Способности воображения

Способностью воображения в 1-ом издании называется способность "синтеза вообще". Поскольку нам следует установить внутренний временной характер способности воображения вообще, мы должны исследовать те места, в которых Кант специально разбирает синтез. Это происходит в разделе, который подготавливает проведение трансцендентальной дедукции на двух [выше] представленных путях, и который озаглавлен "Об априорных основаниях возможности опыта a priori"²⁴⁷. Таким образом, место тематического анализа синтеза как такового не произвольно. И если, в частности, разъяснение синтеза обозначается Кантом еще как "Предварительное рассмотрение", то здесь совсем не имеется в виду некое попутное^247а и в принципе случайное замечание, но разбираемое здесь с самого начала должно приниматься во внимание при разборе трансцендентальной дедукции и трансцендентального схематизма. Что же касается трансцендентальной дедукции, то она, как 3-я стадия обоснования, имеет задачей вывить внутреннюю возможность сущностного единства онтологического синтеза.

Три элемента чистого познания таковы: чистое созерцание, чистая способность воображения, чистый рассудок. Их возможное единство, т.е. существо их изначального единения (синтеза), и есть проблема. Потому прояснение синтеза необходимо проводить в отношении этих трех элементов чистого познания.

Именно поэтому Кант и разделяет свое "Предварительное рассмотрение" на три части:

О синтезе аппрегензии, схватывания, в созерцании

О синтезе репродукции, воспроизведения, в воображении

О синтезе рекогниции, воспризнания, в понятии

Суть ли этих модусов синтеза именно три, потому что сущностному единству чистого познания присущи три элемента? Или эта троичность модусов синтеза обладает изначальным основанием, которое и делает ясным то, почему они, именно как способы синтеза, едины, чтобы так, на основании этого их изначального единства, "образовывать" сущностное единство трех элементов чистого познания?

Суть ли они три модуса синтеза потому, что в них проявляется время, так что они выражают троякое единство времени как настоящего, прошедшего и будущего? И если изначальное единение сущностного единства онтологического познания свершается именно так, через время, а трансцендентальная способность воображения является основанием возможности чистого познания, не открывается ли тогда эта способность воображения как изначальное время?

Но ведь уже в перечислении трех модусов синтеза, называя второй "синтезом репродукции в воображении (Einbildung)", Кант говорит, что способность воображения есть лишь один элемент среди прочих и никоим образом не является корнем созерцания и понятия. Это действительно так.

Но столь же неоспоримо и то, что трансцендентальная дедукция, которой через анализ троякого синтеза должен быть дан фундамент, показывает, что способность воображения представляет собой не просто одну из возможностей, но их опосредующую середину. Конечно, лишь изначальная интерпретация выявила то, что трансцендентальная способность воображения есть корень чувственности и рассудка. Пока из этого итога мы не можем извлечь никакой пользы. Скорее, разработка внутреннего временного характера трех модусов синтеза должна предложить последнее решающее доказательство того, что интерпретация трансцендентальной способности воображения как корня обоих стволов не только возможна, но и необходима. Для общего понимания кантовского анализа трех модусов синтеза с самого начала должно быть прояснено и удерживаться в качестве руководящей нити несколько моментов.

Кантовский способ выражения нуждается в более точном определении. Что значит синтез ("der") "аппрегензии", синтез "репродукции", синтез "рекогниции"? Это не значит, что аппрегензия и т. д. подчинены синтезу, и также не значит, что аппрегензия, или же репродукция и рекогниция, осуществляют синтез, но что синтез, как таковой, имеет характер либо аппрегензии, либо репродукции, либо рекогниции. Эти выражения, таким образом, означают следующее: синтез в модусе аппрегензии, репродукции и рекогниции, или – синтез как аппрегендирующий, как репродуцирующий, как рекогносцирующий. Следовательно, Кант имеет дело с синтезом, т.е. способностью синтеза, в перспективе трех этих модусов, как ему специфическим образом присущих.

