О признании во грехах и о возмещении

"Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован" (Прит.28,13).

После моего покаяния я скоро заметил, что я должен признаваться в своих грехах и по возможности возместить ущерб. Этого я стыдился, думая: "Что люди скажут, если я приду, и они узнают, что я воровал у них дрова или вишни?" У одного соседа я украл дрова. Когда я постучал к нему в дверь, я весь трясся. Когда никто не открыл, страх еще усилился; я охотно бы уже и убежал, но я боялся, что он увидит как я убегаю. Тут дверь открылась. Я зашел и признался соседу, зачем я пришел:

- Я хочу жить для Господа и быть спасенным – я украл у тебя дрова и пришел, чтобы заплатить.

Он ответил:

- Не бери это так близко к сердцу, это не так важно!

- Нет, я хочу от этой тяжести избавиться. Он сказал тогда, что если брать все так точно, то и ему есть в чем признаться, и он у меня воровал. Нам принадлежал небольшой участок леса. Есть фермеры, которые, если им нужно бревно, берут его там, где найдут. Сосед простил мне мое воровство, а я ему его. Тут я избавился от большой тяжести.

Мне пришлось идти еще и к другим фермерам, у которых я крал дрова. Я знал, что в обратном случае все это выявится в день суда в мое осуждение, хотя я закрывал пни в лесу мхом, чтобы никто не заметил. Мне было важно иметь чистую совесть. Поэтому я старался все привести в порядок. Сюда же относились и вишни и яблоки, которые я крал, хотя их и было меньше двадцати или десяти килограммов. Но я знал, однажды все выявится наружу. Я видел себя, в день суда, вверху, на дереве, а собственника внизу, под деревом – и как я был осужден. Поэтому я шел во все места, признавал и оплачивал свое воровство. Всякий, кто причинил другому вред, должен пойти к нему и возместить. Этим мы показываем свою веру на деле. Это люди могут видеть. У меня с этого началось и я думаю, что так оно есть у многих других.

У одного фермера я украл три вещи. Сначала я признался в одном, потом в другом, но о последнем я не решался сказать. Это был кусок подошвенной кожи, стоимостью примерно в 70 раппов. Я считал это маловажным, ведь это только кусочек. Но этот кусок кожи постоянно приходил мне на память. Я думал: "Что же мне скажет этот человек, если я приду к нему в третий раз?" Он скажет: "Сколько раз ты еще будешь приходить? Что ты еще у меня наворовал?" Но я должен был пойти, все должно было выйти на свет.

Однажды я украл на базаре маленький ножичек, стоимостью в 20 раппов. Когда я покаялся, мне и это пришло на память. Я искал продавца, но не мог его найти. Тогда я отдал 80 раппов в миссию, в четыре раза больше, как написано в Луки 19,8. Много лет спустя, я встретил того кузнеца в поезде. Мы оба вышли в Лангнау. Некоторые люди меня узнали. Я догнал этого человека на улице. Он плохо слышал. Мне пришлось громко кричать: "Я украл у тебя ножик". Он начал плакать. Я заплатил ему 80 раппов, и мне стало легче.

Вишни, украденные мною, мне тоже не давали покоя. Один проповедник однажды сказал что вещи, которые мы после молитвы забываем, не надо приводить в порядок; только то, что не забывается, надо признавать. Значит, я молился, когда вспоминал о вишнях. Потом и забывал. Но всегда, когда кто-нибудь говорил о краже вишен, мне мои опять вспоминались. Такое бегает за человеком как собака, и постоянно твердит: "Это не правильно, это не правильно!" Невозможно верить сквозь эти вещи. В это время заболел один из наших мальчиков. Он с трудом дышал и синел. Я хотел пойти к врачу, но все же я знал: "Иисус наш врач". Я решил держаться за Иисуса. Открывая Библию, я попал на место из Иезекииля 33, 15.16: "Если этот беззаконник возвратит залог, за похищенное заплатит, будет ходить по законам жизни, не делая ничего худого – то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему".

