Вселенная, которую мы описываем

Описать вселенную – значит описать то, что мы почувствовали. Корцибский предлагает сравнить феномен описания с картой и территорией. Мы не способны охватить всю территорию во всей её сложности, поэтому мы используем представления или модели этой территории, которые мы называем картами. К сожалению, мы очень часто забываем, «что карта – это не местность, которую та изображает» (Korzibski, 1951, 17). Карта дает нам всего лишь представление о местности, используя символы, условные обозначения, и изображает, в лучшем случае, только какую-либо часть этой территории. К тому же, это изображение схематично, без указания всех деталей.

Для нас, остеопатов, аналогия с картой и местностью особенно поразительна, поскольку мы постоянно пользуемся схематическими изображениями человеческого организма в форме анатомических атласов. В конце концов, из-за использования карт для изображения местности, мы перестаем воспринимать местность, воспринимаем только карту, игнорируя или забывая о существовании самой местности. То же самое применимо к тканям тела. В большинстве своем, мы обладаем только схематическим изображением, взятым из книг, очень отличающимся от явления, которое может наблюдать практикующий анатом при секции. Да и у анатома не хватает одного самого важного элемента: жизни.

«Каково пальпаторное различие между рукой живого индивидуума и между рукой мертвого, между живым деревом и телеграфным столбом, между глядящим глазом и пустой безжизненной орбитой?» (Frymann, 1998, 330).

Итак, «Мы ничего не знаем. И мы всё еще ничего не знаем об отношениях между вселенной, наполненной гипотезами и тайнами, которую мы выстроили, благодаря нашей логике и нашему гению, из элементов, поставляемых зеркалом, деформирующим наши чувства, и реальной вселенной, бесцветной и молчащей. От столкновения между ней и нашим сознанием родилась красота мира, и можно было бы перефразировать прекрасное стихотворение Ростана и сказать: «О, сознание, ты, без которого вещи не были бы тем, что они есть!»» (Lecomte de Nouy, 1939, 71-72).

Трудности, о которых мы только что говорили, частично возникают из-за того, что мы наблюдаем, исходя из некой точки зрения, которая ограничивает наше наблюдение и приводит к тому, что мы получаем только частичный вид наблюдаемого нами предмета. Это явление можно проиллюстрировать старинной индусской притчей, которая рассказывает о четырех слепых, встретивших на своем пути слона и пытающихся определить его форму, чтобы описать то, с чем они столкнулись. «Один из четверых говорит, что, на самом деле, слон очень похож на змею. Этот человек ощупал только хобот. Другой говорит, что слон похож на дерево. Он ощупал только ногу слона, покрытую грубой кожей, похожей на кору. Нет, сказал третий, слон не такой. Он как капустный лист. Этот погладил ухо животного. И, наконец, четвертый сравнивает слона с веревкой, ведь он держал его за хвост. Каждый из них убежден, что правильно описал животное, однако, на самом деле, никому не удалось этого сделать. Каждый из нас убежден, что видит вещи таковыми, какие они есть. Но ограниченность нашего зрения никогда не позволит нам увидеть целое, а из частей, что мы описываем, никогда сложится целое». (Kramer, 1983, 14).