ритм есть метр. В латинском языке этим греческим терминам соответствуют выражения numerus (число) и mensio или rnensura (размер); однако Августин считает их расплывчатыми и двусмысленными, а потому предпочитает пользоваться греческими выражениями (III, I, 1).

При всем внимании к вопросам стихосложения главный интерес Августина направлен на более общие вопросы - на закономерности чередования долгого и краткого - в музыке, стихах, телодвижениях и т. д. Главное содержание его диалога - общее учение о ритме.

С этим учением о ритмике находится в согласии учение о числах, подробно развитое в первой и шестой книгах. Нет сомнения, что оно выходит за пределы проблем, связанных с ритмикой: пифагорейское по своему существу учение о четверке и десятке, излагаемое в первой книге, имеет в виду не только ритмику (например, положение, что не может быть стоп, состоящих более чем из четырех слогов, сц. III, 6), но и учение об интервалах, о котором в сочинении Августина речи нет (основные благозвучные интервалы - октава, квинта, кварта - построены на соотношении первых четырех чисел - 1, 2, 3, 4).

Глубокой основой всего учения Августина о гармонии или «числовом соответствии» является его представление о единстве как верховной эстетической категории: чем ближе к единству, чем больше соответствия между частями, приближающего к единству, тем цельнее и совершеннее произведение.