БИЛЕТ 6. Господин Великий Новгород

Русский Север существенно отличался от всех остальных древнерусских земель. Основная масса особенностей была вызвана географическим положением региона и его природно-климатическими факторами. Это повлияло и на хозяйство, и на тип людей древнерусского Севера.

В XII–XIII веках в Низовой, по отношению к Новгороду, Руси господствовало земледельческое хозяйство. На Севере же Руси процветала международная торговля, причем основную массу русских товаров поставляли промыслы. Земледелие из-за скудности почв и холодного климата не могло прокормить северных жителей. Зато успешно развивалось ремесло.

Новгородское население отличал независимый нрав, предприимчивость и практичность. Некоторые историки даже считают, что в Новгородской земле сформировался самостоятельный субэтнос — особый культурно-психологический тип населения, существенно отличавшийся от остальных жителей Руси.

Древнейшим населением Приильменья, земель около Ладоги и Чудского озера являлись угро-финские племена. С VII века сюда начали проникать восточнославянские поселенцы — словене и часть северных кривичей. По современным научным представлениям, славянское население пришло сюда из западных, а возможно и юго-западных регионов Европы.

Долгое время единственным настоящим городом Восточной Балтики была Старая Ладога. Ее основали выходцы из Скандинавии, но потом город был взят местным населением. Через некоторое время Ладога опять была завоевана варягами. Через Старую Ладогу шла бойкая торговля северного края Восточной Европы с Прибалтикой и Северной Европой в VIII-IX веках. В середине IX века, по археологическим данным, Старую Ладогу поглотил страшный пожар — следствие войны. После город уже не восстановил былой славы, зато начали подниматься новые города, прежде бывшие городищами — племенными центрами восточнославянских и угро-финских племен: Изборск у кривичей, Белоозеро у чуди. К Х веку появился Новгород, расположенный в земле ильменских словен на Волхове немного ниже истока этой реки из Ильмень-озера. Именно Новгороду суждена была великая судьба.

Быстро росла и новгородская территория. Однако новгородская колонизация не являлась интенсивным освоением новых земель. Она сводилась к принуждению коренных племен платить Новгороду дань промысловыми товарами и к эксплуатации природных богатств колонизируемых просторов. Степень заселения обширных владений Новгорода была низка. Немалую роль в этом играли отряды ушкуйников. На легких лодках, ушкуях, ватаги вооруженных молодцов шли за рубежи Новгорода в поисках добычи. Ушкуйники везли с собой ремесленные товары, например, железные топоры, ножи, чтобы обменять их на пушнину. На востоке ушкуйники добрались даже до Приуралья, богатого мехами и серебром. В XIII-XIV веках эти полуразбойники-полуторговцы принялись нападать на земли по Верхней Волге.

Новгород возник не так, как большинство русских городов. Обычно город рос вокруг крепости. На месте же Новгорода в древности (в начале Х века) располагалось два не соприкасавшихся друг с другом поселка. Они лежали на землях будущих Неревского и Людина концов Новгорода. Судя по названию этих концов, на месте Неревского конца жили угро-финские поселенцы из племени Меря, а рядом свободные общинники из ильменских словен. Позже рядом с ними была возведена крепость (детинец). Именно детинец в ранних летописях и назывался Новгородом. По отношению к старым поселкам он был «новым городом». Крепость сплотила в единый город Неревское (Меревское) и Людина поселения, а также возникший на противоположном берегу Волхова Славенский конец. Каменный детинец в Новгороде возвели около 1044 года.

Новым городом детинец стал и по отношению к Старой Ладоге, и по отношению к Рюрикову городищу, где некогда сидел приглашенный на княжение словенями, кривичами, мерей и чудью Рюрик.

Волхов делил Новгород на две части Софийскую и Торговую. Торговую сторону прозвали так по расположенному там рынку. На Софийской стороне стоял детинец и Софийский Собор, построенный в середине XI века при Ярославе Мудром. Софийский собор стал символом Новгорода. Когда новгородец шел в бой, он клялся «умереть за Святую Софию».

Со временем Новгород рос. Появились новые концы: Загородний и Плотницкий. Концы разделялись улицами, вдоль которых располагались усадьбы горожан. Дома, хлева, подсобные постройки, колодцы, огороды были обнесены глухими заборами в рост человека, а то и выше. На улицу смотрели ворота да задние стены без окон. Городские дворы были деревянные, лишь у некоторых бояр в XIV-XV веках появились каменные терема.

