2015-05-14
1215
Государство стоит над обществом, подавляя его своей мощью. Оно первично по отношению к экономике. Распределение осуществляется на основе принципа редистрибуции. Добившийся власти лидер стремится закрепить эту власть за собой пожизненно, коллектив же этому способствует. Возникает институт сакрализации власти для ее легитимного оформления и закрепления в виде различных религиозно-идеологических систем.
Собственность рождается как функция владения и власти. Власть и собственность неразделимы, то есть перед нами феномен власти-собственности.
Причем это не столько собственность, сколько власть, так как функции собственника здесь опосредованы причастностью к власти, к должности. По наследству в таких структурах может быть передана только должность с ее правами и привилегиями, но не собственность как исключительное частное право владения вне зависимости от должности. Социально-экономической основой власти-собственности государства было священное право верхов на избыточный продукт производителей, а затем и вообще на весь продукт.
Формируется своего рода потомственный слой людей, занятых в сфере управления и включенных в систему социально-имущественных привилегий, причем не только по принципу клановости, но и по принципу меритократии. В такой структуре возникает имманентное право верхов командовать и обязанность низов повиноваться. Власть администратора, по сути, становится абсолютной.
Такое государство исключительно устойчиво, стабильно, способно к автоматической регенерации, опираясь в значительной мере не только на идеологию (религию), но и на насилие. Государство абсолютно довлеет над обществом, представляя, по сути, единое целое и являясь базисом производственных и других отношений. В подобной структуре исключительно велика роль унаследованных и приобретенных традиций, используемых в качестве одной из несущих конструкций стабильности и антиэнтропийности общества, то есть идеология является важнейшим фактором развития всех сфер жизнедеятельности.
Эта структура в модернизованном виде, но самым неожиданным образом воспроизводилась и в досоветский и, особенно, в советский период истории
России. Действительно, существовала абсолютная власть государства при отсутствии гражданского общества; превалировали командно-административная система и ее носители - номенклатура (новый класс) с многочисленными привилегиями; распределение осуществлялось по принципу редистрибуции, то есть из единого центра на основе клановых связей, личного знакомства, зависимости и преданности. Было построено социально однородное общество с двумя "социальными группами" - верхами и низами, в котором существовала только государственная собственность; это государство, как и архаичные структуры Востока, в качестве опор использовало официальную религию
-идеологию (марксизм-ленинизм) и насилие (в лице партии и карательных структур). И вместе с тем это государство было довольно устойчивым, обеспечивая примерно равный для большинства социальных групп уровень материальных благ и где-то превосходя хваленые демократии Запада
(бесплатная медицинская помощь, образование, жилье и другие социальные права, от которых остались лишь воспоминания). Идеология являлась несущей конструкцией (институтом) развития советского государства.
Сверхфорсированная четвертая вестернизация в постсоветской России привела к переделу собственности, разрушению государственности, потере ориентиров и целей, нарастающей нищите большинства населения, росту классовой напряженности с тенденцией к социальному взрыву, общей криминализации общества и стремлению многих групп населения России к возврату назад, к «сильной руке». Нарастание общенационального кризиса свидетельствует о крахе либерально-западнической модели развития нашей государственности. В этих условиях нельзя делать даже самых отдаленных намеков на наличие какого-то правового государства. Об этом ясно свидетельствует очевидный развал в экономике и гнетущее ощущение близости социального взрыва. В этих условиях «нэп» в экономике, в политике и в праве назрел. Может быть это и к лучшему. Ведь недаром в правосознании русских, львиная доля которых, по Льву Гумилеву, туранцы, бытуют такие правила:
«Горбатого могила исправит!», «Что ни случится - все к лучшему!». От таких народных максим до синергетики недалеко, нужно только будущих юристов в спешном порядке учить не римскому, а русскому праву, не забывая, что история теоретической юриспруденции России должна стать ядром новой системы юридического образования в новом тысячелетии.