Я думал, что я уже все мои дела привел в порядок. Несколько позже я опять открыл Библию. Там стояло: "Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован". (Прит.28,13). При третьем разе я прочитал: "Пусть исповедуются во грехе своем, который они сделали, и возвратят сполна то, в чем виновны, и прибавят к тому пятую часть и отдадут тому, против кого согрешили" (Числа 5,7). Наконец мои глаза открылись, и я понял, что не сказано: "Признавайся, если тебе тяжело на сердце", но "если ты украл". Тут мне пришла мысль в голову: "Что скажут люди? Ты ведь в собрании сказал, что все наладил. Они посчитают тебя за обманщика". Но все же я решил: "Пусть люди говорят, что хотят; я сейчас иду к фермеру". Он как раз был на помосте у молотилки. Все там были вместе. Я не стал шептать ему в ухо: "Пойдем в сторону, у меня есть тебе что-то сказать". Но я заявил громко перед всеми, как оно было, как учил тот проповедник и что я сегодня прочитал в Библии: "Я пришел заплатить за вишни!"

В тот же день я должен был пойти еще в семь других мест и написать восьмому. Зато после могли говорить о краденных вишнях, я был спокоен. Другим последствием было выздоровление нашего сына, который на следующее утро пошел в школу. Я благодарил Бога за то, что Он открыл мне мои глаза. Раньше я тоже часто читал эти стихи без того, чтобы действительно задуматься о написанном. Многие люди сдаются здесь. Они лучше идут в ад, чем признать свои грехи. Тот, кто хочет спастись, долго не размышляет. И я тоже не ждал до следующего дня, после того как ясно увидел, как написано.

Как многие думают, что можно очиститься без исповедания грехов. Это не значит, что необходимо каждый грех исповедовать перед человеком. Но исповедание в тех грехах, которые мы не охотно признаем, имеет большую пользу и важность. Такой человек тогда и может от сердца свидетельствовать о том, как Иисус его освободил. Правильное исповедание заключается в основательном отказе от греха, с намерением ему от сего часа больше не служить. Если кому-либо не удается освободиться от греха, то хорошо помолиться об этом вместе с кем-либо, как написано: "Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться" (Иак.5,16). Хотя многие говорят: "В чем я должен был признаться, я признался перед Богом". Это хорошо, но часто недостаточно. Надо один раз набраться смелости, не считаясь со своей жизнью. В Мат. 3,5.6 мы читаем об Иоанне Крестителе: 'Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои". Богобоязненных он увещевал особенно: "Сотворите же достойный плод покаяния! Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь" (стихи 8 и 10).

Когда я все привел в порядок, большая радость наполнила меня. Я испытал много радости после моего покаяния. Со мной было так, как написано в Слове Божьем: "Повеления Господа праведны, веселят сердце" (Пс.18,9). Бывали моменты, когда я от радости плакал. Хотя я еще не имел уверенности спасения. Я еще не различал между жизнью и смертью в духовном мире, но усердно ходил как в церковь, так и на собрания. По моему мнению, везде было хорошо, я везде испытывал "благословение". Можно говорить и о благословении и о радости и ставить себя в какой-то мере богобоязненным. Но у кого "хороший нюх", тот очень скоро учует "старый вкус" по Иеремии 48,11. Так оно было бы и со мной, если бы со мной поговорил кто-либо, умеющий различать духов.

Искушения и испытания

"Много соделал ты, Господи, Боже мой: о чудесах и помышлениях твоих о нас – кто уподобится Тебе! – хотел бы я проповедовать и говорить; но они превышают число" (Пс.39,6).

Начиная со дня моего покаяния, я прошел многие искушения и испытания. Но каждый раз я мог испытать также Божию верность по слову: "Если ты обратишься, то я восставлю тебя" (Иер.15,19).

Когда я впервые посетил собрание Голубого Креста, чтобы подписать обязательство о воздержании, пели песню: "Хороша жизнь для Господа, Ему да будет полностью и радостно отдана!" Меня это так захватило, что мне казалось, я уже не нахожусь на земле. Мое обязательство воздержания вызвало немало возмущения в нашей местности. Для всех было привычно пить водку и вино, как будто это была часть жизни. Чай мы вообще не знали. Кофе пили очень редко. Везде мне предлагали водку или вино и всегда только "один стаканчик"! Я отвечал: "Я хочу жить для Господа и быть спасенным. Бог мне повелел больше не пить алкоголь". Если меня все еще принуждали пить, я брал стакан и выливал его содержимое, было ли это в комнате или на рабочем месте. Так же было и с курением. До того как я перестал курить, мне никогда не предлагали столько сигарет, как теперь. Даже проповедники мне предлагали. Я говорил: "Я больше не курю, я избавлен". Они отвечали: "Одна ведь не может повредить". Тогда я ее брал и растаптывал ногой. Таким образом это предлагательство кончилось.

