Роль «перезагрузки» в российско-американских отношениях

Мировой экономический кризис, произошедший осенью 2008 года, подвел жирную черту под двадцатилетним периодом бурных перемен на международной арене. На всем его протяжении американское доминирование, по сути, никем не ставилось под сомнение. Но еще задолго до финансового краха в сентябре 2008 года контекст начал меняться.

Финансово-экономический кризис - одно из проявлений общей эрозии регулирования. Существует множество фактов, свидетельствующих о сбоях в системе глобального управления. Наиболее яркими из свидетельств усугубляющейся дисфункции мирового устройства являются: быстрая деградация режима нераспространения ядерного оружия; неспособность крупных держав контролировать неблагоприятные трансграничные и региональные процессы; появление новых участников, в том числе полновесных «центров силы», не желающих встраиваться в американоцентричный порядок [1]

Однополярность, сформировавшаяся после холодной войны, не привела к установлению международной системы, основанной на «мягком» доминировании Соединенных Штатов и повсеместном распространении американской модели демократии и либеральной рыночной экономики. Попытки единственной сверхдержавы полагаться лишь на собственную мощь, окончились неудачей [2].

Природа постгегемонистского этапа в международных отношениях будет зависеть от характера и качества взаимодействия ключевых «центров силы». Без выстраивания эффективных связей между Москвой и Вашингтоном создание новой архитектуры международных отношений в области безопасности невозможно[3].

Отношения между Россией и США планомерно ухудшались в течение нескольких лет, а летом - осенью 2008-го достигли самой низкой точки за последнюю четверть века. Ситуация грозила перейти в стадию системного противостояния.

Наследием холодной войны и последовавшей за ней попытки установить американское доминирование стал высокий уровень взаимного недоверия, но особенно глубокого у российской стороны. В Москве доминирует убеждение, что Соединенные Штаты воспользовались слабостью России 1990-х годов и даже пытались затянуть это состояние. «Продвижение демократии» воспринимается как создание условий для подчиненного развития различных стран в русле американских геополитических интересов. Исходя из опыта последних 20 лет, отечественный политический класс полагает, что проявления податливости и доброй воли воспринимаются Вашингтоном как должное и только разжигают его аппетит.

Основной причиной столь быстрого ухудшения российско-американских отношений в начале XXI века послужило нежелание США считаться с жизненно важными интересами России.

Прежде всего, это касается эволюции постсоветского пространства как главного внешнеполитического приоритета России. Исходя из традиционных причин стратегического, экономического и культурно-исторического характера Москва стремится к тому, чтобы большинство бывших советских республик участвовали в ориентированной на нее системе безопасности (ОДКБ) и интеграционном проекте (ЕврАзЭс). Например, сохранение и укрепление позиций в энергетике соседних стран является залогом бесперебойного и эффективного функционирования того, что еще недавно составляло единый энергокомплекс СССР.

Соединенные Штаты, напротив, проводят курс на отрыв бывших советских республик от Москвы посредством их вовлечения в военно-политические альянсы или выстраивая двусторонние партнерства в этой области. Не содействует укреплению энергобезопасности Евразии деятельность Вашингтона, направленная на противодействие упрочения российских позиций в энергетике стран СНГ.

Второе направление - это изменение модели европейской безопасности, которая так и не обрела новые контуры после окончания холодной войны. Москва ожидает от Запада признания России и создаваемой ею системы безопасности (сегодня в рамках ОДКБ) равноправной и целостной геополитической единицей, которая вместе с НАТО составляла бы общее евро-атлантическое пространство безопасности [4].

Интерес же США заключается в том, чтобы стать главным гарантом общеевропейской безопасности, построенной на основе Североатлантического альянса. Практическим выражением этого служит курс на расширение НАТО, включение в состав данного блока подавляющего большинства европейских стран. Остальным предлагается статус «младшего партнера». Помимо явной конфронтационности, которую содержит такая постановка вопроса, сомнения вызывает способность альянса выполнять задачу, которую на него пытаются возложить [5].

Наконец, Россия и Соединенные Штаты совершенно по-разному видят собственную роль в мировой системе. Россия рассматривает себя как один из полюсов многополярного мира, который проводит независимый курс, основанный на собственном понимании национальных интересов и своей модели развития. Глобальная стратегия США заключается в нахождении способов реставрации фактической однополярности, выражаясь политически корректным языком - американского лидерства.

Помимо вышеперечисленных, взаимное несогласие так же проявляется в других областях.