С другой стороны, следует отметить: модусы синтеза в отдельных разделах первоначально проясняются через описание тех способов, какими они функционируют в эмпирическом созерцании, в эмпирическом деятельности воображения (Einbilden), в эмпирическом мышлении. Это предварительное отличение, однако, имеет целью показать, что конститутивным и в чистом созерцании, и в чистом воображении (Einbildung), и в чистом мышлении является соответствующий чистый аппрегендирующий, или чистый репродуцирующий, или чистый рекогносцирующий синтез. Тем самым показано, что эти модусы синтеза составляют условие возможности для эмпирического синтеза в познающем отношении к сущему.

Далее, следует отметить, что – пусть это не всегда находит себе выражение в достаточно отчетливых и с самого начала явных формулировках – собственная цель интерпретации трех модусов синтеза заключается в том, чтобы проявить их внутреннюю сущностную взаимосвязанность в существе чистого синтеза как такового.

И последнее, нельзя забывать то, на чем однозначно настаивал сам Кант как на том, что должно "везде в последующем быть положено в основание": "все наши представления... подчинены времени". Если же всякое созерцающее, вообразующее и мыслящее представление управляется трояким синтезом, не есть ли тогда временной характер этого синтеза то, что первоначально все подчиняет себе и единит?

а) Чистый синтез как чистая аппрегензия ²⁴⁸

В эмпирическом созерцании как непосредственном воспринятии некоего "вот-этого" (Dies-da) всегда показывается многообразное. Следовательно, то, что вид, обретаемый этим созерцанием, предъявляет, "содержит" многообразное. Оно никогда не может "быть представлено как таковое, если душа не различает время в последовательности впечатлений". Наша душа должна, различая время, уже с самого начала постоянно говорить "теперь, а теперь, а теперь", чтобы суметь встретить "теперь это", и "теперь это", и "все эти теперь разом". Лишь в подобном различении (Unterscheiden) "теперь" становится возможным "проследовать" впечатлениям и собрать их в единство.

Созерцание же всякий раз лишь в том случае есть представление многообразного – repraesentatio singularis, когда оно, как вос-принимающее, "непосредственно" ("gerade zu") захватывает и ограничивает предложенное многообразного в одном. Созерцание в себе "синтетично". Своеобразием этого синтеза является то, что [он] "непосредственно" от-снимает вид (образ) с впечатлений, предложенных в горизонте череды последовательности "теперь". Он есть непосредственное отображение в разъясненном выше смысле.

Однако мы необходимо имеем чистый аппрегендирующий синтез и потому, что без него мы и вовсе не могли бы иметь представления времени, т.е. этого чистого созерцания. Чистый аппрегендирующий синтез не только исполняется в горизонте времени, но и непосредственно образует эти "теперь" и последовательность "теперь". Чистое созерцание – это "изначальная рецептивность", т.е. воспринятие того, что оно [созерцание], как воспринятое, от себя отпускает. Его "предложение" "производяще"; то, что производит (образует, т.е. творит) чистое созерцающее предложение (образование как подача вида, облика), есть непосредственный вид "теперь" как такового, т.е. теперешнего настоящего вообще.

Эмпирическое созерцание непосредственно направляется к присутствующему (gegenwärtige) в "теперь" сущему, чистый же аппрегендирующий синтез направляется к "теперь", т.е. к самому присутствующему настоящему, хотя и так, что эта созерцающая направленность образует в себе то, к чему оно направляется. Чистый синтез как аппрегензия, как предлагающий "настоящее вообще", является времяобразующим. Поэтому чистый синтез аппрегензии обладает в себе временным характером.

Кант однозначно говорит: «Следовательно, это есть деятельная способность синтеза этого многообразного в нас, что мы называем способностью воображения, и чью направленную непосредственно на восприятие деятельность я называю аппрегензией»²⁴⁹.

