Контроль США за политической и экономической ситуацией в Латинской Америке

Правительство Эйзенхауэра, как и его предшественники, уделяло много внимания южным странам Западного полушария. Послевоенные проблемы, существовавшие во взаимоотношениях США со странами Латинской Америки, не смягчались, а скорее обострялись за годы президентства Эйзенхауэра.

В период войны США постарались туже привязать экономику южных стран этого континента к своей колеснице. Создавшееся положение в основном оставалось и в послевоенные годы. В экономике этих стран особую роль играет внешняя торговля, в особенности их торговля с государствами, расположенными за пределами южноамериканского континента. В континентальной Европе, например, половина всей внешней торговли падает на товарообмен европейских государств между собой. В Латинской Америке только 10% ее внешней торговли приходится на товарообмен между государствами, расположенными на ее территории. 90% составляет торговля с Соединенными Штатами, Европой и странами других частей света.

До второй мировой войны около половины экспорта и импорта Латинской Америки приходилось на торговлю с Европой, а около трети – с США. Спустя 10 лет после окончания войны Соединенные Штаты занимали в торговле Латинской Америки примерно то место, которое занимала довоенная Европа, а Европа – довоенное место США.

Торговля с Латинской Америкой имеет большое значение для США. К середине 50-х годов она составляла почти четверть всего их экспорта и почти 30% импорта. В 1957 г. прямые инвестиции США в страны Латинской Америки достигли 8,4 млрд. долл., что равнялось трети всех их прямых инвестиций за границей. Первое место в этих инвестициях занимала Венесуэла, куда к началу 60-х годов США вложили около 3 млрд. долл. К этому времени капиталы США в добыче венесуэльской нефти почти в 2 раза превышали американские капиталы на Ближнем Востоке(«Fortune», February 1958, p. 113; December 1963, p. 129–131).

Вместе с увеличением роли капитала США в эксплуатации богатств стран, расположенных к югу от Рио Гранде, росло недовольство народов Латинской Америки своим северным соседом. Эти народы все больше убеждались в том, что капитал США в их странах содействует не столько развитию местной экономики, сколько расхищению национальных ресурсов и эксплуатации трудящихся. В 1954 г. на конференции американских стран в Каракасе представитель Боливии утверждал: «Не подлежит сомнению, что больше капитала было в виде прибыли экспортировано из Латинской Америки, чем импортировано» 169. Так, например, в 1959 г. капиталисты США инвестировали в Латинскую Америку 200 млн. долл., а переправили оттуда в виде прибыли в США 775 млн. долл.(«Progressive», June 1962, p. 28)

Производители пшеницы в Аргентине, хлопка в Перу и в Мексике непрестанно чувствуют на своей спине тяжкий гнет давления огромных государственных запасов сельскохозяйственных продуктов США, сбываемых по демпинговым ценам за границей. Не желают народы стран Латинской Америки и того, чтобы их страны продолжали оставаться поставщиком дешевой нефти, меди и других металлов, источником ценных видов различного сырья для промышленности США. В послевоенные годы наблюдается сравнительно быстрый процесс индустриализации некоторых районов Латинской Америки. В 1955 г. промышленная продукция латиноамериканских стран выросла более чем в 2,5 раза по сравнению с довоенным временем. Но индустриализация началась там с очень низкого уровня.

В 1957 г. вся продукция обрабатывающей и добывающей промышленности всех 20 республик Латинской Америки, в которых проживает больше населения, чем в Соединенных Штатах, составляла лишь 10% этой продукции, производимой в США («Fortune», February 1958, p. 117, 216).

Широкие массы населения Латинской Америки нищенствуют. Через 10 лет после окончания второй мировой войны годовое производство в среднем на душу населения составляло там 285 долл. (в 9 раз меньше, чем в США); в наиболее бедных странах (например, в Парагвае и Гаити) эта цифра не достигала и 100 долл. Если учитывать рост населения, то следует считать, что производство в среднем на одного человека в последние годы в Латинской Америке даже сократилось. К началу 60-х годов половина богатства всего этого континента принадлежала 2% его населения.