Во-первых, разное восприятие сохраняющегося на данный момент ядерного паритета. Россия видит в нем основной аргумент в пользу равноправного диалога с Соединенными Штатами и основу своей военной безопасности, один из главных инструментов влияния на международной арене. Как следствие - противоречия вокруг американского плана по развертыванию системы противоракетной обороны (ПРО). Если США станут неуязвимыми для ракетно-ядерного оружия, российский арсенал утратит свою сдерживающую функцию. В целом Америка рассматривает ядерное оружие как помеху на пути достижения многократного силового превосходства над любым другим государством либо группой стран. Только ядерный фактор не позволяет в полной мере реализовать гигантское преимущество Соединенных Штатов в обычных вооружениях [6].

Во-вторых, Россия и Соединенные Штаты по-разному воспринимают окончание холодной войны. Москва не считает себя проигравшей в ней и потому заявляет о своем праве участвовать (наравне с Западом) в формировании послевоенного международного порядка. США же уверены в собственной победе в холодной войне и поражении в ней России [7].

Вообще, трактовка итогов идеологического противостояния в категориях «победитель - побежденный» крайне негативно повлияла и на Соединенные Штаты, и на Россию. Триумфализм Америки и ее союзников, который, в частности, выразился в готовности произвольно применять силу, вызывал оборонительную, а иногда излишне нервозную реакцию России, способствовал накоплению взаимного недоверия и подозрений, которые теперь нелегко преодолеть.

Само по себе предложение «перезагрузки» - позитивный факт. Новая администрация США осознаёт: игнорирование Москвы и тем более новое противостояние с ней не только не решат ни одной действительно важной задачи американской внешней политики, но и, напротив, осложнят ситуацию. Можно только приветствовать готовность Соединенных Штатов обсуждать с Россией интересы обеих стран и возможность «разменов».

Однако реализация предложенного варианта «перезагрузки» может посеять недоверие и не привести, в конечном счете, к улучшению отношений (в первую очередь это касается вопроса о значительном сокращении ядерных арсеналов). «Перезагрузка» носит узкий и исключительно избирательный характер, она почти не затрагивает жизненно важных, первостепенных интересов России [8].

Так, сохраняется неясность в вопросе о средне- и долгосрочных перспективах расширения НАТО, в том числе на страны СНГ[9]. Обходятся такие основополагающие для российско-американских отношений проблемы, как роль обеих стран в глобальном управлении, природа европейской безопасности и место в ней России, геополитика постсоветского пространства...

Если перемены не будут способствовать реализации жизненно важных интересов России и Америки, «перезагрузка» быстро закончится. По всем вопросам, особенно регионального характера, между Россией и США существует негативная взаимозависимость. У сторон есть разномасштабный, но сопоставимый потенциал нанесения друг другу внешнеполитического ущерба.

В этой связи Москве и Вашингтону необходимо в кратчайшие сроки преодолеть накопившиеся негативные тенденции и предложить новую, позитивную повестку дня. Ее базовый принцип должен быть сформулирован примерно следующим образом: политика одной из сторон не может представлять собой угрозу жизненно важным или значимым интересам другой стороны, а сотрудничество должно содействовать реализации этих интересов. Установление позитивной взаимозависимости следует подкрепить развитием экономической интеграции, потенциал которой пока используется в минимальной степени.

В условиях масштабных изменений глобального контекста Россия и Соединенные Штаты не могут решить многие (если не все) стоящие перед ними ключевые задачи без содействия другой стороны. Это создает уникальную ситуацию. При сохранении общей асимметрии отношений и силовых потенциалов на отдельных направлениях российско-американского взаимодействия возникает «перекрестная» симметрия. Она заключается в том, что стороны могут принести друг другу сопоставимую по своему значению выгоду.

19. Россия, США и Европа: поиск путей решения «энергетических проблем».

Глобальная энергетическая проблема — это проблема обеспечения человечества топливом и энергией в настоящее время и в обозримом будущем.

Локальные энергетические кризисы возникали и в доиндустриальной экономике (например, в Англии XVIII в. в связи с исчерпанием лесных ресурсов и переходом на уголь). Но как глобальная проблема нехватка энергоресурсов проявилась в 70-х гг. XX в., когда разразился энергетический кризис, выразившийся в резком повышении цены на нефть (в 14,5 раза в 1972-1981 гг.), что создало серьезные трудности для мировой экономики. Хотя многие затруднения того времени были преодолены, глобальная проблема обеспечения топливом и энергией сохраняет свое значение и в наши дни.

Главной причиной возникновения глобальной энергетической проблемы следует считать быстрый рост потребления минерального топлива в XX в. Со стороны предложения он вызван открытием и эксплуатацией огромных нефтегазовых месторождений в Западной Сибири, на Аляске, на шельфе Северною моря, а со стороны спроса — увеличением автомобильного парка и ростом объема производства полимерных материалов.

Наращивание добычи топливно-энергетических ресурсов повлекло за собой серьезное ухудшение экологической ситуации (расширение открытой добычи полезных ископаемых, добыча на шельфе и др.). А рост спроса на эти ресурсы усилил конкуренцию как стран — экспортеров топливных ресурсов за лучшие условия продажи, так и между странами-импортерами за доступ к энергетическим ресурсам.

