Степень разработанности проблемы

В процессе исследования проблемы нами задействован целый комплекс дискурсионных и научно-когнитивных практик. До сих пор философской наукой концепт-проблема геополитического риска не выделена в самостоятельный объект исследования. В качестве теоретико-фундаментальной базы концептуализации могут служить исследования зарубежных (У. Бек, Н. Луман, М. Дуглас, Э. Гидденс) и российских авторов (В. Устьянцев, О. Яницкий, И. Яковенко), связанных с углубленной тематизацией концепта общества риска, обусловленных драматизмом модернизационных процессов, ускоряющих разрушение прежних стабильно функционирующих общностей, структур и институтов. В этих исследованиях вскрываются фундаментальные источники возникновения глобальных рисков, что «дает возможность проследить сложную нелинейную динамику эволюционных форм неопределенностей в различных типах социально-организованных систем», в которых культивируются социальные риски (геополитические в том числе).

Теоретико-фундаментальной базой для философской концептуализации выступает и опыт исследования сложных, коэволюционных систем (в том числе и социально организованных), представленных учеными, представителями синергетической концепции (С. Курдюмов, Е. Князева, В. Бранский). Внутренний потенциал нелинейной динамики сложной социально организованной системы порождает внешнюю нестабильность, зону флуктуаций, как эволюционных форм неопределенностей (на практике – это оправдание любых форм насилия под эгидой борьбы с терроризмом, оправдание форм неоколониальной экспансии, «эксплуатация» принципа права наций на самоопределение), способных расшатывать сложившийся порядок отношений (в том числе и пространственный) между геополитическими единицами (государствами, нациями, этносами), подводя систему к точкам бифуркации, которые мыслятся как эволюционные формы геополитического риска.

Особо значимой теоретико-фундаментальной базой для развертывания концептуализации выступает опыт исследования риска, представленный коллективом ученых саратовской философской школы (Д.А. Аникин, В.В. Афанасьева, В.П. Барышков, В.Н. Гасилин, С.А. Данилов, М.О. Орлов, В.П. Рожков, В.Б. Устьянцев). Здесь определены онтологические, социокультурные, экзистенциально-аксиологические и институциональные измерения риска, что открывает возможность по новому выявить и рассмотреть сущность рискогенных ситуаций в современном обществе.

Инструментальной базой для концептуализации выступают теоретическое наследие классиков геополитики и научные разработки представителей новой или «критической» геополитики, из которых для уяснения проблемы заимствуются идеи и комплекс информации, необходимые для «ценения», описания, объяснения и обоснования пространственного риска, а также обозначения некой традиции в исследовании процессов пространственного преобразования мира. Органицистская концепция классиков геополитики (Ф. Ратцель, К. Хаусхофер) открывает возможность для понимания пространственного риска в рамках разработанных ими теорий «расширения жизненного пространства» и «Больших Пространств». Семь основных законов пространственного роста государства, сформулированные Ратцелем – некая программа бытия локальных жизненных пространств, где отражаются основные формы их трансформации: расширение и сжатие, осмысляемые как естественный живой процесс их развития. В понимании первых геополитиков экспансия государства – это естественная тенденция в его развитии, а война – это особое проявление борьбы за жизненное пространство и подчиняется все это вечным законам природы (концепция природно-географического детерминизма). Представители новой или «критической» геополитики начинают увязывать пространственные преобразования в обществе с социальными, политическими и культурными смыслами, вкладываемые в основные понятия классической геополитики: «географическое пространство», «граница». Новые геополитики (социологи: А. Вендт, М. Финнемор) и геополитически ориентированные современные философы (П. Цыганков, А. Цыганков) утверждают, что в основании геополитической деятельности государств лежат культурные мифологии, сконструированные разумом. Граница как основной конструкт географического пространства связан не только со смыслом власти и господства, но и со смыслами, вкладываемыми интеллектуальными и политическими воображениями, в практическом оформлении тех или иных конструктов. Здесь геополитический риск представляет собой определенную конструкцию, зависимую от факторов культурного порядка и пристрастий тех, кто эту конструкцию создает и оперирует в анализе.

В методологическую основу концептуализации геополитических рисков входят исследования авторов, где разрабатывается социальная природа риска. Речь идет о работах У. Бека, где риски связываются с «прогрессирующей модернизацией» и глобализационными процессами, создающими опасности из-за нежелательного функционирования технологий или социальной среды; британского социолога Э. Гидденса, где источники рисков просматриваются через вторжение человеческого знания в мир природных закономерностей; английского антрополога М. Дуглас, где риск выступает как совместный продукт знания и согласия.

Прикладной базой для развертывания философской концептуализации выступают научные и публицистические работы, с одной стороны, затрагивающие отдельные аспекты политических проблем, с другой, анализирующие конкретные события в жизни глобального и национального социумов. Наиболее значимые из них – Л.В. Певень, В. Иноземцев, А.И. Демидов, Н.А. Нарочницкая.