Владения Новгорода делились на 5 пятин. В каждой имелся староста. Он часто происходил из местных жителей, но обязательно из крещеных. За данью для Новгорода приезжали люди из столицы, причем определенная часть налогов из пятин поступала в кончатские «бюджеты». Каждый новгородский конец «курировал» свою пятину. Неславянское население пятин платило дань ценной пушниной, продуктами морского и речного промысла, мелким речным жемчугом, охотничьими соколами, гагачим и лебяжим пухом, драгоценными камнями и металлами (районы Приуралья).

В новгородских «пригородах» — Пскове, Ладоге, Изборске, Торжке, установились порядки, похожие на новгородские. Эти города, являясь частью новгородских владений, имели значительную автономию. Впоследствии — в XIV веке — Псковская земля выделилась из Новгородской. Возникла самостоятельная Псковская республика, с вечевым строем, при котором верховенство имели местные боярско-купеческие кланы. Представители пригородов иногда участвовали в новгородском вече.

Гордостью жителей являлись каменные церкви, построенные часто в складчину обитателями той или иной улицы. Толстостенные, небольшие, со строгими формами, почти лишенными украшений, эти храмы напоминали самих новгородцев — решительных и надежных. Самыми известными храмами Новгородской земли считаются Софийский собор, храмы Антониева и Юрьева монастыря, церковь Спаса на реке Нередице, церковь Федоро Стратилата.

Новгородцы гордились своим городом. В одной новгородской былине рассказывалось, как местный боярин Ставр, не стесняясь, заявил великому киевскому князю Владимиру Красное Солнышко, что крепостные стены Киева не идут ни в какое сравнение с оградой его новгородской усадьбы, а великокняжеская казна беднее казны Ставра.

Новгородские жители были весьма зажиточны. Горожане могли приобретать серьезное военное вооружение и доспехи. Их городское ополчение в XII-XIV веках прославилось своей тяжеловооруженной пехотой. В бою новгородцы были смышлены и дерзки. В знаменитой Липицкой битве (1216 г.) новгородцы во многом решили исход битвы в пользу князя Мстислава Удалого и его союзников. «Как хотите сражаться — пешими или на конях?» — спросил новгородцев Мстислав. «Не хотим умирать на конях, но хотим биться пешими, как делали наши отцы», — ответили новгородцы и, невзирая на огромное численное превосходство суздальцев, сбросили сапоги и бегом устремились на врагов. Неожиданный и отчаянный их удар поверг в замешательство владимиро-суздальские полки и вдохновил княжеские дружины Мстислава и его союзников — смоленского и ростовского князей. Ратный подвиг босых новгородцев был увековечен в древнерусской «Повести о битве на Липице».

В Новгороде необычайно широко была распространена грамота. Археологи нашли более 1000 берестяных грамот X-XIV веков. Интересно, что писали их представители всех социальных слоев Новгорода — от холопов до господ.

Ни один русский город не вел такой обширной торговли, как Новгород. Новгородские гости-купцы постоянно ездили вниз по Днепру, и из Киева сами или через южнорусских посредников налаживали торговые связи с Византией. Торговали новгородцы также на побережьях Балтийского моря, ездили в Скандинавию. На острове Готланд они имели свой торговый двор, а готские гости завели такой же двор в Новгороде. Купцы Готланда в XI-XII веках были основными партнерами новгородцев на Балтике, потом эта роль перешла к северо-германскому союзу городов (Ганзе), возглавляемому городом Любеком.

Новгородская экономика прошла в своем развитии два периода. На протяжении X-XII веков — так называемого «денежного периода» — происходило накопление ресурсов в руках местной элиты: «нарочитой чади», младших дружинников, княжеских мужей, купцов, состоятельных ремесленников. Деньги во всех их видах и формах (гривны серебра, восточные монеты, ценные меха, вещи и т.д.) присутствуют во многих берестяных грамотах новгородцев той поры. Однако и торговля, и ремесло являлись лишь вершиной айсберга новгородского хозяйства. Основу хозяйственной жизни Новгорода, его богатства составляли боярские вотчины, в которых накапливались добытые промыслами товары.