В пивную я больше не ходил – за одним исключением. В обществе Голубого Креста я слышал, что можно пойти и пить только лимонад, чтобы показать, что можно быть радостным и без алкогольных напитков. Поэтому я один раз пошел. Рядом со мной играли в карты, и я пришел в искушение: "Я ведь мог бы им помочь; я это дело знаю лучше их". Тут я заметил опасность, и слово из Псалма 1,1 пришло мне на память: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей". На следующем собрании я рассказал о пережитом и добавил: "Вы были не правы; не хорошо ходить в пивную". С тех пор начали меня ненавидеть.

Я знал также, что должен наставлять ругателей. Часто я боялся. Но я знал, что если я этого не буду делать, Бог взыщет их кровь от моей руки (Иез.3,17-19). Если я бывало не призывал к порядку одного из этих ругателей, я ночью часто много не спал. По возможности я нагонял упущенное на следующий день, если этот ругатель мне был знаком, я вспоминал слова из Прит.29,24 и Лев.5,1 где сказано, что тот, кто слышит проклятия и не объявляет о том, тот ненавидит душу свою и понесет на себе грех. Бог поставил нас стражами. Если ругатель наставления не принимает, он сам понесет последствия, но мы свободны от ответственности. После покаяния мне стало также ясно, что я должен устраивать семейные собрания. Хотя я в то время в Библии еще не читал, что отец семьи должен утром, в обед и вечером читать из Библии и наставлять детей, говоря с ними о прочитанном, когда они идут спать, встают, или находятся в пути. Но Божий Дух вел меня. Я ежедневно читал из книги "Небесная лестница", думая, что это одна из лучших книг. Молитву "Отче наш" я знал уже давно и молился ею как до покаяния, так и после. Теперь же я стал задумываться о том, что читал в молитвеннике, чего я раньше не делал. Однажды утром я читал в нем: "Я думал, когда я ложился спать, что воды дойдут до души моей". Уже раньше я часто читал это место, но теперь я заметил: "Ведь этого я вовсе и не думал вчера, когда ложился спать, и был вполне счастлив. Это обман". Я швырнул молитвенник под печь. Моя семья с удивлением посмотрела на меня! Тогда я достал Библию, прочитал из нее и помолился. Теперь мне пришлось молиться своими словами. Но я ведь не учился. Мне казалось, что это невозможно. Все же я помолился, пробормотав что-то невнятное, что, я уже не знаю. Я вспотел от переживания перед моей семьей. На следующий день пришел хозяин пивной, которую я раньше посещал. Это был человек, которого я в этом деле боялся больше всего. Он даже зашел на кухню, где мы ели, что он обычно не делал, и сел на печь. Скоро мы закончили с едой, а он все не уходил. Я подумал: "Если я буду очень медленно кушать, он, может быть, уйдет еще до утренней семейной молитвы". Но он не уходил. Отецнебесный удерживал его на печи. Мне стало страшно: "Как мне теперь читать и молиться перед ним, такому глупцу как я?"

Сначала я подумал, что можно взять молитву "Отче наш", а потом, когда он уйдет, прочитать из Библии. Но тогда мне вспомнилось слово: "Кто постыдится меня и моих слов,... того постыдится и Сын Человеческий, когда придет в славе Отца своего" (Мар.8,38). Мне ничего не оставалось делать – надо было действовать. Я поднял Библию со скамейки – она была очень тяжелой! С трудом я прочитал несколько стихов – капли пота упали на Библию, – и потом помолился, но очень коротко. После этого он ушел – и я выиграл "сражение". Мне было очень легко на сердце, и я был рад, что засвидетельствовал о Господе. Вечером его зять тоже пришел на молитву. Это "сражение" уже было намного легче. Они просто хотели знать, как я это теперь делаю.

Я не знаю, как бы оно было со мной и смог ли бы я устоять, если бы здесь не поступил решительно. Бывают моменты, когда получается так, как говорят: "Птичка жри или умри!" Мы имеем славного Бога. Кто действительно отдался ему, того он проведет.

До моего покаяния мы время от времени договаривались, по пути домой из пивной, в следующее воскресенье пойти на собрание.

