Эстетика Просвещения

Эстетика Просвещения утверждает: комическое раскрывается пу­тем его противопоставления эстетическим идеалам, и точка зрения долж­на быть не среднеобыденной, а высшей. Высота эстетической позиции особенно легко достигается с высотой иерархического положения. Дидро полагал, что положение просвещенного монарха дает наилучшие возмож­ности для комедийного творчества. Дидро писал Екатерине II: «Вы созда­ны для того, чтобы бичевать пороки всех классов общества» (Дидро Т. X. С. 113).

Лессинг подчеркивал, что комедия не может вылечить болезнь, но она может укрепить еще здоровый организм. Сфера комедии — нару­шения закона, которые по их непосредственному влиянию на благо об­щества слишком незначительны, чтобы попасть под контроль этого за­кона. В комедии, по Лессингу, действие играет меньшую роль, чем в трагедии. Характеры в комедии должны быть «перегружены» (заме­ченное в нескольких личностях, должно быть собрано воедино в коме­дийном характере).

И. Кант раскрывает природу комического на примере анекдота. Один индеец был приглашен на обед к англичанину. Когда была откупорена бу­тылка эля, ее содержимое стремительно вылетело, превратившись в ши­пящую пену. Индеец был поражен. На вопрос: «Что же тут странного?» индеец ответил: «Я удивляюсь не тому, что пена выскочила из бутылки, а не понимаю, как вы могли ее туда заключить?» Смех, вызываемый этим ответом, Кант объясняет не тем, что мы чувствуем себя выше индейца, а тем, что напряжение нашего ожидания внезапно превратилось в ничто. Кант видит во всех комических случаях нечто, способное на мгновенье повергнуть нас в заблуждение. Он считает смех средством примирения противоречий и подчеркивает, что воспоминание о чем-либо смешном ра­дует нас и не так легко сглаживается, как другие приятные рассказы. При­чина смеха, по Канту, в состоянии внезапно ущемленных нервов. Он пи­сал: «Смех разбирает нас особенно сильно тогда, когда нужно держать се­бя серьезно. Смеются всего сильнее над тем, кто имеет особенно серьез­ный вид. Сильный смех утомляет и, подобно печали, разрешается слеза-

ми. Смех, вызванный щекоткой, весьма мучителен. На того, над кем я сме­юсь, я уже не могу сердиться даже в том случае, если он причиняет мне вред» (Кант. 1963. Т. 2. С. 216).

«Комедия... изображает тонкие интриги, забавные положения остря­ков, умеющих выпутываться из всякого положения, глупцов, позволяю­щих себя обманывать, шутки и смешные характеры. Любовь здесь не так прочна, она, напротив, радостна и доверчива. Но как в других случаях, так и здесь благородное может в известной мере сочетаться с прекрасным» (Кант. 1963. Т. 2. С. 180). Кант отмечает действенность смеха: мало лю­дей способны невозмутимо на глазах толпы переносить ее насмешки и презрение, хотя они знают, что эта толпа состоит из невеж и глупцов.

Ф. Шиллер описал наше состояние в комедии: оно спокойно, ясно, свободно, весело, мы не чувствуем себя ни активными, ни пассивными, мы созерцаем, и все остается вне нас; это состояние богов, которых не за­ботит ничто человеческое, которые вольно парят над всем, которых не ка­сается никакая судьба, не связывает никакой закон (См. Шиллер. 1935. С. 481). Сатира, согласно Шиллеру, раскрывает противоречия между дейст­вительностью и идеалом.