2015-05-15
285
Выявленная ВЦИОМ специфика самоидентификации жителей мегаполисов характеризует кризис ассимиляции, то есть возникновение критической массы мигрантов, не усваиваемой культурой мегаполиса. Феномен этнической напряженности в мегаполисах чаще всего объясняется контрастом культур (вплоть до «столкновения цивилизаций»). Так, Ж.А. Зайончковская придает значение контрасту между средним уровнем образования горожан и мигрантов. Однако такой контраст а) наблюдается не только в мегаполисах, б) не столь значителен в так называемых неблагополучных районах и пригородах столиц, где потенциал конфликтности является максимальным, в) наблюдался и в 1990-х гг., но тогда не вызывал сегодняшнего градуса напряжения.
Анализ современного феномена этнической напряженности в мегаполисах требует рассмотрения конфликтной территории в комплексе составляющих ее элементов – а) градостроительной среды, б) специфики постоянного населения («своих»), в) специфики пришлого населения («чужих»).
Типичный неблагополучный район мегаполиса характеризуется а) индустриальным бэкграундом, влияющим на спрос на жилую недвижимость и соответственно, на цены и на темпы реконструкции среды; б) соответственно, наличием объектов, используемых в качестве дешевой торговой и транспортной логистики, особенно при близости выносных магистралей; в) эстетической недостаточностью среды, влияющей как на котировку территории, так и на психологический климат; г) относительно низким платежеспособным спросом и соответственно, относительно низким, по сравнению с общегородским, качеством местных услуг; д) дефицитом культурной инфраструктуры.
Постоянное население неблагополучного района характеризуется а) высокой концентрацией деклассированных лиц, в особенности потерявшего призвание и престиж квалифицированного рабочего населения; б) на период 2010-х гг. – достижением младшим поколением таких семей старшего школьного и трудоспособного возраста; в) преобладанием гипопротекции (семейной запущенности) в молодежной среде, усугубленной деградацией школьного образования, и типично «уличными» стереотипами самоутверждения; г) накоплением претензий старшего поколения к городской и местной власти, аурой социальной зависти, адресованной как к административному, так и к предпринимательскому классу; д) вовлечением младшего поколения в теневой торговый бизнес.
Пришлое население неблагополучного района характеризуется а) земляческой концентрацией с 1990-х гг., сокращающей необходимость в культурной и языковой адаптации; б) занятостью не только в местном малом бизнесе, но и в оптовой торговле, использующей бывшие индустриальные мощности, с образованием в итоге местной имущественной иерархии с соответствующими ее верхнему слою объектами развлекательной инфраструктуры; в) относительно низкой мобильностью семей по сравнению с мигрантами в целом и, соответственно, закреплением «полуассимилированных» форм быта; г) формированием самодостаточной диаспорной среды (этно-культурного анклава), где легко адаптируются «новые пришлые», в том числе не владеющая русским языком молодежь, выросшая в странах исхода в постсоветский период; д) воспроизводством бытовых стереотипов, усвоенных в постсоветский период в странах исхода.
Таким образом, «культурный конфликт», субъективно переживаемый постоянным населением «неблагополучных районов», содержит в себе а) негативную историческую память, б) переживание дефектной эстетической трансформации, типичной для деиндустриализированной территории (ларьки и склады, заменившие умершие цеха), в) бытовое недоверие к новому населению, которое своей активной самореализацией оттеняет переживание собственной обиды и социального унижения, г) ожидания морального и имущественного ущерба со стороны более сплоченных и активных «пришлых», д) утрату доверия к местной администрации, связанной с пришлым бизнесом формальными и неформальными отношениями. В целом «культурный конфликт» такого рода, возникая в среде, где постоянное население не имеет каких-либо статусных преимуществ перед пришлым, представляет собой переживание жертвы с высокой насыщенностью социальной тревоги (страха, направленного в будущее). Такой страх закономерно обостряется при дополнительной социальной дезадаптации на фоне экономического кризиса, особенно если власть на высоком и заведомо недоступном уровне планирует разрешить этот кризис за счет населения (повышение тарифов и имущественного налога, повышение пенсионного возраста и др.).
