Лестница социальной эволюции

После социальных животных обратимся к не менее сложному и проти­воречивому процессу — социогенезу. На исторической шкале времени социогенез занимает несколько меньшее время и включает следующие процессы и фазы: социальные животные, формирование стада предлю-дей, становление стада людей, возникновение семьи, рода, племени, первобытной общины и вождества. Большая часть того времени, кото­рое потратило на свой эволюционный путь человеческое общество, ни­как не могла быть описана в истории общества по той простой причине, что она составляет его предысторию. История — это совокупность пись­менных свидетельств о различных явлениях и событиях. Но истоки об­щественных форм лежат в мире социальных животных.

Можно утверждать, что у общественных насекомых — пчел, муравьев, термитов — уже существуют элементы (или зачатки) социальной организа­ции: они живут коллективно, у них разделение труда, защита территории, контроль порядка, сложившаяся система отношений, определенная «соци­альная иерархия» (рабочие, воины, няньки). В то же время имеются веские основания считать, что у животных нет социализации.

Поведение простейших животных, ведущих коллективный образ жизни (причем каждая отдельная особь такой коллективности — это именно простей­шее животное), хотя иногда внешне и похоже на человеческое, чисто инстин­ктивное. Инстинкты — это биологические программы действия, которые яв­ляются врожденными и передаются генетически. Инстинкт предполагает на­правленное, линейное, жестко предписанное поведение (без вариантов); любое отклонение от следования инстинкту нередко грозит смертью.

По мере эволюции роль инстинктов снижается. Если поведение червей и моллюсков на 100% инстинктивное, то у рыб имеются зачатки разума, а пове­дение млекопитающих уже в значительной степени разумно. Высшую ступень­ку эволюции занимает человек, у которого роль инстинктов минимальна.

Совокупность животных организмов образует естественную иерархию. Все их многообразие можно расположить на своеобразной лестнице видов — от самых простых до самых сложных. Чем сложнее организм, тем дольше при-

холится ему обучаться, чтобы приспособиться к окружающей среде. Насе­комые, в отличие от людей, рождаются уже практически взрослыми, т.е. го­товыми нормально функционировать в своей экологической нише. Приро­да (точнее, эволюция) позаботилась о том, чтобы выделить специальный период времени, в течение которого новорожденный обучается и приспосаб­ливается к взрослому миру своего биологического вида, чтобы овладеть хотя бы минимальными навыками выживания. Этот период называется детством. У птиц он длится один сезон, у тигров, слонов и обезьян — несколько лет. Чем выше по лестнице видов, тем продолжительнее период адаптации.

Если бы мы попытались построить возникающую в ходе эволюции иерар­хию живых существ от низших — насекомых до высших — человека, то по­лучили бы следующую диаграмму.

Закономерность здесь такова: чем примитивнее существо, тем большую роль в его поведении играют инстинкты (рис. 19). У насекомых поведение практически на 100% инстинктивно. У слонов, волков уже меньше инстин­ктов и больше приобретенного поведения, которое передается родителями. Поведение обезьян в еще меньшей степени определяется инстинктами. У че­ловека, по мнению некоторых исследователей, поведение более чем на 80% социально приобретаемое. Чем больше инстинктов, тем меньше роль роди­телей. У насекомых функцию родителей выполняет, по сути, сама природа (врожденные программы поведения). Соответственно, чем меньше инстин­ктов, тем выше роль и ответственность родителей.

Такова общеэволюционная закономерность. В последнее время исследо­ватели вносят в нее определенные уточнения и поправки. К примеру, нема­ло загадок продолжают поставлять на научную кухню одни из древнейших обитателей планеты — муравьи и пчелы. Следующее звено в эволюционной цепочке биологических форм совместной жизни представлено высшими животными. К ним относятся и ранние люди или, как их еще называют, предлюди.

Вот ведь какой парадокс: самые организованные и сознательные суще­ства — люди — начинали свою эволюцию как совершенно безмозглые (в бук­вальном смысле слова) и хаотичные существа. Тот далекий период называ-

Врезка

В. Красилов Стратегия выживания

Человек появился на поздней стадии эволюции биосферы как элемент ее биологического раз­нообразия. Подобно другим биологическим ви­дам, человек на первых этапах своей эволюции взаимодействовал со средой обитания по прин­ципу управления с обратной связью с неизбеж­ными при этом резкими колебаниями численно­сти. Численность регулировалась «сверху» — хищниками и паразитами, «сбоку» — конкуриру­ющими видами, «изнутри» — людоедством и умерщвлением детей, инфантицидом (следы которого остались в мифах) и «снизу» — исто­щением пищевых ресурсов. По мере того как первые три способа отступали на задний план, последний приобретал все большее значение.

