2015-05-15
312
Негативные эффекты миграционных процессов в России в целом смягчаются рядом обстоятельств, специфичных для русской цивилизации: а) историческим бэкграундом этнической и религиозной терпимости и длительным опытом сосуществования вер и обычаев в единой традиции; б) опытом совместного труда и совместно преодоленных бедствий в старшем поколении; в) относительно стабильным состоянием межконфессиональных отношений ввиду сохранения доминирующих религиозных институтов (после преодоления раскола в мусульманской умме и благодаря неактуальности шиитско-суннитских расхождений).
Дополнительными смягчающими факторами служат а) сохранение негласного этнического ценза в административном корпусе не только в национальных республиках, но и на федеральном уровне, б) исторически сложившаяся неактуальность этнических расхождений в высших структурах традиционных криминальных иерархий, в) заинтересованность социально незащищенных потребителей в сохранении дешевых розничных рынков.
Но нужно понимать, что значение этих буферов конфликтообразования не является чем-то гарантированным и неизменным – их влияние объективно ослабевает в связи с идущим процессом смены поколений.
Следует иметь в виду, что в поколении 20-летних как в России, так и в странах-источниках миграции, этническая и религиозная принадлежность наделяется новым смысловым содержанием в процессе поисков коллективной идентификации – чему способствует, с одной стороны, смысловой вакуум (отсутствие цивилизационного «общего дела»), с другой – влияние внешних идентификационных полей. Плодами этого поиска становятся как неоязыческие и радикальные православные движения, нелояльные РПЦ, так и движения новообращенных (например, Национальная организация русских мусульман). Как правило, «образом врага» таких движений является «бюрократическая система», в которую включаются высшие звенья всех государственных и общественных иерархий, а идеал, как правило, строится на самоуправленческих иллюзиях, подкрепленных практикой как взаимного общения в социальных сетях и опытами виртуальной самоорганизации, так и выходом через социальные сети на потенциальных союзников.
Антиавтократический пафос, концентрирующийся в национально и религиозно окрашенных молодежных группах, представляет закономерный интерес для внешних операторов – что подтверждается выводами отчета мониторинговой группы программы «Интернет и демократия» Беркмановского центра Гарварда, где проявлен особый интерес к потенциалу оппозиционного русского национализма, а также его связям с сообществом спортивных фанатов.
Особым предметом внешнего интереса к этнической сфере является противопоставление русского национализма кавказским религиозным и этнонационалистическим движениям – как по «классическим» военно-политическим (геополитическим) мотивам, так и с целью общей дестабилизации внутриполитической обстановки, создания триггеров общественных волнений в рамках стратегии организации цветных революций и революций 2.0.
Условия для этих инициатив создаются как этнической напряженностью в мегаполисах, все более закрепляющейся в стереотипах общественного сознания, так и в устойчивых конфликтных отношениях в самих республиках Северного Кавказа и прилегающих регионах СКФО, куда направляется самый интенсивный миграционный поток из этих республик.