Обеспеченность мирового хозяйства топливно-энергетическими ресурсами

Вместе с тем происходит дальнейшее наращивание ресурсов минерального топлива. Под влиянием энергетического кризиса активизировались крупномасштабные геологоразведочные работы, приведшие к открытию и освоению новых месторождений энергоресурсов. Соответственно возросли и показатели обеспеченности важнейшими видами минерального топлива: считается, что при современном уровне добычи разведанных запасов угля должно хватить на 325 лет. природного газа — на 62 года, а нефти — на 37 лет (если в начале 70-х гг. считалось, что обеспеченность мировой экономики запасами нефти не превышает 25-30 лет; разведанные запасы угля еще в 1984 г. оценивались в 1,2 трлн т, то к концу 90-х гг. они выросли до 1,75 трлн т).

В результате преобладавшие в 70-х гг. пессимистические прогнозы обеспеченности потребностей мировой экономики в энергоносителях (так, тогда считалось, что запасов нефти хватит не более чем на 25-30 лет) сменились оптимистическими взглядами, основанными на актуальной информации.

Основные пути решения глобальной энергетической проблемы

Экстенсивный путь решения энергетической проблемы предполагает дальнейшее увеличение добычи энергоносителей и абсолютный рост энергопотребления. Этот путь остается актуальным для современной мировой экономики. Мировое энергопотребление в абсолютном выражении с 1996 по 2003 г. выросло с 12 млрд до 15,2 млрд т условного топлива. Вместе с тем ряд стран сталкивается с достижением предела собственного производства энергоносителей (Китай) либо с перспективой сокращения этого производства (Великобритания). Такое развитие событий побуждает к поискам способов более рационального использования энергоресурсов.

На этой основе получает импульс интенсивный путь решения энергетической проблемы, заключающийся прежде всего в увеличении производства продукции на единицу энергозатрат. Энергетический кризис 70-х гг. ускорил развитие и внедрение энергосберегающих технологий, придает импульс структурной перестройке экономики. Эти меры, наиболее последовательно проводимые развитыми странами, позволили в значительной степени смягчить последствия энергетического кризиса.

В современных условиях тонна сбереженного в результате сберегающих мер энергоносителя обходится в 3-4 раза дешевле, чем тонна дополнительно добытого. Это обстоятельство явилось для многих стран мощным стимулом повышения эффективности использования энергоносителей. За последнюю четверть XX в. энергоемкость хозяйства США снизилась вдвое, а Германии — в 2,5 раза.

Под воздействием энергетического кризиса развитые страны в 70-80-х гг. провели масштабную структурную перестройку экономики в направлении снижения доли энергоемких производств. Так, энергоемкость машиностроения и особенно сферы услуг в 8-10 раз ниже, чем в ТЭК или в металлургии. Энергоемкие производства сворачивались и переводились в развивающиеся страны. Структурная перестройка в направлении энергосбережения приносит до 20% экономии топливно-энергетических ресурсов в расчете на единицу ВВП.

Важным резервом повышения эффективности использования энергии является совершенствование технологических процессов функционирования аппаратов и оборудования. Несмотря на то что это направление является весьма капиталоемким, тем не менее эти затраты в 2-3 раза меньше расходов, необходимых для эквивалентного повышения добычи (производства) топлива и энергии. Основные усилия в этой сфере направлены на совершенствование двигателей и всего процесса использования топлива.

В то же время многие государства с формирующимися рынками (Россия, Украина, Китай, Индия) продолжают развивать энергоемкие производства (черная и цветная металлургия, химическая промышленность и др.), а также использовать устаревшие технологии. Более того, в этих странах следует ожидать роста энергопотребления как в связи с повышением жизненного уровня и изменением образа жизни населения, так и с нехваткой у многих из этих стран средств на снижение энергоемкости хозяйства. Поэтому в современных условиях именно в странах с формирующимися рынками происходит рост потребления энергетических ресурсов, тогда как в развитых странах потребление сохраняется на относительно стабильном уровне. Но необходимо иметь в виду, что энергосбережение в наибольшей степени проявило себя в промышленности, но под влиянием дешевой нефти 90-х гг. слабо сказывается на транспорте.

На современном этапе и еще на долгие годы вперед решение глобальной энергетической проблемы будет зависеть от степени снижения энергоемкости экономики, т.е. от расхода энергии на единицу произведенного ВВП.

Таким образом, глобальной энергетической проблемы в ее прежнем понимании как угрозы абсолютной нехватки ресурсов в мире не существует. Тем не менее проблема обеспечения энергоресурсами сохраняется в модифицированном виде.