Препятствия для возникновения глобальных кризисов

Интересно понять, какие силы препятствуют возникновению цепных реакций – ведь в большинстве случаев в реальности глобальные катастрофы не происходят или ограничены по масштабам. На примере ядерной реакции можно понять, что для начала цепной реакции нужно наличие "критической массы" и отсутствие "предохранительных стержней". Развитию экспоненциальных процессов мешает также ограниченность ресурса для их роста и/или наличие других самоусиливающихся процессов, "тянущих" в противоположную сторону, в результате чего возникает динамическое равновесие. Для того, чтобы цепная реакция развивалась беспрепятственно, она должна доминировать, быть процессом качественно более высокого уровня энергии, на который не могут влиять силы нижнего уровня. Быстрые скачки в развитии технологий как раз создают возможность для таких неудержимых процессов.

В России процессы с положительной обратной связью исследуются в первую в синергетике и здесь следует обратить внимание на доклад E. Куркиной “Конец режимов с обострением. Коллапс цивилизации” [Куркина, 2007]. Автор сосредотачивается в первую очередь на моделях гиперболического роста населения и ускорению исторического времени, предложенных С.Капицей и С.Курдюмовым. Куркина пишет, что "режим с обострением раньше или позже заканчивается, не дойдя до момента обострения, потому что с неизбежностью включаются факторы, ограничивающие рост функции до бесконечности. Развитие нашей цивилизации в режиме с обострением почти полностью себя исчерпало себя, подойдя по многим параметрам к своему пределу, теперь начинается другая эпоха". Синергетика показывает, что вблизи режимов с обострением увеличивается роль малых возмущений, и что все сложные структуры вблизи режимов с обострением распадаются. Различные математические модели режимов с обострением в глобальном плане рассмотрены в ее новой книге [Новое… 2007].

Однако современное исследование глобальных рисков, проводимых в рамках синергетики, в первую очередь сосредоточенно на росте населения и исчерпании ресурсов, тогда как режимы с обострением, связанные с новыми технологиями, в значительной степени игнорируются. Это объясняется, вероятно, тем, что риски, создаваемые новыми технологиями, гораздо труднее оценить количественно или хотя бы доказать их реальность.

При этом не может не обратить на себя внимания тот факт, что множество разных процессов с обострением должны произойти примерно в одно и то же время – в районе 2030 г.: это и создание способного к саморазвитию ИИ, и исчерпание ресурсов, и график технологических революций по Панову [Панов 2007]. Подобное уплотнение событий я бы назвал "кризисом кризисов" – то есть кризисом, отдельными элементами которого являются не какие-либо свойства системы, а другие кризисы. (Об этом я пишу в книге "Структура глобальной катастрофы", которая готовится к печати.) Панов называет это событие кризисом планетарного цикла истории, который состоит в том, что сама модель следующих друг за другом со все большей частотой кризисов завершится. Очевидно, что должна быть некая общая причина, которая приводит ряд внешне несвязанных факторов к кризису в примерно одно и тоже время. Такой причиной, вероятно, является рост сложности, или, иначе говоря, самоусиливающийся рост суммарного интеллекта цивилизации, благодаря которому она почти одновременно доходит как до пределов доступных ей ресурсов и количества носителей, так и оказывается способной к созданию качественно новых явлений (ИИ и нанотех).

К.Е.Еськов в своей книге «История Земли и жизни на ней», а также в своём радиоинтервью также говорит о том, что революционные изменения в биосфере происходят за счёт цепной реакции изменений, вызываемой малой группой незаметных до того существ, которые обладают новым качеством: «Опыты по экспериментальному видообразованию показывают, что все может происходить очень быстро.

Проблема в том, что эволюция происходит слишком медленно. В нормальных условиях экосистема не дает развиваться эволюционным изменениям. Они происходят только в ситуации развала экосистемы, когда слабнут внутрисистемные связи. Вся эта ситуация четко описана в теории систем.