Синтез в модусе аппрегензии возникает из способности воображения – поэтому чистый аппрегендирующий синтез следует рассматривать как модус трансцендентальной способности воображения. Если же, однако, этот синтез времяобразующ, то трансцендентальная способность воображения сама по себе обладает временным характером. Поскольку же чистая способность воображения есть "составляющая" чистого созерцания и уже в созерцании имеется синтез воображения, постольку то, что Кант в последующем вначале называет "воображением" ("Einbildung"), не может быть идентичным с трансцендентальной способностью воображения (Einbildungskraft).

b) Чистый синтез как чистая репродукция ²⁵⁰

Кант вновь начинает анализ с указания на репродуктивный синтез в эмпирическом представлении. "Душа" может представлять себе сущее, к примеру – ранее воспринятое, даже "вне присутствия предмета". Однако, подобное пресуществление настоящим (Vergegenwärtigung), или, как говорит Кант, "воображение", предполагает, что душа обладает возможностью, представляя, вос-производить ранее уже представленное сущее, для представления его в сущем единстве вместе с непосредственно теперь воспринимаемым сущим. Вос-произведение (Wieder-bei-bringen) – репродукция – есть, таким образом, способ единения.

Однако этот репродуцирующий синтез может объединять лишь тогда, когда душа "не теряет из вида"²⁵¹ в ней вос-производимое. Потому в таком синтезе заложена способность не-утрачивания, т.е. удержания. Но ранее испытанное сущее может быть удержано лишь в том случае, если душа "различает время", причем имея в виду нечто как "ранее" ("Früher") и "тогда" ("Damals"). Если бы ранее испытанное сущее не было вообще удерживаемым, оно вновь и вновь без остатка утрачивалось бы с каждым "теперь". Следовательно, для того, чтобы эмпирический синтез в модусе репродукции стал возможным, с самого начала, до какого бы то ни было опыта, должно быть возможным вос-произведение уже-не-теперь как такового и его объединение с настоящим "теперь". Это происходит в чистой репродукции как модусе чистого синтеза. Если эмпирический синтез репродукции первично присущ эмпирическому воображению, то чистая репродукция есть чистый синтез чистой способности воображения.

И все же, разве чистая способность воображения не является сущностно продуктивной? Как ей может быть присущим репродуктивный синтез? "Чистая репродукция" – разве это не то же самое, что "продуктивная репродукция"; т.е. – "деревянное железо"?

Может ли чистая репродукция быть продуктивным репродуцированием? В самом деле, она образует возможность репродукции вообще, и именно благодаря тому, что подает горизонт более раннего и его как таковой с самого начала держит открытым²⁵². Чистый синтез в модусе репродукции образует отбывшее (Gewesenheit) как таковое. Что значит: чистая способность воображения в отношении этого модуса синтеза является времяобразующей? Она может быть названа чистым "вслед-образованием", воспроизведением, (Nachbildung) не потому, что последует прошедшему сущему, ему как ранее испытанному, но поскольку она вообще открывает горизонт возможного последования (Nachgehens), отбывшее, и так "образует" это "вслед" как таковое.

В чем же заключается чистый синтетический характер в этом образовании времени в модусе "тогда"? Изначально образовывающее удерживание "тогда" есть в себе удерживающее образование уже-не-теперь. Это образование как таковое соединяется с настоящим "теперь". Чистая репродукция сущностно едина с чистым синтезом созерцания как образующим настоящее. «Синтез аппрегензии, следовательно, неразрывно связан с синтезом репродукции»^253. ибо всякое "теперь" есть теперь уже минувшее. А для того, чтобы синтез аппрегензии мог подавать теперешний вид именно в одном образе, ему необходимо уметь удерживать [им] пройденное присутствующее многообразное как таковое; он одновременно должен быть чистым синтезом репродукции.

Если же синтез аппрегензии, равно как и репродукции, есть деятельность трансцендентальной способности воображения, то она должна быть понята как то, что само по себе "неразрывно" синтетически, сообразно этим модусам, действует как способность "синтеза вообще". В этом изначальном единстве обоих модусов она, однако, может быть и истоком времени (как единство настоящего и отбывшего). Вне существования этого изначального единства обоих модусов синтеза "по преимуществу чистые и первые принципиальные представления времени и пространства"²⁵⁴ не смогли бы возникнуть.

Если время есть триединое целое настоящего, отбывшего и будущего, поскольку Кант добавляет к обоим описанным теперь в качестве времяобразующих модусам синтеза и третий модус, а любое представление, т.е. в том числе и мышление, должно быть подчинено времени, то этот третий модус синтеза должен "образовывать" будущее.