Но я всегда боялся проходить мимо сырной, потому что там обычно сидело несколько мужчин перед домом. Поэтому я сообщал моим друзьям еще до воскресенья, что я не пойду. Когда я проходил мимо сырной после моего покаяния» я подошел к мужчинам и сказал им, что я покаялся к Богу и нашел счастье. Их я также приглашал на собрание. Они краснели, ища отговорки. Вот какие это, значит, были мужчины, которых я раньше так боялся. В следующее воскресенье они исчезли сразу, когда увидели меня издалека. Чтобы не бояться, хорошо принять укрепляющее средство, например, слово царевны Есфири: "Если погибнуть, погибну!" Я до сего дня еще не погиб!

Уже в то время я мог много рассказывать о том, какой Бог добрый и как с ним хорошо жить, и при этом мне не надо было обманывать. Возможностей для этого было всегда достаточно, в неделю у фермеров, а в воскресенье на собрании и при посещениях, которые я делал. Я называл грехи по имени не щадя и тех, которые были в уважении у людей. Именно этим большим и важным я говорил больше всего, указывая им на их ответственность. Некоторые из богобоязненных людей страшились и каялись.

Хотя я был уже обращенным, я вначале еще часто гневался. Не так, чтобы я бил кого-нибудь, но внутри, в сердце скрывался гнев. Я его хорошо чувствовал и знал: "Если гнев будет со мной, я пойду в ад, ибо гневающиеся не наследуют Царства Божия". Это меня беспокоило. Однажды нас посетил один брат. Мы как раз сидели за столом и ели картошку с овощами с большим аппетитом, хотя у нас не было к этому мяса. Брат открыл дверь, поднял свою палку, как бы намереваясь стукнуть, и спросил: "Есть здесь еще демоны?" Я подумал: "Да, если бы ты смог прогнать демонов палкой, я это тоже сумел бы". Брат этот был на пути от другого дома, где он задал этот же вопрос. Там жила богобоязненная женщина, которая сильно возмутилась, что евангелист считал такое возможным. Так как я имел дело с "демоном" гнева, я ответил брату: "Да, демон гнева здесь!" Он ответил: "Я его сейчас изгоню". И добавил: "Ты избавлен; благодари за то, что ты спасен от гнева". Я подумал: "Это неправда; я не избавлен". Но позже я рассудил: "До сих пор я по-своему старался избавиться, но без успеха; теперь я буду поступать так, как брат посоветовал". Я начал благодарить за избавление. Всегда, когда я был возбужден, я начинал благодарить. Хотя мне приходили мысли: 'Ты не избавлен и к тому же еще и лжешь!" При этом я смотрел сам на себя, а не на дело Христа. Я послушался совета брата. Примерно через месяц я заметил: "Теперь у меня добрая жена и дети тоже добрые. Они все так изменились. И соседи, какие они добрые!" Тут я заметил, что утром во мне не было никакого гнева,

В другие дни я постоянно злился, если я, вставая рано, читал в комнате и молился, но никто в доме, кроме меня, не шевелился. Меня злила мысль: "Они не хотят вставать". Я захлопывал комнатную и наружную двери, шел в мастерскую и ожидал, что они теперь проснутся. Но в доме все оставалось тихо. Мысль не оставляла меня: "Они не хотят вставать". Я хотел эти мысли прогнать, но они опять возвращались. Если я из-за этого не мог молиться, я брал топор и бил им по чурке, как будто я уже давно работал, в надежде, что сейчас остальные встанут. Но в доме все оставалось тихо. Бог так вел.

В это утро же, мне вдруг пришла мысль: "Сегодня ты мог спокойно молиться без того чтобы быть обозленным". Также и в следующие дни я заметил: "Теперь я свободен от гнева!" Уверенности спасения я еще не имел. Я имел теперь освобождение от гнева, и до того момента, как я получил уверенность в спасении, уже оставалось недолго. Хотя еще предстояли борения.

После избавления от видных грехов я стал казаться сам себе очень хорошим и праведным, лучше других людей, так что я при всем старании не мог представить себе лучшего человека. Так я стал подниматься, конечно, по крутому и тернистому пути! После началось падение, ниже прежнего. При чтении Библии Дух Божий зажигал мое сердце, и я видел, как многое во мне не соответствует Слову Божьему. Дошло до того, что я видел грех и только лишь грех. Когда я читал: "Люби ближнего своего, как самого себя", я чувствовал себя беззаконником. Я заметил: "Я полон забот, как язычник, я надеюсь на наружное, поверхностное".