Представьте, когда у вас каждый из блоков системы начинает оптимизировать свою деятельность, не обращая внимания на другие блоки, – это же цепная реакция развала. Система разваливается на блоки, потом разваливаются и сами блоки. А потом те, которые остались, начинают собираться по новой. Эта общая схема иллюстрируется на примере тех палеонтологических кризисов, которые изучены хорошо, прежде всего, на примере мелового кризиса. Происходила смена мезозойской биоты на современную, по которой публике известно вымирание динозавров. На самом деле это была только макушка айсберга, а том происходили куда более серьезные и интересные вещи. Я возвращаюсь к тому, что когда система перестает репрессировать происходящие изменения, на этом месте начинается цепная реакция… Развал системы обычно начинается с того, что некоторые изменения запускают цепную реакцию. Сейчас все согласны, что запуском механизма меловой революции было появление цветковых растений.» http://www.polit.ru/analytics/2009/07/10/evolution.html

* * *

Риски глобальных катастроф требуют международных усилий по их предотвращению. Особенность рисков с мощной положительной обратной связью состоит в том, что они могут формироваться крайне быстро и требуют решительных усилий по их предотвращению еще в зародыше, так как потом будет уже поздно. То есть речь идет о создании глобальной системы, работающей в режиме отрицательной обратной связи. Чтобы предотвращать риски в зародыше, а еще лучше до их возникновения, требуется сочетание двух мощных социальных инструментов: средств прогнозирования и международной системы принятия обязательных для всех решений. Основная проблема в прогнозировании состоит не в самом создании прогноза, а во взаимодействии между создателями прогноза и лицами, принимающими решения. А именно, последние должны выделять среди массы прогнозов, всегда присутствующей как фон, именно те, которым следует уделить наибольшее внимание. Задним числом всегда найдется тот, кто скажет, что предупреждал о нависшей угрозе.

Чтобы не быть голословным, можно рассмотреть ситуацию с распространением свиного гриппа H1N1, который представляет собой типичный неограниченный экспоненциально растущий глобальный процесс. Он не является глобальным риском только потому, что смертность от него относительно невелика (однако летальность может резко возрасти к концу 2009 г., как бывало и при прошлых пандемиях гриппа). Однако уже многие годы существует некоммерческая организация (Flutrackers.com Inc.), которая занимается сбором информации о рисках птичьего гриппа H5N1 и члены которой считают, что весьма велик риск глобальной пандемии с летальностью птичьего гриппа (которая равна 60%). Эта организация ведет учет сообщений о птичьем гриппе и других новых формах гриппа из разных стран. Это не единственная организация такого рода.

Кроме того, существует ВОЗ, которую можно условно считать глобальным органом, ответственным за принятие решений и ключевым элементом механизма отрицательной обратной связи в области распространения инфекций. После возникновения свиного гриппа в апреле 2009 г. в Мексике сразу было понятно, что число заболевших растет экспоненциально, что позволяло сделать прогнозы о большом числе заболевших в ближайшие месяцы. Однако ВОЗ решило не объявлять пандемии до того, пока реальное число заболевших не достигнет значительной величины и болезнь не распространится по всей планете. Это поведение ВОЗ было связано не только с неуверенностью в том, что пандемия будет – все эксперты утверждали, что это произойдет – а с тем, каковы могут быть политические последствия объявления пандемии. ВОЗ стремилась не создавать ненужной паники в условиях, когда все силы пропаганды по обе стороны океана были брошены на обнаружение экономических "зеленых ростков", означающих выход из финансового кризиса.

Иначе говоря, в начале экспоненциально растущего процесса очень велика неопределенность в том, действительно ли это самоусиливающийся процесс и главное, нет ли в нем мощных самоограничителей (и в большинстве случаев такие самоограничители находятся). Все это затрудняет действие механизмов отрицательной обратной связи. К тому моменту, когда масштаб процесса становится понятен, ограничить его становится гораздо сложнее.

Таким образом, мы могли убедиться, что самоусиливающиеся процессы с положительной обратной связью являются основным механизмом будущих глобальных рисков. В ходе таких процессов информационно-энтропийный [Седов, 1993] баланс цивилизации резко нарушается: происходит полное разрушение накопленной информации за счет перехода на качественно новый уровень с низкой энтропией, однако при этом лишенный какого-либо осмысленного содержания (как произошло бы при коллапсе вещества Земли в микроскопическую черную дыру, которая характеризуется только одним простым качеством – массой). Это значит, что мы должны уделять наибольшее внимание тем аспектам исторического и научно-технического прогресса, где могут возникнуть такие неограниченно растущие цепные реакции и выстраивать такие глобально институционализированные формы отрицательной обратной связи, которые могут компенсировать издержки саморазвития и гарантировать безопасность и устойчивость прогресса.