У примитивных организмов стратегия выжива­ния основана на росте численности, у высоко­организованных — на поддержании популяцион-ного равновесия. Для многих поколений людей прогрессивное общественное развитие прочно ассоциировалось с популяционным и экономи­ческим ростом. Этому способствовало постоян­ное военное противостояние. Сейчас открыва­ется возможность пересмотреть стратегию ро­ста в пользу равновесия. Настоятельной необходимостью становится стабилизация чис­ленности. Если человечество хочет избежать регуляции численности «снизу» — истощением ресурсов, то необходима регуляция «изнутри» и по возможности не людоедскими методами.

Источник: Красилов В. Есть ли в природе общая идея? // Знание — сила. 1997. № 4.

ют первобытным человеческим стадом. Напротив, муравьи как начали свой путь коллективно организованными существами, так и закончили его. Вер­нее сказать, где начали, там и закончили, ибо за 65 млн лет они не продела­ли и сотой доли того эволюционного пути, какой за 5 млн лет совершил че­ловек — в противоречиях, отступле­ниях, революционных скачках вперед и головокружительных падениях.

Для низших организмов характерна максимальная зависимость от среды: малейшие колебания температуры способны уничтожить целый вид. Чем выше эволюционная ступенька и слож­нее организм, тем он меньше зависит от изменений, в том числе катастрофи­ческих, среды. На вершине пирамиды стоит Homo sapiens. Эволюционный процесс увеличения приспособитель­ных возможностей по мере усложне­ния организма и относительной неза­висимости от колебаний среды называ­ется автономизацией онтогенеза^. Автономизация у животных означает, что по достижении физиологической зрелости они приспособлены к обособ­ленному существованию и могут самостоятельно добывать себе пропитание. Взрослые особи обеспечены необходимыми поведенческими программами, в том числе программой размножения.

Согласно закону де Бера, на ранних фазах индивидуального развития жи­вотные более сходны между собой, чем на поздних. Изменения в развитии организма на ранней стадии влияют на все последующие. Чем дальше эво­люционирует организм, индивидуальный или общественный, человека или животного, тем больше отклонений от первоначального образца. На более ранней стадии развития, которой предшествует меньше стадий, этих откло­нений меньше. Отсюда следует, что взрослые формы различных животных должны сильнее отличаться друг от друга.

Термин «общество» в широком историко-эволюционном смысле приме­ним не только к людям, но и к социальным животным, в первую очередь социальным насекомым².

Современное человеческое общество намного сложнее, чем любое обще­ство, когда-либо существовавшее в мире животных. Тем не менее в течение последних 100 тыс. лет, когда впервые появился Homo sapiens sapiens, чело­век современного анатомического вида, он существовал в рамках небольших обществ собирателей и охотников. По своему устройству и организации эти общества были даже проще тех, которые, подобно осколкам старины, суще­ствуют в джунглях Амазонки, в пустыне Сахары или в лесах Новой Гвинеи, —

¹ Алексеев В.М. Физические принципы антропосоциогенеза (2001). — http://valexeev.narod.ru/deml.htm.

² Dautenhahn К. Social Brain. — http://homepages.feis.herts.ac.uk/-nehaniv/al7ev/dautenhahn/node2.html.

примитивных племен, также занимающихся охотой и собирательством. Пер­вобытные общества, насчитывавшие от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, связанных между собой кровными и территориально-поли­тическими узами, представляли собой более высокий уровень развития, чем общества социальных насекомых, состоящие порой из нескольких миллионов особей. Их можно назвать племенами, в которые объединилось несколько локальных групп (bands).

Племенная форма социальной организации древних людей поддержива­лась местным патриотизмом (ощущением своей принадлежности к племе­ни), традициями и неформальными институтами (называемыми еще соци­альными практиками), благодаря которым в первобытном обществе проис­ходили распределение земли, работы и продуктов, дарообмен, участие в общественном строительстве (например, сооружении гидромелиорации), коллективные ритуалы и принятие управленческих решений.

Приблизительно 10 тыс. лет назад произошла так называемая неолитичес­кая революция — доместикация растений и животных, а затем переход к зем­леделию. Аграрные общества стали большими по занимаемой территории и численности населения. Они стали намного сложнее в управлении, а скорость возрастания организационной сложности общественного устройства теперь уже намного опережала ту, которая была присуща первобытному сообществу эпохи плейстоцена, когда социальным поведением человека руководили биологические инстинкты.

Примерно 5 тыс. лет назад произошла новая глобальная революция — на планете появились первые государства. Государство — это одна из крупней­ших социополитических инноваций человечества, которая привела к еще большему углублению общественного разделения труда, кооперации и ко­ординации действий людей. На несколько порядков усложнилась и возрос­ла социальная иерархия, основанная на неравенстве и подчинении. Хотя в зачаточном виде она встречается у социальных насекомых и социальных животных, только люди умудрились превратить ее в мощный общественный институт, имеющий самодовлеющую и законную силу.