В 1961 г. в 18 государствах Латинской Америки 1,2% всех ферм, каждая из которых имела не менее тысячи гектаров, владели 71,6% всей фермерской земли, а на долю 74,4% всех ферм приходилось лишь 2,9% этой земли (Gerassi J. The Great Fear. N. Y., 1963). В Бразилии 5 % сельского населения владели 95 % всей земли. В Венесуэле 2% сельского населения принадлежали 74% земли, а более 25 % всех крестьян были безземельными. В Гватемале 0,3 % сельскохозяйственного населения владело более чем половиной всей земли. В отдельных районах Латинской Америки до сих пор существовало крепостничество. В перуанских Андах, например, половина индейского населения работала три дня в неделю на долях землевладельцев за право пользоваться крохотными участками земли. В Перу же практиковалась продажа земли вместе с работающими на ней людьми. Неграмотные составляли больше половины населения Латинской Америки. Больше половины ее населения постоянно недоедало.

Антиколониальные революции Л. И. Брежнев назвал «одним из мощных ускорителей современной истории» (Брежнев Л. И. Ленинским курсом, т. 5. М., 1976, с. 163). Как в Азии и Африке освободительное движение пробудившихся народов было направлено против колониальных держав, в первую очередь против британского империализма, так в Латинской Америке движение за экономическую независимость, за поднятие жизненного уровня населения направлено прежде всего против гнета доллара. Деятельность монополий США рассматривается там как сила, направленная против экономической независимости, против политического и культурного прогресса стран Латинской Америки. Когда латиноамериканцы произносят слово «империалист», писал распространенный в США буржуазный журнал, «они подразумевают США» («Life», 25.IX 1961, р. 56).

Послевоенный подъем, наблюдавшийся во всех отсталых странах, выражается в Латинской Америке (как в Азии и в Африке) не только в экономических, но и в политических требованиях народов. Весной 1956 г. корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс» писал из Рио- де-Жанейро, что Южная Америка «бросает вызов Соединенным Штатам, их руководству и их внешней политике». Ее народы, утверждал он, не хотят больше, чтобы их рассматривали как орудие Вашингтона в борьбе, с коммунизмом, как «автоматическое большинство» государственного департамента США в ООН («New York Times», 13.IV 1956).

Политика США в южных странах Нового Света ассоциируется с реакционными режимами, с военными диктатурами. «Во всей Латинской Америке,– писал летом 1958 г. известный английский журнал,– существует убеждение, что США предпочитают диктаторов демократиям и видят коммунистическое пугало в каждом либеральном движении» («World Today», June 1958, p. 231).

В первые годы президентства Эйзенхауэра яркой иллюстрацией в этом отношении служили события в Гватемале.

Существовавшее в Гватемале с 1950 г. правительство Арбенса проводило курс на демократизацию страны и на обеспечение ее независимости от США не только во внутренней, но и во внешней политике.

В 1950 г. 163 крупным землевладельцам принадлежало больше 40% всей обрабатываемой площади страны178. В соответствии с принятым в 1952 г. законом об аграрной реформе, о конфискации за известную компенсацию земельных владений в Гватемале многие крестьяне получили земли местных крупных владельцев, а также американской «Юнайтед фрут компани». Эта гигантская компания долго хозяйничала в странах Центральной Америки. Арбенс национализировал электрическую компанию, в которой хозяйничали капиталисты США, и предложил «Юнайтед фрут компани» вернуть 200 тыс. акров земли, которую она сохраняла в резерве. Наделение крестьян землей и другие прогрессивные мероприятия не выходили за пределы либерально-буржуазных реформ. Тем не менее государственный департамент США поднял крик о «коммунистической угрозе» в Центральной Америке.