В XII-XIV веках начался вотчинный период. Самым ценным и часто упоминаемым стала земля, на которой можно было вести промысловое хозяйство, попутно занимаясь подсобным земледелием и скотоводством. Владели вотчинами в Новгородской земле не отдельные люди, а целые боярские роды — патронимии. Вотчины были разбросаны по лесной округе. Каждое поколение боярского рода приращивало к патронимии новые земельные владения. В итоге патронимии не дробились, а только росли. Ценилась в них не пахотная малоплодородная земля, а промысловые угодья: чащи, где водился пушной зверь; деревья, на которых жили дикие пчелы, и можно было культивировать бортничество; речные и озерные ловли рыбы. Зависимые крестьяне, в Новгороде называемые сиротами, платили большую часть оброка промысловыми товарами: мехом, кожей, воском, медом, рыбой и другим.

Новгородские свободные простолюдины, по-здешнему, — смерды, арендовали у бояр промысловые участки, отдавая в счет арендной платы часть своей промысловой добычи. В итоге основная масса товаров, которыми торговал Новгород с зарубежьем и русскими княжествами, производилась в вотчинах-патронимиях и концентрировалась у бояр. Бояре оптом продавали промысловые товары купцам, а те уже вели розничный торг, являясь лишь посредниками между вотчиной и покупателями. У бояр приобретали или получали в долг под будущую продукцию сырье ремесленники. Бояре часто выступали организаторами экспедиций ушкуйников и купцов, снабжали их продовольствием, оружием, деньгами. Некоторые бояре не ограничивались оптовой торговлей, а вели через своих людей и розничную.

Надо сказать, что иногда купцы, разбогатев, покупали землю, заводили вотчины и превращались в бояр. Богатые люди Новгорода, купцы и бояре могли заниматься ростовщичеством. Это было выгодное занятие, так как в те времена устанавливали очень высокие проценты (резы). Если человек взял в долг одну новгородскую гривну (196 г серебра), то от него могли потребовать от полутора до двух с половиной гривен при возвращении долга.

Почти вся городская земля Новгорода принадлежала боярам. Они строили на ней городские усадьбы. В одних усадьбах жили сами бояре, другие сдавались купцам, ремесленникам, духовенству, черному люду. Естественно, что арендаторы усадеб сильно зависели от хозяев, особенно после того, как в голод или после пожара брали у бояр в долг.

Таким образом, в боярскую вотчину (патронимию) упиралась вся новгородская экономика. Стоило разрушить в Новгороде патронимии, сразу пришли бы в упадок и торговля, и ремесло.

В Западную Европу новгородцы поставляли меха, мед, воск, моржовую кость, ценные сорта засоленной рыбы, жемчуг северных рек, лен, коноплю, ремесленные изделия (в частности русские булатные мечи). В западноевропейские страны через Новгород также шли транзитные византийские и восточные товары — шелковые ткани, паволоки — шелковые ткани, вышитые серебряной и золотой нитью, парча, ювелирные украшения, предметы роскоши, оружие. Покупали новгородцы у европейцев вино, пиво, серебряную и оловянную посуду, замки, различную металлическую утварь и другую ремесленную продукцию — кожу, пергамент, стекло, сукна разных сортов (особенной популярностью у русских пользовались ткани красного цвета).

Европейские гости в Новгороде имели некоторые ограничения в пользу местного купечества: они могли продавать свои товары только оптом и только новгородским купцам. Заниматься выгодной розничной торговлей и заключать торговые сделки с купцами из других русских земель иноземцам не разрешалось.

Западные товары новгородцы везли в низовые княжества: Полоцкое, Смоленское, Владимиро-Суздальское, Киевское, Черниговское, чтобы взамен получить хлеб. Кроме продовольствия, в низовых землях новгородцы закупали кожи и меха, главным образом, для перепродажи.

Новгородские купцы были объединены в торговые товарищества (братчины): купцов-суконников, купцов, торгующих воском, купцов-рыбников, «заморских купцов» и т.д. Каждая такая гильдия имела казну и устав, находилась под покровительством святого какой-нибудь церкви. Например, известна влиятельная гильдия торговцев воском при церкви Святого Иоанна на Опоках. Чтобы стать настоящим — «пошлым» — новгородским купцом, надо было внести вклад на церковь и в казну братчины. В церковных подвалах от пожара и разграбления купцы совместно хранили товары и записи сделок. В путь гости уходили не в одиночку, а торговыми караванами с вооруженной охраной.

