Миграция и этнические конфликты: экономический аспект

Финансовый кризис 2008 года, резко сократив востребованность мигрантов в ряде отраслей, не оказал существенного влияния на их общую численность, а привел к увеличению доли мигрантов в непроизводственной сфере и в особенности в теневом бизнесе. По данным Ж.А. Зайончковской, официальная безработица среди мигрантов хоть и возросла, но все же оставалась низкой (3% и 7% до и после кризиса), в то время как теневая занятость в условиях урезанных квот отразилась в продолжающемся росте денежных переводов (благодаря трансфертам Таджикистан и Киргизия удержались в зоне экономического роста, избежав депрессии). В период кризиса зарплата мигрантов снизилась в большей мере по сравнению с россиянами, разрыв увеличился до 20% против 10-15% до кризиса. Но при этом зарплата легальных и нелегальных мигрантов практически не различалась – то есть легальные трудовые мигранты не имеют ощутимых преимуществ перед незаконными, что могло бы стимулировать последних к легализации. В период между первой и второй волнами кризиса теневая занятость мигрантов, по данным Ж.А. Зайончковской, составляла две трети (более 65%). На второй волне уместно ожидать увеличения этой доли на фоне повышения удельного веса «серой» экономики.

Уже в период первой волны кризиса сторонники смены экономического курса указывали на целесообразность форсирования в этот период инфраструктурного развития посредством организации общественных работ, в которые могли быть вовлечены трудовые ресурсы мигрантов – в том числе на Северном Кавказе. Такие предложения звучат и сегодня. По точному наблюдению Н.Д. Разумовской, для современной экономики России характерен не столько недостаток рабочих рук, сколько дефицит рабочих мест.

Несмотря на неоднократно озвученные лозунги реиндустриализации, в России сохраняется экономическая модель, исключающая конкурентоспособность обрабатывающего производства и скоординированное развитие производительных сил – и, соответственно, сохраняются все условия для неограниченного роста мегаполисов и запустения периферии, и все предпосылки не только роста миграции, но и криминализации привлеченной рабочей силы.

Предрасполагающими социально-классовыми факторами этнических конфликтов в крупных городах служат: а) новая фаза противостояния «русских» и «кавказских» воровских кланов в контроле над оптовым сбытом, включая «черный» товарооборот; б) соединение коммерческих интересов диаспорного предпринимательства и хозяйственных элит, включая коммерциализированные группы в правоохранительных органах; в) внутренняя конкуренция в крупных диаспорах за близость к административной власти, в том числе гомологичная конкуренции элит в «материнских» республиках (особенно Закавказья); г) конфликты корпоративных иерархий в хозяйственных сферах строительства и недвижимости, где вовлекается массовый мигрантский контингент (особенно после смены администраций городов с нарушением сложившейся системы неформальных отношений); д) реализация крупных строительных проектов, затрагивающих интересы части населения, с наймом дополнительного контингента мигрантов; е) конфликты околоспортивных теневых иерархий, мобилизующих фанатские группировки друг против друга. Кампанейское применение силовых мер в отношении нелегальных мигрантов по популистским мотивам – например, в период выборов – создают дополнительные риски расширения нелояльности, как и возможности для манипуляции общественным мнением (в том числе с участием внешних акторов) через социальные сети.