Переход от плоской социальной пирамиды к высокой всегда означает увеличение уровней управления и горизонтальных связей в обществе, его сегментацию. Но чем больше уровней управления, тем сложнее регулировать секторы общества и большие массы населения. Формируется достаточно сложная система стратификации с кастовым или сословным делением, рас­тет степень неравенства, появляются опосредованные функции управления населением. Государство использует принуждение, стараясь сделать обще­ство более управляемым. Между обществом, т.е. массой рядовых граждан, и государством, а именно аппаратом управления, возникают неизвестные ра­нее отношения — отчуждение, противоречие, напряжение, конфликт.

С появлением на исторической сцене этой важнейшей политической инновации человеческого разума государство, а не биология становится глав­ным двигателем развития общества.

Государство отгораживается от отдельных людей стеной социальных ин­ститутов, в зазорах между которыми, а также в промежутке между государ­ством и обществом возникает множество неформальных образований. Это некие социальные ниши, которые люди заполняют личными и межличност­ными отношениями, привязанностями, симпатиями, дружбой и т.д. Ины-

ми словами, той социальной материей, которые стремятся уничтожить или вытеснить на периферию общественной жизни крупные бюрократические структуры, корпорации, институты. Основным институтом, противостоя­щим этим поползновениям, становится один из древнейших институтов человеческого рода — семья. В этих нишах, как в тихих заводях, люди отды­хают, приходят в себя, строят интимные связи и доверительные отношения. Немецкий социолог Ф. Теннис назвал такое размежевание конфликтом меж­ду обществом (читай — государством) и общиной — малой человеческой об­щностью, построенной на доверительно личных взаимодействиях.

Социальная эволюция человеческого рода достигла такой высокой стадии, когда индивиду приходится обучаться умению выживать не в дикой приро­де, с которой боролся дикарь, а в социальной среде, которая предстала пе­ред его взором еще худшими джунглями, где выживает сильнейший, где происходит постоянный социальный отбор, где одни группы и расы воюют с другими. Человечество создало вторую природу, но оказалась ли она луч­ше первой?

Социальные институты могли появиться только на исторической стадии эволюции человеческого общества и лишь в крупнонаселенных общностях.

Их главное предназначение — регулировать отно­шения между людьми, не являющимися кровны­ми родственниками. В примитивных обществах — локальных группах, племенах, вождествах — все люди были близкими или дальними родственни­ками. Здесь не было институтов в нашем понима­нии, которые улаживают взаимоотношения меж­дулюдьми на основе формальных правил, создан­ных не узкой группой родственников, а всем многочисленным населением (либо его полномоч­ными представителями). Формальные правила и юридические законы — это не-родственные или квазиродственные нормы.

Преимущества коллективной организации жиз­ни древний человек почувствовал на самых ранних этапах эволюции — этапах накопления и превра­щения личного опыта отдельных членов сообще­ства в традицию, передаваемую от поколения к поколению. Среди основных преимуществ группового образа жизни И.А. Шилов указывает следующие³: повышение эффективности активной обороны, более экономный тип энергозатрат (метаболический «эффект груп­пы»), возможность передачи опыта взрослых особей молодым через подра­жание и прямое обучение и т.п. Г. Ферстер⁴ считает «основным признаком живых существ их способность образовывать коалиции», называя так орга­низацию элементов, которые при объединении способны совершить то, чего каждый из них в отдельности никогда не смог бы достичь.

³ Шилов И.А. Эколого-физиологические основы популяционных отношений у животных. М., 1977.С. 199.

⁴ Ферстер Г. Био-логика. Проблемы бионики. М, 1965.

В процессе антропогенеза человек достаточно рано начал развиваться вопреки биологическим законам. Согласно последним, внутри группы и между группами должна быть постоянная борьба и отбор сильнейших. Для выживания рода и его успеха в межвидовой конкуренции крайне вредно ос­тавлять в живых больных, старых и инвалидов. Но именно это с нарастаю­щей скоростью происходило в человеческом обществе. Складывается впечат­ление, что история человечества — это совершенствование системы социаль­ной помощи и защиты. Филантропия достигла максимума в западных постиндустриальных странах, где уровень цивилизованности измеряется ухо­дом и выживаемостью стариков, больных и инвалидов. Как ни странно (странно с биологической точки зрения), человечество лишь возмужало и окрепло, защищая старых, больных и беспомощных. Они, оказывается, нуж­ны человечеству ради культурного прогресса. Сострадание к сирым и убо­гим, бедным и беззащитным, во-первых, как ничто другое формирует эти­ческие принципы — основу культурных завоеваний человечества, во-вторых, позволяет молодым надеется, что и им в старости будет оказана достойная помощь. А это базис позитивной мотивации и основа социального самочув­ствия в обществе.

Социальная эволюция ведет не только к увеличению разнообразия инди­видов и дифференциации членов одной группы, но и к закреплению спосо­бов групповой защиты. Групповой образ жизни способствует накоплению опыта совместной защиты, который при непрерывной смене поколений и поддержании минимально допустимой численности группы становится тра­дицией, закрепляемой даже генетически⁵. А это один из признаков непре­рывной эволюции форм социальной организации людей.

^ Алексеев В.М. Указ. соч.