Новгородцы изготавливали несколько типов кораблей. Это упоминавшиеся уже ушкуи, а также морские и речные торговые ладьи, управляемые небольшой командой (5-6 человек). Ладьи способны были брать много груза, ходить под прямым парусом и на веслах. Эти суда имели малую осадку и могли двигаться по мелководью. К XIV веку новгородцы уже почти перестали сами отправляться в морские путешествия. Однако воспоминания об их прежних вояжах сохранились в фольклоре. Былинный Садко ходил с дружиной и с товаром в Корсунь на 30 ладьях.

Новгород являлся не только торговым, но и крупным ремесленным центром. Здесь располагались мастерские гончаров, оружейников, ювелиров (златокузнецов и серебряных дел мастеров), кожевенников, кузнецов, ткачей, столяров. По всей Руси было известно искусство северных плотников и каменщиков. Новгород долгое время был единственным городом, имевшим каменную крепость — детинец.

Новгородские кузнецы умели делать «самозатачивающиеся» ножи. Мастер брал тонкую пластику из прочного железа, сверху оковывал ее мягким железом, затачивал острие. По мере резки таким ножом мягкое железо с краев острия стиралось, а прочное оставалось, нож всегда был наточен. Оружейники Новгорода ковали булатные мечи, которые отличала необычайная прочность. Сломать или согнуть булатные мечи было практически невозможно. К сожалению, позже (после Батыева нашествия) секрет изготовления булата был утрачен.

Ремесленники Новгорода в XII-XV веках работали на заказ и на рынок. Объединений мастеров, подобных западноевропейским ремесленным цехам, в Новгороде не существовало.

Очень рано Новгород стал проявлять стремление к самостоятельности. Со времен Ярослава Мудрого Новгород имел вольности: князья должны были здесь править по обычаям и вольностям новгородским. Показателен один случай. В 1093-1113 годах в Киеве правил великий князь Святополк. Он решил направить в Новгород своего старшего сына. Так поступал Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый и другие великие князья. В Новгороде в то время князем сидел сын Владимира Мономаха — Мстислав. Получив приказ принять великокняжеского сына, новгородцы ответили Святополку: «Если у твоего сына две головы, то присылай его нам». Пришлось великому князю киевскому Святополку уступить.

А в 1136 году новгородцы решили отослать из города князя Всеволода, сына их любимого Мстислава. Он искал себе в Южной Руси Переяславского удела, втянул новгородцев в войну, первый бежал с поля битвы, не берег смердов — такие обвинения предъявили Всеволоду на вече. Ни бояре, ни черные люди, ни архиепископ Новгородский не поддержали князя. Ему «был указан путь из Новгорода», т.е. князя попросту выгнали.

Так в Новгороде вместо княжеского правления установился вечевой строй. Стал Новгород Господином Великим Новгородом. Все важнейшие вопросы — войны и мира, выбора властей — решались теперь на народном собрании (вече), куда допускались свободные и женатые мужчины, самостоятельные хозяева. Удары особого вечевого колокола собирали новгородцев на вече.

Проходило оно бурно. Говорящие поднимались на ступенчатую трибуну и обращались к людям. Голосовали в прямом смысле «голосом» — народ криками выражал одобрение или неудовольствие. Решение проблемы при таком способе голосования не всегда можно было определить правильно. Это приводило к спорам. Иногда дело доходило до кулаков. Победившая в драке сторона кидалась на дворы своих противников, особенно их вождей, которые всегда были боярами. Те бежали из города, опасаясь за жизнь, ибо доходило и до убийств. Имущество бояр растаскивалось и делилось «на зуб». Вече собиралось обычно на Торговой площади. Иногда случалось, что районы Новгорода, объединялись по 2-3 конца, устраивая союзы. Чаще всего Софийская сторона выступала против Торговой. К XII веку на Торговой стороне города находилось два конца — Славенский и Плотницкий, а на Софийской три — Неревский, Людин и Загородский.