Обсуждение событий в Гватемале заняло по настоянию США центральное место на X конференции американских государств, состоявшейся с 1 по 28 марта 1954 г. в г. Каракасе. Большинство латиноамериканских государств желало обсудить на этой конференции, как и в 1948 г. в Боготе, экономические вопросы: стабилизацию валют, проблемы цен, борьбу с демпингом и т.п. Рассмотрение этих вопросов было перенесено на совещание министров финансов американских стран, открывшееся в конце ноября этого года в Рио-де-Жанейро и закончившееся разочарованием представителей Латинской Америки (Reitzel W. United States Foreign Policy 1945–1955, p. 79).

Делегации Бразилии и Аргентины внесли резолюцию против сохранения колоний в Западном полушарии. Но представители Соединенных Штатов, обычно рекламирующих свой антиколониализм, возражали против этой резолюции.

В Каракасе государственный секретарь США старался сосредоточить внимание делегатов на так называемой опасности коммунизма в Гватемале.

Антикоммунистическая резолюция, предложенная Даллесом и названная «Декларацией солидарности за сохранение неприкосновенности американских государств», гласила, что в любом американском государстве «контроль над правительством со стороны участников международного коммунистического движения будет рассматриваться как угроза миру в Западном полушарии». Эта резолюция, предусматривавшая санкции, встретила сильные возражения. Многие делегаты указывали, что она несовместима с принципом Организации американских государств о невмешательстве во внутреннюю жизнь стран, входящих в данную организацию. Даллес сманеврировал: в своем выступлении 8 марта в политической комиссии конференции он заявил, что «время для действий еще не наступило» и что пока речь идет лишь «об определении угрозы»(Stebbins R. The United States in World Affairs, 1954, p. 375).

Вместо санкций, предложенных Даллесом против так называемой угрозы коммунизма, в резолюции была упомянута «консультация». Но и в таком виде Гватемала голосовала против резолюции, Аргентина и Мексика воздержались от голосования, представители Коста Рики отсутствовали. Представитель Уругвая, хотя и голосовал за резолюцию, но, выражая мнение делегатов ряда других стран, уступивших нажиму США, заявил: «Мы присоединились к ней без энтузиазма, без оптимизма, без удовольствия и без чувства, что способствуем принятию конструктивного мероприятия».

После закрытия конференции в Каракасе государственный департамент начал подготавливать реакционные силы внутри Гватемалы и у ее границ к тому, чтобы свергнуть демократическое правительство Арбенса. В Гондурас, граничащий с Гватемалой, а также в Никарагуа из США прибыли корабли с оружием. В то же время помощник государственного секретаря Голланд добился формального согласия правительств 14 латиноамериканских стран на патрулирование вдоль берегов Гватемалы, с тем чтобы не допустить ввоза оружия в эту страну.

В июне 1954 г. отряды, вооруженные Соединенными Штатами, под руководством полковника Кастильо, вторгшись в Гватемалу с территории Гондураса, подняли мятеж. Кастильо сверг законное правительство и сам стал президентом этой страны.

Американский ставленник отменил аграрную реформу в Гватемале и запретил деятельность прогрессивных организаций. 85 тыс. земельных участков, распределенных при Арбенсе между крестьянами, Кастильо отнял у них и вернул обратно «Юнайтед фрут компани» и другим крупным землевладельцам 183. В 1955 г. его правительство подписало соглашение с США, предоставившее Пентагону право строительства военных баз на территории Гватемалы.

Официальный историк правительства Эйзенхауэра пытался изобразить дело так, что США не были причастны к государственному перевороту, совершенному полковником Кастильо (Pusey W. Op. cit., p. 139–140). Однако более солидные американские историки, сотрудники Брукингского института в Вашингтоне, писали, что насильственное свержение демократического правительства Гватемалы в 1954 г. «оставило в Латинской Америке определенное впечатление, что это дело было подготовлено Соединенными Штатами»(Reitzel W. Op. cit., p. 82).

В другой известной работе, изданной Советом внешних сношений США, прямо говорится, что было бы неправильно рисовать вооруженный переворот Кастильо «как чисто гватемальское дело...» Без политической, моральной и дипломатической помощи Соединенных Штатов его шансы на успех были бы незначительными (Stebbins R. Op. cit., p. 382).