с) Чистый синтез как чистая рекогниция ²⁵⁵

Анализ этого третьего синтеза, безусловно, несравнимо обширней обоих первых; тем не менее поначалу оказываются напрасными попытки проникнуть в то, что же "должно" открываться аргументацией. Синтез чистой рекогниции должен конституировать третий элемент чистого познания – чистое мышление. Какое же отношение к будущему имеет рекогниция? Как вообще возможно, чтобы чистое мышление, "я" чистой аппрегензии, имело временной характер, если сам Кант как раз решительнейшим образом противопоставлял "я мыслю" и разум вообще всем временным отношениям.

«Чистый разум, как чисто умопостигаемая способность, не подчинен форме времени, а следовательно – и условиям временной последовательности»²⁵⁶. И разве Кант не показывает непосредственно вслед за главой о схематизме, при введении определения высшего основоположения всякого синтетического суждения, что из "высшего основоположения всех аналитических суждений", из закона противоречия, ограничивающего сущность чистого мышления, должен быть исключен временной характер? В формуле этого основоположения нет места для "одновременно" (άμα). Иначе "закон был бы подчинен условию времени"²⁵⁷. «Однако закон противоречия, как чисто логическое основоположение, не может ограничивать свою значимость временными отношениями, и потому подобная формулировка совершенно противоречит его цели»²⁵⁸.

Следует ли тогда удивляться тому, что у Канта мы ничего не находим о временнóм характере этого третьего модуса синтеза? Но нам не помогут здесь пустые посылки и заключения, как не может быть решающим и то, что первоначально обнаруживается при чтении разъяснения этого третьего синтеза.

Кант начинает и экспозицию третьего модуса синтеза означением эмпирической рекогниции, а именно, обращаясь к синтезу как репродукции: «Без сознания, что мыслимое нами тождественно тому, что мы мыслили мгновение назад, всякая репродукция в ряду представлений была бы напрасной»²⁵⁹. Репродуцирующий синтез должен воспроизводимое им полагать и удерживать в единстве с сущим, открытым в непосредственном восприятии.

Однако, если душа вновь возвращается из отступания в прошедшее к непосредственно присутствующему сущему, чтобы соединить его с ним, то как ей известно, что это, теперь присутствующее сущее есть то же, что и как бы оставленное им для исполнения пресуществления настоящим? Репродуцирующему синтезу, согласно его сущности, встречается нечто, что он считает тождественным сущим, что испытывается "до", "во время" и "после" его [этого синтеза] исполнения в настоящем восприятии. Само же восприятие всегда имеет дело лишь с непосредственно присутствующим как таковым.

Но разве не разбивается цельный поток представливания на единичные представления, так что возвращающийся синтез репродукции всегда должен полагать возвращаемое им в единство то с одним, то с другим непосредственно наличным сущим? Каким дóлжно быть единству аппрегендирующего созерцания и репродуцирующего воображения, если то, что они хотят предъявить как "одно и то-же", тождественное, как бы является безместным?

Может быть, это место только и создается по исполнению восприятия и к нему примыкающего воспоминания, которое объединяло бы воспоминаемое с присутствующим "в настоящем"? Или эти два способа синтеза уже с самого начала ориентированы на сущее как присутствующее в тожественности (Selbigkeit)?

Очевидно, так. Ибо уже в основании обоих синтезов определяющим образом лежит единение (синтез) сущего в отношении к его тожественности. Этот синтез в "то-же", к тождественному, т.е. удержание сущего как "того-же", Кант по праву называет синтезом "в понятии"; ибо понятие есть пред-ставливание единства, которое, как тождественное, "является значимым для многого". «Ведь это единое сознание [представливание этих единств как понятийное представливание] есть то, что объединяет постепенно созерцаемое, а затем также и репродуцируемое, многообразное в одно представление»²⁶⁰.

