Интепретация

Возможность, указанная в пункте (1), вполне понятна. Если (1) верно, то человечество почти наверняка не сможет достичь постчеловеческого уровня; ни один вид на нашем уровне развития не становится постчеловеческим, и трудно обнаружить какие-либо оправдания для мысли, что наш собственный вид обладает какими-либо преимуществами или особой защитой от будущих катастроф. При условии (1), таким образом, мы должны приписать высокую достоверность Гибели (DOOM), то есть гипотезе о том, что человечество исчезнет до того, как достигнет постчеловеческого уровня:

CR(Doom|fp ≈ 1) ≈ 1

Можно представить гипотетическую ситуацию, в которой мы имеем такие данные, которые перекрывают наши знания о fp. Например, если мы обнаружим, что в нас вот-вот врежется гигантский астероид, мы можем предположить, что мы оказались исключительно невезучими. Мы можем в этом случае приписать гипотезе о Гибели большую достоверность, чем наше ожидание доли цивилизаций человеческого уровня, которые не смогут достичь постчеловечества. В нашем случае, однако, у нас, судя по всему, нет никаких оснований думать, что мы являемся особенными в этом отношении, в лучшую или худшую стороны.

Предположение (1) не означает само по себе, что мы, скорее всего, вымрем. Оно говорит о том, что мы вряд ли достигнем постчеловеческой фазы. Эта возможность может означать, например, что мы останемся на нынешнем или немного превосходящем его уровне в течение длительного времени до того, как вымрем. Другая возможная причина истинности (1) – это то, что, скорее всего, технологическая цивилизация рухнет. При этом примитивные человеческие общества сохранятся на Земле.

Есть много способов, которыми человечество может вымереть до того, как достигнет постчеловеческой фазы развития. Наиболее естественным объяснением (1) является то, что мы вымрем в результате развития некой мощной, но опасной технологии[128]. Одним из кандидатов является молекулярная нанотехнология, зрелая стадия которой позволит создавать способных к саморепликации нанороботов, могущих питаться грязью и органической материей – нечто вроде механической бактерии. Такие нанороботы, будучи спроектированными со злокозненными целями, могут привести к гибели всей жизни на планете[129].

Вторая альтернатива вывода рассуждения о симуляции состоит в том, что доля постчеловеческих цивилизаций, которые заинтересованы в запуске симуляций-предков, является пренебрежимо малой. Для того, чтобы (2) было истинным, должна быть строгая конвергенция между путями развития продвинутых цивилизаций. Если количество симуляций предков, создаваемых заинтересованными цивилизациями, является исключительно большим, то тогда редкость таких цивилизаций должна быть соответственно экстремальной. Практически ни одна из постчеловеческих цивилизации не решает использовать свои ресурсы для создания большого количества симуляций-предков. Более того, почти во всех постчеловеческих цивилизациях отсутствуют индивиды, у которых есть соответствующие ресурсы и интерес, чтобы запускать симуляции-предков; или же у них есть подкреплённые силой законы, предотвращающие поведение индивидов согласно их желаниям.

Какая сила может привести к такой конвергенции? Кто-то может утверждать, что продвинутые цивилизации все как одна развиваются по траектории, которая приводит к признанию этического запрета запуска симуляций-предков по причине страданий, которые испытывают обитатели симуляции. Однако с нашей нынешней точки зрения не кажется очевидным, что создание человеческой расы является аморальным. Наоборот, мы склонны воспринимать существование нашей расы как имеющее большую этическую ценность. Более того, конвергенции только этических взглядов на аморальность запуска симуляций предков – недостаточно: она должна объединяться с конвергенцией цивилизационной социальной структуры, которая приводит к тому, что виды деятельности, считающиеся аморальными, эффективным образом запрещаются.

Другая возможность конвергенции состоит в том, что почти все индивидуальные постлюди в почти всех постчеловеческих цивилизациях развиваются в направлении, в котором они теряют стремление к запуску симуляций-предков. Это потребует значительных изменений в мотивациях, движущих их постчеловеческими предками, поскольку наверняка есть много людей, которые хотели бы запускать симуляции предков, будь у них такая возможность. Но, возможно, многие из наших человеческих желаний будут казаться глупыми любому, кто станет постчеловеком. Может быть, научное значение симуляций-предков для постчеловеческих цивилизаций является пренебрежимо малым (что не выглядит слишком невероятным с учётом их невероятного интеллектуального превосходства) и, может быть, постлюди считают рекреационную активность за очень неэффективный способ получения удовольствий – которое может быть получено гораздо более дешево за счёт прямой стимуляции центров удовольствия мозга. Один вывод, который следует из (2) – это то, что постчеловеческие общества будут крайне отличаться от человеческих обществ: в них не будет относительно богатых независимых агентов, у которых есть полный диапазон желаний, подобных человеческим, и которые свободны действовать в соответствии с ними.

Возможность, описываемая выводом (3), является наиболее интригующей с концептуальной точки зрения. Если мы живём в симуляции, то наблюдаемый нами космос является только маленьким кусочком в тотальности физического существования. Физика вселенной, где находится компьютер, может напоминать, а может и не напоминать физику наблюдаемого нами мира. В то время, как наблюдаемый нами мир является в некоторой степени «реальным», он не расположен на некотором фундаментальном уровне реальности. Для симулированных цивилизаций может быть возможно стать постчеловеческими. Они могут запускать в свою очередь симуляции-предков на мощных компьютерах, которые они построили в симулированной вселенной. Такие компьютеры будут «виртуальными машинами», – весьма распространённая концепция в компьютерной науке. (Веб-приложения, написанные на Java script, например, работает на виртуальной машине – симулированном компьютере – на вашем ноутбуке.) Виртуальные машины могут вкладываться одна в другую: возможно симулировать виртуальную машину, симулирующую другую машину, и так далее, с произвольно большим числом шагов. Если мы сможем создать наши собственные симуляции предков, это будет сильным свидетельством против пунктов (1) и (2), и мы в силу этого должны будем заключить, что мы живём в симуляции. Более того, мы должны будем подозревать, что постлюди, которые запустили нашу симуляцию, сами по себе тоже являются симулированными существами, и их создатели, в свою очередь, тоже могут быть симулированными существами.