Впоследствии (как уже было отмечено выше) сам президент Эйзенхауэр и Аллен Даллес признали роль ЦРУ в свержении правительства Арбенса.

В конце июня 1954 г., когда правительство Гватемалы обратилось в Совет Безопасности ООН за помощью против открытой агрессии, совершенной со стороны Гондураса и Никарагуа по отношению к государству – члену ООН, сенат и палата представителей США приняли резолюцию, направленную против правительства Арбенса и всецело поддерживавшую мятежников.

13 июля Вашингтон признал новое правительство Гватемалы и начал официально оказывать ему всестороннюю помощь.

В июле 1956 г. Эйзенхауэр перед его избранием на национальном конвенте республиканской партии кандидатом в президенты США на второй срок отправился в Панаму на конференцию президентов американских государств. Такая конференция происходила впервые. На ней присутствовали 19 президентов латиноамериканских стран и США (президенты Колумбии и Гондураса отсутствовали).

В Панаме была принята декларация президентов о том, что блок американских государств является оплотом «свободного» (т.е. капиталистического) мира.

Желая продемонстрировать перед национальным конвентом республиканской партии свои заслуги в деле сближения США с латиноамериканскими странами, Эйзенхауэр в своем выступлении в Панаме говорил о важности экономического сотрудничества и о необходимости использования атомной энергии для промышленных и медицинских целей в Западном полушарии.

Встревоженные открытым и резким ухудшением взаимоотношений CША с Латинской Америкой видные политики в Вашингтоне прежде всего прибегли к избитой антикоммунистической пропаганде, пытаясь представить это ухудшение результатом... «происков Москвы». Одновременно они попробовали пригрозить латиноамериканцам различными, в том числе военными, санкциями за их выступления против империализма янки. Государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес объяснил причину бурных манифестаций «слабостью» военно-полицейского аппарата в Венесуэле и других латиноамериканских странах. «Существовал своего рода вакуум силы,– заявил он на своем излюбленном языке 20 мая 1958 г.,– который всегда поощряет хулиганствующие элементы (!) к выступлению на передний план» (American Foreign Policy: Current Documents, 1958. Wash., 1962, p. 372).

Но дело было отнюдь не в происках «хулиганствующих элементов»: американские империалисты не могли уже диктовать свою волю латиноамериканским народам. Они оказались не в состоянии, в частности, помешать развертыванию и победе народно-революционной борьбы на Кубе, появлению первой подлинно свободной территории в Западном полушарии. В Вашингтоне предпринимали все возможные меры для спасения кровавого режима Батисты. В одном случае, используя факт временного задержания кубинскими революционерами американских морских пехотинцев, участвовавших в маневрах на Кубе, военные круги США высказались даже за организацию открытой вооруженной интервенции. «Пентагону, – писал Мэрфи, – так или иначе не нравился ход событий на Кубе. Возрастающая смелость партизан, казалось, задевала американскую безопасность (?) в Карибском районе, и флот рекомендовал немедленную интервенцию на Кубу» (Murphy R.. Op. cit., p. 369–370).

Военно-интервенционистское «разрешение» гражданской войны на Кубе в пользу своего ставленника, каким бы прогнившим ни являлся его режим, импонировало милитаристским кругам в Вашингтоне. Тем не менее в конкретных условиях 1958 г. они вынуждены были воздержаться от этого. Во-первых, правительство Эйзенхауэра не могло не видеть, что на борьбу против диктатуры Батисты поднялся фактически весь кубинский народ; во-вторых, оно понимало, что у него нет под рукой других сил для организации интервенции, кроме собственно американских войск; в-третьих, оно сознавало, что такая интервенция рискует стать весьма длительным и дорогостоящим во всех отношениях мероприятием; в-четвертых, открытая агрессия США на Кубу грозила довести и так уже большую напряженность в их отношениях с Латинской Америкой до открытого взрыва; наконец, в-пятых, правящие круги США опасались развязывать очередной «горячий» конфликт в момент очевидного изменения соотношения сил в мире в неблагоприятную для них сторону.