Родительский дом и юность

Я родился в одной отдаленной боковой долинке Дюрграбена (сегодня Гаймисбах) в Эмментале, в 1868 году. Одиноко стоящий домик, окруженный со всех сторон лесом и кустарником, вдали от всякого движения, был местом моего рождения. Мы были очень бедными, презренными людьми. Богатством моих родителей были их дети. Нас было восемь детей. Мой отец был парализован после приступа паралича. Одной рукой он еще работал, сколько мог, выкорчевывая пни в лесу с утра до вечера. Но основная тяжесть нашего пропитания лежала на матери, она заботилась обо всем. Не всегда ей удавалось заработать столько, чтобы нам хватало на пропитание.

Она прокармливала нас, хотя сама в то время личного общения с Богом еще не знала. Поэтому она часто была подавлена заботами и печалью. Бог в своем милосердии позаботился о том, чтобы я не был избалован и изнежен. Мода у нас не играла вообще никакой роли, и в одежде тоже нет; мы были рады если у нас было во что одеться и покушать досыта.

Есть предтекущая благодать. Ее Бог мне даровал до моего покаяния. Когда мне было пять лет, наш домик сгорел. Это происшествие также относится к предтекущей благодати. Через это я попал к моему крестному (моему Гетти), богатому фермеру во Флюэлене возле Лютценфлю. У этого была верующая мать. Она еще не проникла к жизни Божией, но была очень богобоязненна. Ее жизнь была доказательством ее богобоязненности. Она пришла к возрождению только в последние годы своей жизни, когда меня там уже не было. Он сохраняет для праведных спасение. Она молилась за своих слуг и служанок, и часть из них позже покаялась, после ее смерти. Эта мать меня "вымолила", хотя сама этого не увидела. Ее сердечной заботой было мое христианское воспитание. Она учила меня читать Библию. Я должен был каждое воскресенье или пойти в церковь, или прочитать одну главу из Библии, или прочитать одну из молитв. В последнем случае я старался выискать что-нибудь покороче. Но каждый раз, когда я читал Библию, я видел, что дело со мной обстоит плохо. Бог уже рано работал над моим сердцем. Но так как я от людей, а также и в Церкви ничего другого не слышал, как то, что мы грешниками умрем, я таким и оставался. По моему мнению я верил в Спасителя грешников, одновременно оставаясь связанным во грехе. Однако я верил, что буду когда-нибудь спасен через благодать.

Моим родителям я был непослушным. Крестным однако же я подчинялся. Я знал: "Здесь отговорок не бывает, надо слушаться". Дома я обычно проявлял недовольства и хотел заниматься не тем, чем должен был. Мой крестный меня не бил, но я его боялся и слушался. Я там был намного более дисциплинирован, чем дома. Я знал: "Что крестный сказал, то сказано". Неправда не исходила из его уст, как при обещаниях, так и при угрозах. Это было всем в доме известно. Поэтому царил порядок. Одно переживание мне остается незабываемым. Я хотел однажды привезти пень для рубки дров, который лежал вверху на пастбище. Я отправился в путь с тележкой, оставил ее на пастбище внизу, чтобы скатить пень вниз горы. Пень же скатился в пруд, загрязненный навозом. Я, шестилетний мальчик, хотел его вытащить, но все глубже утопал в грязи и не мог выбраться. При моих попытках выбраться, я утопал все глубже, так что грязь мне уже доставала почти до рта. Наконец мне пришла в голову мысль, не двигаться, чтобы не потонуть совсем. Когда я не явился к обеду и позже, меня стали искать, но не нашли. Тогда кто-то вспомнил, что я ушел с тележкой. Слуга побежал меня искать. Подойдя к тележке, он забрался на насыпь пруда и увидел мою, покрытую белым волосом голову. Вытащив меня и пень из грязи, он доставил нас обоих в тележке домой.

У этого крестного я жил до школы. Тогда мои родители забрали меня опять домой. Каникулы я, однако, всегда проводил у него. Там я был хорошо обеспечен. Часто он меня посылал с выполнением его заказов. Дома я должен был идти от имени моей бедной матери и покупать в долг. Часто мне без денег ничего не давали. Если же меня посылал Гетти, я мог получать вещи на большие суммы, хотя у меня денег с собой не было. Здесь я мог ехать на лошадях и повозке, не забирая деньги с собой. Я приходил от имени крестного, не от имени моей матери. Я был тем же самым мальчиком, но от другого имени. Позже это обстоятельство стало для меня примером и объяснением разницы между нашей молитвой к Богу от нашего имени или от имени Иисуса.

Случалось, что нам приходилось уходить из дому в школу без завтрака. Помню, как мы однажды по дороге в школу нашли кусок хлеба в луже. Мы, дети, очень обрадовались и честно разделили его между собой. Как часто я желал себе в то время жить так, как жилось соседским детям, которые имели достаток в еде. Как охотно я был бы на их месте. Когда мне приходилось носить тяжести или тянуть телегу я также думал: "Как хорошо соседским ребятам, они могут использовать лошадей и повозку, и к тому же еще и сами могут сидеть в повозке!"