Реальность, таким образом, может содержать несколько уровней. Если даже иерархия должна закончится на каком-то уровне – метафизический статус этого заявления весьма неясен – может быть достаточно пространства для большого количества уровней реальности, и это количество может увеличиваться с течением времени. (Одно из соображений, которое говорит против такой многоуровневой гипотезы, состоит в том, что вычислительная цена для симуляторов базового уровня будет очень большой. Симулирование даже одной постчеловеческой цивилизации может быть запрещающее дорого. Если так, то мы должны ожидать, что наша симуляция будет выключена, когда мы приблизимся к постчеловеческому уровню.)

Хотя все элементы данной системы являются натуралистическими, даже физическими, возможно нарисовать некоторые свободные аналогии с религиозными концепциями мира. В некотором смысле постлюди, которые запустили симуляцию, подобны богам по отношению к людям в симуляции: постлюди создают тот мир, который мы видим; они обладают превосходящим нас интеллектом; они всемогущи в том смысле, что они могут вмешиваться в работу нашего мира способами, нарушающими физические законы, и они являются всезнающими в том смысле, что они могут мониторить всё, что происходит. Однако все полубоги, за исключением тех, которые живут на фундаментальном уровне реальности, подвержены действиям более сильных богов, обитающих на более высоких уровнях реальности.

Дальнейшее пережёвывание этих тем может закончится натуралистической теогонией, которая будет изучать структуру этой иерархии и ограничения, накладываемые на обитателей той возможностью, что их действия на их уровне могут повлиять на отношение к ним обитателей более глубокого уровня реальности. Например, если никто не может быть уверен, что он находится на базовом уровне, то каждый должен рассматривать вероятность того, что его действия будут вознаграждаться или наказываться, возможно, на основании неких моральных критериев, хозяевами симуляции. Жизнь после смерти будет реальной возможностью. Из-за этой фундаментальной неопределённости даже цивилизация на базовом уровне будет иметь побуждение вести себя этично. Тот факт, что они имеют причину вести себя морально, будет разумеется веским доводом для кого-то другого вести себя морально, и так далее, образуя добродетельный круг. Таким образом можно получить нечто вроде универсального этического императива, соблюдать который будет в личных интересах каждого, и который происходит из «ниоткуда».

В дополнение к симуляциям предков, можно представить возможность и более избирательных симуляций, которые включают в себя только небольшую группу людей или одного индивида. Остальные люди будут тогда «зомби» или «люди-тени» – люди, симулированные только на уровне, достаточном, чтобы полностью симулированные люди не замечали ничего подозрительного.

Не ясно, насколько дешевле будет симулировать людей-теней, чем реальных людей. Не является даже очевидным, что для некого объекта возможно вести себя неотличимо от реального человека и при это не иметь осознанных переживаний. Даже если такие селективные симуляции существуют, вы не должны быть уверены, что вы в ней, до того, как вы будете уверены, что такие симуляции гораздо более многочисленны, чем полные симуляции. Мир должен иметь примерно в 100 миллиардов больше я-симлуяций (симуляций жизни только одного сознания), чем имеется полных симуляций предков – для того, чтобы большинство симулируемых людей были бы в я-симуляциях.

Также есть возможность, что симуляторы перепрыгивают определённую часть ментальной жизни симулируемых существ и дают им фальшивые воспоминания о том типе опыта, который они могли бы иметь во время пропущенных периодов. Если так, можно представить себе следующее (натянутое) решение проблемы зла: что в действительности в мире нет страданий и что все воспоминания о страданиях являются иллюзией. Разумеется, эту гипотезу можно рассматривать всерьёз только в те моменты, когда сам не страдаешь.

Предполагая, что мы живём в симуляции, каковы последствия этого для нас, людей? Вопреки тому, что было сказано до того, последствия для людей не особенно радикальны. Нашим наилучшим гидом в том, как наши постчеловеческие создатели выбрали устроить наш мир, является стандартное эмпирическое исследование вселенной, которой мы видим. Изменения большей части нашей системы верований будут скорее небольшими и мягкими – пропорциональными нашему отсутствию уверенности в нашей способности понять систему мышления постлюдей.

Правильное понимание истинности тезиса (3) не должно делать нас «безумными» или заставлять нас бросить свой бизнес и перестать делать планы и предсказания на завтра. Главная эмпирическая важность (3) в настоящий момент, судя по всему, лежит в ее роли тройственном выводе, приведённом выше[130].

Нам следует надеется, что (3) является истинным, поскольку это уменьшает вероятность (1), однако если вычислительные ограничения делают вероятным то, что симуляторы выключат симуляцию до того, как она достигнет постчеловеческого уровня, то тогда нашей наилучшей надеждой является истинность (2).

Если мы узнаем больше о постчеловеческой мотивации и ограничениях ресурсов, может быть, в результате нашего развития в сторону постчеловечества, то тогда гипотеза о том, что мы симулированы, получит гораздо более богатый набор эмпирических приложений.