Геополитический риск как политическая категория стала разрабатываться недавно в политической науке Эжиевым И.Б., где на основе анализа мировой экономической и политической конъюнктуры им обосновывается рассмотрение проблемы риска в геополитической плоскости.

Среди исследователей, рассматривающих феномен глобализации с точки зрения пространственных процессов, необходимо отметить А. Неклессу,
М. Чешкова, анализ работ которых позволяет осмыслять геополитический риск как механизм интеграции общества, механизм формирования государственного и цивилизационного пространства, не исключая негативные последствия, рискогенные глобализационные тенденции.

Круг проблем, связанных с имперской тематикой, в частности «имперским характером» российского пространства, рассматривался представителями отечественной философской мысли – В.С. Соловьевым, И.Л. Солоневичем, М.А. Бакуниным. Среди современных авторов необходимо назвать С.В. Лурье, В.Л. Цымбурского, в работах которых осмысляются основания геополитических действий, усматриваемые в имперском экспансистски ориентированном типе мышления правящих элит.

Работы, затрагивающие вопросы национализма и национального самосознания, этнополитической коммуникации в последнее десятилетие оказываются в центре внимания общественно-политических наук и объектом исследовательских интересов Межуева Б.В., Дугина А.. Богатурова В., Рязанова А.В. При всем различии подходов ученые выделяют в национализме, в частности и особенности российском, сходный смысловой комплекс, связанный с «безграничностью» и пространственной нелокализованностью (А. Дугин), противопоставленностью Востоку и Западу как неким «трансцендентальным ограничителем» (Б. Межуев). Авторы указывают на мессианский характер российского национализма и способность абстрагироваться от этнического принципа (В. Цымбурский). Среди зарубежных авторов следует отметить работу К. Шмитта «Понятие политического», в которой он отмечает множество версий национализма, связанных с идентификацией через противопоставление «другому», «чужому». По его мнению, подобные «локальные национализмы» возникают даже в регионах, не обладающих сколько-нибудь выраженной этнической спецификой.

Заслуживают особого внимания научные разработки российского философа А.С. Панарина, в которых рассматривается целый комплекс геополитических проблем, связанных с распадом СССР, с анализом геополитического и цивилизационного типов сознания, отношением неевропейских культур к западноевропейским принципам и ценностям, и с особенностями современных правящих элит как субъектов геополитического риска. Не давая теоретического обоснования понятию «геополитический риск», тем не менее, А. Панарин указывает на его рискообразующую субъективную составляющую – категорию «политической элиты».

Целый блок исследовательской литературы, базируясь на теории перспективы, выдвинутой зарубежными авторами Д. Канеман и А. Тверски, посвящен анализу поведения субъектов геополитики при кризисном взаимодействии в ситуациях международных и национальных конфликтов. Фундаментальные постулаты теории перспективы связываются с психологической направленностью субъекта действия: его эмоциями, убеждениями и ценностями, вынуждающими его отклоняться от нормативной рациональности, что приводит к множеству ошибок при осуществлении подсчетов и оценке вероятностей последствий риска.

Несмотря на то обстоятельство, что категория «пространства» является устойчивым фреймом в системе философского знания, а геополитика стала складываться еще в конце XIX века, вопросы организации, противостояния и балансирования жизненного пространства глобального и локальных социумов с учетом их пространственной трансформации, активно не рассматриваются в качестве объекта исследования ни в контекстах философии общественных наук вообще, ни в дискурсионных практиках социальной философии, в частности. Сам термин «геополитический риск» не находит широкого научно-практического применения. Ощущается недостаток в академических исследованиях для легитимной субъективации концепта геополитического риска в рамках социально-философского дискурса. Изложенные соображения позволили определить объект, предмет и цель настоящего исследования.

Объектом исследования является риск как общественный феномен, выражающий пространственную трансформацию природного и социального мира, отражающий ключевые стадии развития общества и человека.

Предметом исследования выступает проблематика геополитического риска как социально-философского знания, связанная с пространственным изменением социального мира.

Цель исследования – развернуть социально-философскую концептуализацию геополитического риска как теорию, имеющую практическую значимость и отражающую ценностные, деятельностные, антропологические и функциональные характеристики субъектов социально-политических действий и общества в целом, обеспечивающих пространственное преобразование социального мира.

В контексте реализации поставленной цели намечены следующие задачи:

1. Раскрыть смысловые значения геополитического риска; провести сравнительный дискурс-анализ пространственных рисков; сформулировать социально-философскую дефиницию геополитического риска;

1. Определить социальный горизонт концепт-проблемы, раскрыть теоретическую матрицу геополитического риска; провести анализ его субъектно-объектных структур;

1. Рассмотреть феномен правящей политической элиты (как «титульного» субъекта геополитического риска), выделив его деятельностные категории, а также исследовать механизмы взаимосвязи социальной памяти и геополитического риска;

1. Провести дискурс-анализ геополитического пространства России в методологическом ключе концепта геополитического риска;

1. Утвердить идею новой геополитической рационализации в качестве инновационного формата развертывания социально-философской концептуализации геополитического риска, определяя ее ценностные и методологические перспективы.