В те времена зимой выпадало много снега. Дорога в школу у нас была долгой. Она шла, извиваясь вверх и вниз, по узкимтропинкам. Сапог, какие тогда у нас носили, когда выпадал снег, у меня не было. У меня были только низкие, деревянные ботинки. Поэтому я часто сидел целый день в школе в мокрых носках. Большой радостью было для меня, если я изредка мог поносить сапоги моих братьев; каким гордым я тогда был! Да, мы пережили много бедности. Как часто я видел, как моя мать плакала когда то или другое было необходимо, но денег не было. Однажды она плакала, потому что хлеб подорожал на пять раппов (швейцарские монеты), и она боялась, что он еще подорожает от 95 раппов до одного франка. Как часто она умоляла пекаря отпустить нам хлеба, кукурузы или еще чего-нибудь без денег! В то время люди еще не стыдились брать помощь от общины (города, государства). Понятно, что каждый полученный подарок приносил огромную радость. От одного соседа мы получали кусок хлеба и сыр, если мы работали для него. Радостно мы тогда бежали домой, и делили полученное между собой. Хотя каждому доставалось не много, все очень радовались. Бог высоко оценит таким добродетелям. Такого склада была тогда наша жизнь.

При конфирмации я получил стих: "Будьте тверды и мужественны, не бойтесь и не страшитесь их; ибо Господь, Бог твой, Сам пойдет с тобою, и не отступит от тебя. Господь Сам пойдет пред тобою, Сам будет с тобою, не отступит от тебя и не оставит тебя, не бойся и не ужасайся" (Втор. 31,6,8).

За ним следовал куплет из песни: "Мужественно, не страшась, должен христианин, где бы он ни был, проявлять себя. Бели даже смерть грозит, мужественно устоит, крепко, невредимо".

Священник, наверное, считал меня за хорошего ученика, раз дал мне такой хороший стих и куплет. Этот стих я повесил на стену, и он говорил мне. Как он меня радовал, когда я позже покаялся; и еще сегодня он меня радует. Это меня оживляет и утешает: "Он не отступит от тебя и не оставит тебя". Однако одно условие есть при этом: "Будь тверд и мужествен, не бойся и не страшись!" Тогда Бог не отступает от нас и не оставляет нас. Я часто был в искушении страха, иногда и страшился. Но если мы все же остаемся твердыми, Бог говорит: "Он победил." В Отк.21,8 написано: "Боязливых же.....участь в озере, горящем огнем и серою". Стихи из Библии осуждают или благословляют. Мы имеем Бога, который дает нам испытать и убедиться в том, что Он не оставляет тех, кто верил Ему, хотя и они часто стоят в трепете. Если они ему только доверяют, Он посылает спокойствие.

Когда я думаю о родительском доме, я удивляюсь, что Бог первым спас именно меня. Для меня это непостижимая благодать и милость. После покаяния для меня было самым большим желанием, чтобы моя любимая мама – отца уже не было в живых – и мои братья и сестры покаялись. Это случилось в первую очередь у моей второй сестры. Два-три раза я ее посещал, наставляя к покаянию. После моего ухода она поставила палку за дверь, с умыслом меня с ней при следующем посещении познакомить. Она с усердием ходила в церковь. Однажды у священника проскользнула истина. Проповедуя о Закхее он сказал, что нужно украденное возвратить. Это задело мою сестру, так как она украла сливы. Она сразу же пошла за них заплатить, а потом зашла ко мне. Мы встали на колени для молитвы. Она сказала, что не может молиться. Я возразил: "Я не встану, пока ты не оставишь свое упорство и помолишься!" Через пол часа она помолилась и нашла мир с Богом. В следующее воскресенье она опять пошла в церковь. В этот раз священник взял свои слова, о возвращении украденного, назад. Но было уже поздно, моя сестра уже последовала его совету и получила мир от Бога. Она была уверенна в том, что уплата за украденное соответствовало воле Божией.

Когда я увещевал свою мать покаяться и придти к Богу, она сопротивлялась говоря: "Знаешь Фритц, я много перетерпела". Я ей отвечал, что, несмотря на это, ей нужно покаяние. Она же продолжала полагаться на то, что она много пережила. На похоронах часто повторяются, что страдания и нужды, пережитые умершим, являются основанием его спасения и принятия его у Бога. Этого же мнения была и моя мать. Долгое время я не мог ее переубедить. Наконец я ей сказал – а сказать эти слова мне было очень трудно: "Мама, ты учила нас воровать и обманывать. Ты плохая мать". "Это неправда", – возмутилась она. Я ей перечислил: "Разве ты не знаешь, как ты меня посылала воровать дрова и свеклу на поле?" Тогда она подумала и вспомнила. "Ты нас учила и обманывать; если приходил кто-либо, кому мы были должны деньги, ты пряталась и заставляла нас говорить, что тебя нет дома". И в этом ей пришлось признаться. Наконец она упала в сокрушении. Она шла от одного ребенка к другому – мы в то время уже не жили вместе – прося прощение и сокрушаясь перед Богом. Когда она пришла к моей старшей сестре, которая одно время также ходила на собрания, но потом перестала, то та старалась ее переубедить, что все это не нужно. Мама уже согласилась с ней. Но вторая сестра, которая имела мир и была дитем Божиим, спросила ее: "Мама, разве ты не хочешь принять то, о чем говорит Фритц?" Вскоре после этого я опять посетил мать. Она вышла мне далеко на встречу. Прежде чем мы встретились, я заметил, что и она нашла мир с Богом. Мы упали друг другу в объятия, благодаря Бога, и она поделилась о том, как Иисус сотворил ее душе милость.