Бояре, купцы, ремесленники и черный люд каждого конца в ХII — первой половине ХIV веков выступали совместно. Целью разных социальных слоев каждого конца было добиться выбора в посадники ставленника — боярина их конца. Он перераспределял блага в пользу людей своего конца, назначал выходцев из своего конца на выгодные должности. Конечно, через определенное время это вызывало недовольство в иных концах. Недовольные требовали созыва нового вече и добивались перевыборов посадника. Иногда собиралось два, а то и три вече в разных концах. Противники сходились на мосту через Волхов и бились так, что и мост порой разметывали. Власть постоянно переходила от бояр одного конца к боярам другого. Так своеобразно поддерживался социально-политический компромисс между разными общественными слоями Новгорода.

Конечно, не все вече протекали бурно. Некоторые историки считают, что в XIII-XIV веках в вече участвовали только именитые горожане. Не случайно в немецких документах вече именуется «Совет 500 золотых поясов». Кстати, вечевая площадь на Торговой стороне Новгорода имеет размер около 1500 кв. м и не может вместить более 500 человек.

Кроме городского вече в Новгороде собирались кончатские народные собрания. Там выбирали местное самоуправление — кончатских старост и их помощников сотских. На кончатских собраниях, как и на городском вече, ведущую роль играли бояре. Только они становились новгородскими начальниками.

Главной фигурой новгородского государства был посадник. Атрибуты власти посадника — вечевая трибуна (степень) и посох служили гербом Новгорода XII-XV веков, стояли на его печатях. Посадник управлял Новгородом, вел внешнюю политику, мог созывать вече по важнейшим делам, распоряжался казной.

Помощником посадника являлся тысяцкий. Когда-то тысяцкие возглавляли ополчение. Теперь тысяцкий тоже командовал новгородскими отрядами, но, кроме того, он вел повседневный суд, смотрел за сбором налогов и помогал посаднику в прочих делах. Нелегко приходилось в Новгороде и посадникам с тысяцкими. Неугодных правителей решительные новгородцы свергали. В городе часто случались восстания. Например, в 1207 году вспыхнул мятеж против посадника Дмитра Мирошкинича. Вече обвинило его во введении новых налогов и отягощении народа повинностями. Мирошкин и Дмитров двор зажгли, а имущество их разобрали. Села Дмитра и челядь распродали, а остаток разделили среди всех горожан — «на зуб» по 3 гривны. Еще одно восстание произошло в 1229 году. Опять взметнулся весь Новгород.

Большую роль в Новгороде играл епископ (потом архиепископ). Он хранил новгородскую казну. Под его опекой находилось новгородское летописание, которое велось при Софийском соборе. Архиепископ творил церковный суд. Часто архиепископ брал на себя функции новгородского посла. Новгородский архиепископ управлял вотчинами Святой Софии. На средства епархии снаряжался особый полк, подчинявшийся архиепископу. Только новгородского владыку (архиепископа) киевский митрополит назначал с учетом мнения жителей. Посылать новгородцам неугодного кандидата было бесполезно и небезопасно. В Новгороде изредка бывали случаи смещения владык. Например, в 1228 году новгородцы архиепископа Арсения «аки злодея пхающе за ворот, выгнаша».

С рубежа XII-XIII веков у архиепископа появился своеобразный «противовес» — новгородский архимандрит. Он возглавлял черное новгородское духовенство — монахов. Резиденцией архимандрита служил Юрьев монастырь, расположенный недалеко от Новгорода.

Был в Новгороде и князь. Его приглашали вместе с дружиной и содержали за новгородский счет. Князь играл роль главного воеводы. В случае большой войны он выводил на бой свою дружину и новгородское ополчение. В малых войнах новгородцы, занятые хозяйством, не участвовали, полагаясь на княжескую дружину. Князь не имел права вмешиваться во внутреннюю жизнь Новгорода. Он и его мужи не могли приобретать вотчины в Новгородской земле. Князь не мог даже постоянно жить в городе и обитал в специальной резиденции под Новгородом. Строптивых князей горожане выгоняли или, как писали летописцы, «указывали им путь из Новгорода».

Бурная политическая жизнь, распри концов воспринимались современниками, скорее, как несчастье, а не благо Новгорода. В 1354 году один из благородных и справедливых новгородских посадников Онцифор Лукич решил так реформировать вечевой строй, чтобы в будущем избежать столкновений между городскими концами.