Итак, оказывается: тот синтез, что в характеристике эмпирического генезиса понятийного образования возникает как третий, на деле есть первый, т.е. для обоих описанных ранее ведущий синтез. Он как бы опережает их. Кант дает этому синтезу идентификации удачное имя: его единение есть воспризнание. Оно проявляет перспективу и является "просматривающим" ("hindurchspähend")²⁶¹ то, что первоначально должно быть при-держиваемо как тождественное, чтобы аппрегендирующий и репродуцирующий синтез вообще смогли обнаружить замкнутый круг сущего, внутри которого то, что они возвращают и застают, было бы предоставляемо и воспринимаемо как сущее.

Этот проявляющий постепенный синтез идентификации как эмпирический, однако, необходимо предполагает чистую идентификацию. То есть: подобно тому, как чистая репродукция образует возможность воспроизведения, так же и чистая рекогниция соответствующим образом должна предоставлять возможность для идентифицирования. Если же этот чистый синтез занимается воспризнанием, это значит не то, что он проявляет некоторое сущее, удерживаемое им в качестве тождественного, но проявляет горизонт удерживаемости (Vorhaltbarkeit) вообще. Его проявление как чистое является изначальным образовыванием этого "пред-стоящего" (Vorhaften), т.е. будущего. Так и третий модус синтеза оказывается сущностно времяобразующим. И поскольку Кант приписывает модусы от-, вслед- и про-образования эмпирическому воображению, то образование "предстоящего" как такового есть чистое προ-образование, акт чистой способности воображения.

Если вначале казалось бесперспективным, даже абсурдным, прояснять внутреннее образование чистого понятия как по существу определенное временем, то теперь выявился не только временной характер третьего модуса чистого синтеза, но этот модус чистого про-образования даже своей внутренней структурой выказывает некое первенство перед обоими другими, с которыми он тем не менее сущностно переплетен. А что, если в этом, по видимости, совершенно невременном кантовском анализе чистого синтеза в понятии проявилось как раз изначальнейшее существо времени: то, что оно первичным образом временит себя из будущего?

Как бы там ни было, насущная задача доказательства внутреннего временного характера трансцендентальной способности воображения решена. Если трансцендентальная способность воображения как чистая образующая способность в себе образует время, т.е. дает ему возникнуть, то против выше высказанного тезиса: трансцендентальная способность воображения есть изначальное время, – более не остается возражений.

Равным образом, показан и универсальный характер чистой чувственности, т.е. времени. Следовательно, трансцендентальная способность воображения способна образовывать и поддерживать утверждаемое изначальное единство и цельность специфической конечности человеческого субъекта, как конечности чистого чувственного разума.

Однако, разве не остается чистая чувственность (время) и чистый разум просто разнородными, а понятие чистого чувственного разума – "непонятным" (Unbegriff)? Сомнения, по поводу попытки понять самостность самости (Selbstheit des Selbst) как в себе временную, а не в ограниченном смысле эмпирического постижения эмпирического субъекта как определенного временем, представляются непреодолимыми.

Но если не удается представить самость как временную, возможно, перспективу на успех имеет обратный путь? Как обстоит дело с доказательством того, что время как таковое имеет характер самости? Тем более успешным оно должно быть, поскольку неоспоримым является то, что время "вне субъекта – ничто"²⁶², а значит, в субъекте – все.

Однако, что здесь значит "в субъекте"? Ведь время не присутствует "в субъекте", подобно тому как клетки присутствуют в мозге. Мало дает здесь и постоянное указание на субъективность времени. Разве сам Кант видел лишь это негативное, что время "вне субъекта есть ничто"? Разве в трансцендентальной дедукции и в главе о схематизме Кант не показал, что время причастно внутреннейшему сущностному строю трансценденции? И разве трансценденция не определяет характер бытия конечной самости? Но разве не должна приниматься во внимание эта сущность субъективности, когда, пусть даже формально, спрашивается о столь часто обсуждаемом "субъективном" характере времени? Если Кант обнаруживает время в "глубине" сущностного основания трансценденции, может ли тогда то, что трансцендентальная эстетика представляющим образом говорит о времени, вообще быть последним? Или разъясненное там есть все-таки лишь отсылка к еще более изначальной сущности времени? Можно ли, в конце концов, прояснить временнóй характер субъекта лишь из точно схваченного субъективного характера времени?