Современная российская история в контексте развития исторического знания

Современная историография распадается на множество конкурирующих альтернативных парадигм, не совместимых друг с другом фундаментальных концепций. Это проявляется в непрекращающемся диалогическом соперничестве научных традиций, в борьбе старых концепций с новыми, а также друг с другом. При этом продолжают действовать четыре основных критерия оценки конкурирующих парадигм - простота, непротиворечивость, документальное обеспечение и соотношение с другими теориями. Однако они являются в гораздо большей мере ценностями, нежели жесткими правилами или алгоритмами выбора.

С этой точки зрения трудно не заметить активного процесса взаимопроникновения художественной литературы и исторической науки, свидетельством которого становится появление исторических исследований совершенно уникального типа. Вышедшие из-под пера исследователя работы по постсоветской современности претендуют на статус таких сочинений, с помощью которых современник будет в состоянии в доступной форме ознакомиться и постичь отечественную историю рубежа ХХ-ХХI вв. Происходящая трансформация исторического знания органично вписывается во всеобщий культурный сдвиг.

Постмодернистское сближение истории и литературы актуализирует три принципа отбора исторического материала по проблемам постсоветской истории. В рамках событийного принципа за сюжетную основу берутся исторические события. Историографический принцип предполагает изучение полярных исследовательских точек зрения. В соответствии с текстовым принципом документы подбираются по принципу несовпадения семиотических кодов.

Даже сформированный с учетом всех этих подходов документально-историографический комплекс по любому сюжету современной отечественной истории обладает достаточно большим потенциалом разнообразных, но равноценных прочтений и интерпретаций. Их гораздо больше, когда речь идет о документально-историографическом комплексе, созданном на основе одного из указанных принципов.

Характер конструирования современного исторического знания зависит от возможных типов исторических исследований обозначенных еще в конце Х1Х – начале ХХ вв. немецким исследователем Е. Бернгеймом. Исследования по истории постсоветской современности представляют собой либо репрезентацию того или иного исторического материала, либо оценку исторических событий с точки зрения той или иной шкалы ценностей, либо анализ развития собственно исторической мысли.

Колоссальное количество научной, публицистической, политологической и художественной литературы по истории постсоветской современности вызывает опасения относительно способности современного общества «переварить» и «усвоить» производимое историческое знание.

Поэтому остро встает проблема параметров исторического знания, которые будут зависеть от соотношения «прошлого» и «настоящего», истории отдельного человека с истории общества в целом, «знания повседневного» и «знания экспертов».

Как известно, развитие исторического знания заключается в последовательном выдвижении и принятии научных теорий, обладающих все большим и большим эмпирическим содержанием. Однако все теоретические конструкции только способствуют познанию, но отнюдь не дают познания реальностей.

В определенной степени это связано с тем, что историческое развитие никогда не соответствует языковым артикуляциям, посредством которых общество действует, обозначает себя, интерпретирует и заново формирует. История не раскрывается через способ ее понимания, и семантические структуры исторических понятий определены восприятием времени.

Исследуя постсоветскую историю, исследователь вынужден думать не только о логике, но и о форме изложения результатов своих изысканий, особенно когда он стремится донести до читателя так называемый дух изучаемой эпохи и собственное восприятие ее.

Историописание, как известно, представляет собой образ производства идентичности. В связи с тем, что мотивация процесса конструирования исходит из субъекта, пребывающего в определенном социальном мире, то в каком-то смысле история – это отражение образа настоящего в прошлом. И в этом смысле вся история представляет собой форму мифологии в ее культурно-антропологическом понимании.

История как осмысленная версия представляет собой современный научный дискурс. Каждое новое поколение писало и буде писать свою собственную историю, и в каждом поколении присутствуют конкурирующие гипотезы с разными шансами стать если не единственными, то хотя бы доминирующими концепциями. Поэтому постсоветская история постоянно будет менять свою форму в дискурсе настоящего. То, что помнят о том или ином событии или процессе, зависит от способа его репрезентации, который должен соответствовать скорее способности социальных групп сформировать образ постсоветской России ХХ-ХХI вв., чем возможности исследователя пробудить об этом периоде российской истории воспоминания.

Как известно, в современных определениях дискурса все меньший акцент делается на собственно тексте как части дискурса. Акцентируется внимание на внелингвистических, социальных характеристиках дискурса событийного контекста, в котором создается текст, а также на индивидуальных целях, интересах и мировоззренческих ориентациях создателей данного текста. Дискурс следует оценивать, прежде всего, как продукт человеческого мышления, формируемого под влиянием событийного ряда.

Связующим звеном между исторической наукой и художественной литературой выступает метафора как своеобразный художественный образ. В процессе его формирования в научный оборот вводится множество понятий без определения их сущности. Происходит подмена исторических терминов расплывчатыми словообразованиями, которые используются в паре с конкретно-историческим понятием как противопоставление. Создание представления о том или ином историческом событии идет, главным образом, за счет включенности в текст колоссального количества фактического материала.

Характерно, что исследователи постсоветской современности пытаются глубже погрузиться в историю изучаемых процессов, переделать их, а главное убедиться самим и убедить своих читателей в истинности написанного. Отсюда повышенная критическая тональность исследований в условиях углубления разрыва между профессиональным и обыденным историческим сознанием. Профессиональное историческое знание не успевает за потребностями социума, поэтому востребованными становятся работы, написанные в одном из развлекательных жанров.

Периодически возникающие кризисы доверия к научному мышлению активизируют мифологическое начало в общественном сознании. На основе архаических моделей воссоздаются старые мифы в новых социальных и национальных оформлениях. Неслучайно проблематика постсоветских мифов, сложившихся спонтанно или умело внедренных в массовое сознание, привлекает все большее внимание отечественных исследователей.

Все это является продуктом кризиса исторического знания, связанного с формой и логикой изложения полученных результатов. Само по себе это не является негативным этапом в развитии исторического знания. Идет сложный процесс создания новой формы научного дискурса. Современный исследователь вновь пытается достичь недостигаемого баланса между абсолютностью процесса получения нового знания и относительностью его результатов.