Эгоцентрический уровень

В нем исходным моментом являются личная выгода, удобство, престижность и т.п. На наш взгляд, этому уровню соответствуют типы «доктор Фаустус», «Наполеон», «нарцисс». Общей чертой этого типа учителя является самостоятельность, но творческое начало извращено, поскольку направлено исключительно себе на благо.
Учащиеся рассматриваются ими либо как факторы, способствующие самоактуализации («хорошие», «удобные мне» — для типа «доктор Фаустус» — «принятие — система принуждения»), либо как препятствующие ей («плохие» — для типа «Наполеон» — «неприятие — система принуждения»), либо как индифферентные («не мешающие мне» — для типа «нарцисс» — «неприятие — СНР»).
Разумеется, подобный подход к задаче самореализации является в конечном итоге тупиковым. Такой педагог не может вырваться за пределы эгоцентрического уровня личностно-смысловой сферы и низкого уровня самосознания. Если он еще в какой-то мере способен осознавать себя в когнитивном аспекте профессионального самосознания учителя, то его Я-отношение обнаруживает явную деформацию в силу резко завышенной самооценки. Удовлетворенность собой и своей деятельностью, являющаяся саморегулирующей подструктурой профессионального самосознания учителя, достигает максимального значения и превращается в свою противоположность — в маховик, разрушающий систему саморегуляции, что ведет к еще большим деформациям самосознания.
Достаточно часто учителя, находящиеся на этом уровне, упиваются властью, приобретаемой с получением статуса учителя, и возможностью манипулировать учащимися.
В качестве примера приведем историю, рассказанную в откровенной беседе самой учительницей (разумеется, имена и фамилии изменены).
Валентина Алексеевна любила минуты урока перед началом опроса. Она не торопясь открывала классный журнал и медленно опускалась взглядом сверху вниз по списку фамилий: от Архипова до Яковлевой. Она делала это всегда, хотя каждый раз знала еще до урока, кого сегодня вызовет отвечать. Она делала вид, что раздумывает, сомневается, проводя пальцем по списку. Стоило ей остановить движение руки, как класс замирал. Тогда Валентина Алексеевна поднимала голову и видела, кто готов сегодня отвечать, а кто — нет.
Лишь три месяца назад стала она классным руководителем у этих ребят, сменив уехавшую в другой город Марину Михайловну, которую дети очень любили, но уже успела неплохо, по ее мнению, изучить их. Вот Петров, взъерошив волосы, лихорадочно листает учебник, что-то бормочет под нос. Знает, но не вполне уверен. Отличница Семенова спокойно и внимательно смотрит на учителя, ожидая ее решения. Эта-то ответит блестяще. А Скворцова? Сидит, как статуя, глаза опустила. На столе у нее не видно ни учебника, ни тетради. Не нравится она Валентине Алексеевне в последнее время, ох, не нравится — на «тройки» сползла.
— Скворцова!
Девочка вздрогнула, но продолжала сидеть.
— Скворцова, встань, сделай милость, я ведь с тобой разговариваю!
Девочка неохотно поднялась.
— Я не готова, — сказала чуть слышно.
— Ты можешь не бурчать себе под нос, а говорить внятно?
— Я не выучила урок. Простите.
— А какой урок — ты хоть знаешь? — с ехидством поинтересовалась Валентина Алексеевна. — Что было на сегодня задано? И об этом в полном неведении?
В классе почему-то поднялся шум. Несколько человек попытались сказать что-то с места. Вот этого Валентина Алексеевна не любила больше всего.
— Я вам слова не давала. Я говорю со Скворцовой! Остальных прошу молчать! — В голосе учителя уже явственно зазвучало раздражение. Призвав класс к тишине, она снова повернулась к Скворцовой: — Ну, конечно, мы стали взрослыми. Нам ни к чему выполнять домашние задания. Посмотри, Скворцова, что у тебя в журнале. Ведь ты без пяти минут двоечница. Хочешь составить компанию Матькину и Голышеву?
— А причем здесь мы? — возмущенно воскликнул, вскакивая со своего места, Голышев.
— Помолчи! — небрежно бросила ему Валентина Алексеевна. — Скворцова, я вижу, наш диалог бесполезен! Пусть завтра в школу придет мать.
При этих словах девочка закрыла лицо руками и, рыдая, выбежала в коридор.
В классе установилась напряженная тишина.
— Только еще истерики здесь не хватало. Нервные очень стали. Только у вас нервы, а у учителя струны железные. Тебе что, Семенова? Я тебя, кажется, не вызывала.
— Как вы можете... Как вы можете... — голос у девочки срывался. — Ведь у Лены Скворцовой мама умерла. Слышите — умерла! А вы... вы просто...
Не закончив фразу, Семенова махнула рукой и села. Класс смотрел на учителя осуждающе. Враждебно.
...Было далеко за полночь. Валентина Алексеевна несмотря на снотворное не могла уснуть. В ушах звучало: «Как вы можете... Вы просто...» Ее больше всего терзала эта незаконченная фраза. И кто ее произнес! Ее гордость! Любимица! Умная, воспитанная девочка — и какое обвинение она хотела бросить в лицо своей учительнице?
Валентина Алексеевна задумалась. Потом со злостью сказала про себя: «Неблагодарные дети! Им ли меня судить? Откуда я могла знать, что у Скворцовой такое? — И вдруг мелькнула мысль: — А Марина Михайловна знала бы». И она впервые позавидовала коллеге.
Эгоцентризм учителя чрезвычайно опасен и для него самого, и, главное, для детей. Чрезвычайные обстоятельства, как в рассказанной истории, могут способствовать более глубокому осознанию педагогом себя и своих поступков, а значит, помочь ему встать на путь развития самосознания и перейти на более высокий уровень.

Спонсор публикации статьи: интернет ресурс www.Maldivy.ru - предлагает Вам приобрести туры в отели на Мальдивах. Сайт содержит полную информацию о мальдивском архипелаге, со всеми новыми курортами и учреждениями, в описание которых входят отзывами других отдыхающих. Воспользовавшись предложением сайта, Вы сможете посетить один из самых живописных уголков нашей планеты, и получить прекрасные впечатления и воспоминания на всю жизнь.