Когда у нас в шкафу было что покушать, я был спокоен. Если же не было, я спрашивал себя: "Что мы будем есть? Что мы будем пить?" Слово Божие говорило мне, что это язычество и поэтому грех. Я ожидал помощи, но не смотрел ввысь. Я заметил, какие у меня плотские помышления и какой я жадный, когда я хотел поступить по слову: "От взявшего твое не требуй назад" (Лук. 6,30), "Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся" (Мат. 5,42). Мне также было больно, когда люди говорили злое обо мне и при этом лгали, вместо того, чтобы радоваться и веселиться. Прощать людям и больше не вспоминать злое, как учит Писание, я тоже не мог.

Когда я проверял свои мысли, я видел, какими страшными они часто были, и я должен был признаться: "Таких мыслей у Господа не было". Пустые слова, которые я употреблял, приходили мне на память, за которые надо однажды отдать отчет. Я часто говорил молитву "Отче наш", но теперь должен был увидеть, что дьявол был моим отцом. Однажды, когда я вернулся домой, мой четырехлетний сын играл в карты, которые он сам себе смастерил. Это мне напомнило мое прежнее бедствие. Чему я научил своих детей! Когда я спрашивал себя: "Смогу я устоять, когда Христос придет?" – я должен был признаться: "Я не могу устоять, я нечист". Из Слова Божьего я знал, что только те пойдут с Иисусом при Его пришествии, которые будут без пятна и порока. Я старался еще больше отдаться Богу, но и этого не доставало. Хотя я и старался утешить себя тем, что я все наладил, я все же знал, что я не готов. Несмотря на то, что я мог перед людьми оставаться спокойным, в моем сердце все выглядело иначе.

Все это привело меня в большое бедствие. Я изо всех сил старался поступать по Слову Божьему, по мере того, как я понимал и умел. Я думал, что это была Божественная жизнь, жизнь, которую я сам совершал. Слово из пророка Исайи соответствовало в моем случае: "От долгого пути твоего утомлялась, но не говорила: "надежда потеряна!" все еще находила живость в руке твоей, и потому не чувствовала ослабления" (Ис.57,10). Кто находится дома, тот не устает и не ищет другой жизни. У меня же не было полного мира и победы. Не то, что я пошел бы снова картежничать, от этого я был свободен, но в меньших деталях меня все осуждало. То доброе, что я хотел делать, я не делал, но злое, которое я не хотел, я делал. Поэтому я и взывал: "Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти?!" (Рим. 7,24). Часто я ходил к проповедникам и жаловался им, что у меня нет победы над грехом. Иногда мне отвечали: "Мы все грешники, нет праведного ни одного". Они знали, что я хотел жить для Бога и старались меня этим утешить. Это "пение о бедном грешнике" тогда пелось везде, как в церквах (официальных; прим. переводчика), так и в собраниях. Иногда мне возражали: "Ты ведь не хочешь быть лучше Павла, который сказал: "Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю" (Рим. 7,19). Но это мне не помогало. Павел уже не стоял на том же месте, когда он писал эти слова. Это очень отчетливо видно в Рим. 8. Меня же хотели этим утешить. Есть много богобоязненных людей, у которых только лишь староотцовские обычаи в голове, по которым и живут, без понятия о законе свободы Христовой. Такие стараются вдолбить людям, что они должны оставаться грешниками в этом мире. Они не оставляют своего мнения. Поэтому они не могут познать святости Слова Божия. Эти ответы проповедников меня не устраивали. Я прекрасно знал, что не могу устоять перед Богом. Это мне утверждала моя совесть. В Библии я читал слова: "Что же? Станем грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак!" (Рим. 6,15). Особенно меня озаботило выражение Господа: "Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Иоан.8,36). Я понимал; "Есть свобода, которую я не имею, но которую необходимо иметь. И эту свободу можно заиметь!" Я жаждал ее и желал верить, что я спасен, но все таки не испытывал этой свободы. Во мне происходила страшная борьба. Целые армии поднялись тогда! Как часто я думал: "Лучше бы я не родился вообще! Если бы только мой отец не жил!"

За эти мысли я просил прощение. Я уверял себя в том, что Бог в праве и что хорошо, что мой отец жил и что я родился. Такую борьбу я бы до покаяния не пережил, но в покаянии я получил на это силу. Так длилось три года. После этого меня Слово Божье освободило из этого бедствия, как написано в Рим. 7, и также из всенародного Христианства. Пришло время, когда я смог поднять голову из тумана и сказать: "Я благодарю Бога через Иисуса Христа. Совершилось! Я спасен и свободен!"