Он предложил выбирать не одного посадника, а сразу пять — по числу районов-концов. Править посадники будут пожизненно и сообща, выбирая каждый год из своей среды старшего — степенного посадника. Одновременно Онцифор Лукич сам отказался от посадничества, чтобы избежать обвинений в корысти. И вечу он советовал выбирать в посадники новых молодых бояр — и жизнь у них впереди, и не связаны они старой враждой. Предложение Онцифора всем пришлось по сердцу. Так и поступили.

Рассматривая социально-политические последствия данного шага, невольно согласишься с поговоркой — «благими намерениями вымощена дорога в ад». Онцифор Лукич не мог представить даже в страшном сне, какую «яму» выкопал он под вечевой строй Новгорода. Сложный, противоречивый, стихийно действовавший механизм налаживания социального компромисса между элитой и низами (лучшими людьми — боярами, купцами, зажиточными горожанами и черными людьми — рядовыми ремесленниками, городской беднотой и холопами) был разрушен.

До реформы 1354 года черные люди одного конца, поддерживая «своего боярина», получали в случае его посадничества на короткий срок льготы и выгоды. Недовольство черных людей срывалось на «чужом посаднике» и лучших людях «чужого конца». Когда в 1354 году бояре объединились, у них исчез резон искать помощи у «своих черных людей» и тем более учитывать какие-либо их интересы. Чернь увидела в знати своего истинного врага, а особо ненавистны стали пятеро посадников из Совета господ, заседавшего в Грановитой палате новгородского детинца. Теперь их нельзя было переизбрать на вече, посадники избирались пожизненно.

Раньше соперники-бояре замечали все промахи и грехи посадника, поднимали народ, обещая исправить (и часто исправляли) несправедливости, допущенные их политическим конкурентом. Раньше черный человек чувствовал свою значимость в Новгороде, готов был умереть за «вольности и Святую Софию». Теперь гордый новгородец чувствовал себя поденщиком. «Нет у нас в Новгороде правды и правого суда, — жаловался летописец, — встали ябедники (судебные приставы) с сообщниками, поклялись в верности друг другу и пошли на неверные дела. Стали грабить, поборы и мзду брать по селам, и по волостям, и по городу... И были крик, и рыдания, и вопли на старейшин наших и на град наш, потому что не было милости и суда праведного».

Восстания в Новгороде после 1354 года не прекратились. Однако теперь они приняли ярко выраженный социальный характер. В конце XIV-XV веков непобедимый прежде во внешних войнах Новгород начал терпеть поражения от поднимающихся московский князей. Простолюдины отказывались «умирать за Святую Софию». Все большие права в первой половине XV века отвоевывали наместники московского правителя, часто считавшегося князем в Новгороде. Новгородские черные люди связывали надежды на избавление от притеснений с именем, как тогда говорили, правители от Бога — с великим князем Московским, а не своим Советом господ, выбранных боярами. В 1477-1478 годах москвичи осадили Новгород, и большинство новгородцев решило сдаться и отказаться от вечевого строя.

Внешне Москва победила Новгород. Но на самом деле это было не так. Новгород был разрушен изнутри. Роковое предложение посадника Онцифора Лукича послужило только поводом к негативному развитию новгородской модели социально-политического устройства. Глубинная причина таилась в том, что новгородское боярство, задававшее тон в Новгороде во все предшествующие века, не захотело, а точнее, оказалось не способным найти меру в своем отношении к черни. Со своей стороны, небоярские слои новгородского населения, разделенные прежде границами концов и видевшие в «своих кончатских боярах» лидеров, не сумели создать собственные корпоративные организации, которые отстаивали бы социальные и политические права. Вместо этого в 1354-1478 годах в Новгородской республике сформировалось отсутствие общественного согласия. Потеряв социальный компромисс, налаженный бурной историей XII — середины XIV веков, новгородская модель социально-политического развития зашла в тупик. И в 1478 году Новгородская вечевая боярская республика умерла.

Боярские патронимии были конфискованы Московским великим князем Иваном III. Новгородские бояре оказались выселены за новгородские пределы. Земли патронимий были розданы в мелкие поместья московским служилым людям. На не розданных землях бывшие сироты начали вести патриархальное натуральное хозяйство. Весь механизм торгово-промысловой экономики Новгорода оказался разлажен. Вслед за этим исчез самобытный торгово-промысловый тип новгородского хозяйства. Новгород обеднел, превратившись в большую северную окраину Московского государства.